— Гражданин Бриссо, я сомневаюсь, что друзья Конституции, составляющие большую часть нашего клуба, станут подписывать петицию, если вы не внесете маленькую поправку, нисколько не вредящую сути дела.
— Какую именно? — спросил Бриссо.
— На вашем месте к словам «назначить ему замену» я прибавил бы «всеми конституционными средствами», — ответил де Лакло.
Бриссо на мгновение задумался, потом спокойно согласился:
— Не вижу тому возражений.
И, обратившись ко мне, он продиктовал: «всеми конституционными средствами».
Я обернулся, желая убедиться, не выдвинут ли каких-либо возражений против этой поправки Робеспьер или Дантон, но они ушли, да и зал почти опустел. Мы закончили составление петиции одни.
Сначала оба автора, как и все остальные, сочли, будто члены клуба разошлись, считая свое присутствие бесполезным и зная, что петиция должна быть им зачитана завтра утром, но вскоре явился посланец и о чем-то шепнул г-ну де Лакло. Тем временем я перечитал петицию и до меня дошел смысл трех слов, что прибавил автор «Опасных связей».
Все конституционные средства, с помощью которых можно было заменить короля, означали возведение на престол дофина с учреждением регентства. Поскольку оба брата короля, г-н граф д'Артуа и г-н граф Прованский, эмигрировали из Франции, регентство по праву переходило к герцогу Орлеанскому. И посему герцог Орлеанский вновь занимал при троне Людовика XVII то место, что его предок занимал при троне Людовика XV. Я задавал себе вопрос, почему это не пришло в голову Бриссо, если я сумел об этом догадаться, но убеждал себя, что, хотя Бриссо бесстрашно встречал любые опасности, он, наверное, не хотел, чтобы на него легла тайная ответственность за слово «конституционный» в том случае, если люди узнают, что петиция — дело его рук.
Тут, казалось, опасения г-на де Лакло стали сбываться. Посланец шепотом сообщил ему, что конституционные роялисты из Якобинского клуба и из Национального собрания собрались у фейянов, провозгласив разрыв с истинными якобинцами, то есть республиканцами.
Вождями этих сепаратистов стали Дюпор и Ламет. Их замысел сводился к тому, чтобы создать новый клуб друзей Конституции, если возможно — клуб аристократический, куда будут допускать по членским билетам, а принимать — только выборщиков. Кто же останется с истинными якобинцами? Пять-шесть депутатов-демагогов и орлеанистский сброд, вот уже четыре дня заполнявший клуб.
— Что делать? — спросил Бриссо. — Национальное собрание встанет на их сторону.
— Ну и пусть, нам-то какое дело! — возразил де Лакло. — Разве народ не с нами? Продолжим.
Бриссо продолжил диктовать мне петицию; в составлении ее г-н де Лакло больше участия не принимал. В текст он ввел то, что все авторы хартий с тех пор называли своей 14-й статьей; разве он мог сделать для них больше?
Назавтра была суббота, но мы, метр Дюпле и я, не преминули в одиннадцать утра явиться в Якобинский клуб. Собралось едва человек тридцать. Мы ждали часа дня. К полудню набралось около сорока человек. Нам прочли петицию, встреченную рукоплесканиями; никто не заметил слов, внесенных в нее г-ном де Лакло; в таком виде петицию решили доставить на Марсово поле и подписывать на алтаре отечества.
Чтобы отнести петицию на Марсово поле, образовали депутацию. Метру Дюпле надо было сдавать работу в Пале-Рояль; он просил меня пойти вместе с делегатами и, вернувшись домой, сообщить обо всем. Я очень любил трудиться, но положение было таким серьезным, это лихорадочное возбуждение было таким заразительным, обсуждаемый вопрос был столь жизненно важным, что я предпочел уйти из мастерской и не упускать из вида надвигавшиеся события. Поэтому я отправился вместе с депутацией.
Мы пришли на Марсово поле. Так как распространился слух, что сюда должны доставить петицию, здесь сошлось около тысячи человек.
Над алтарем отечества возвышалась большая картина, запечатлевшая апофеоз Вольтера.
Делегаты поднялись на верхнюю площадку алтаря отечества и зачитали петицию; но подошла группа людей, в них узнали членов Клуба кордельеров. Встретив их приветственными возгласами, им стали читать петицию вторично. Все шло хорошо до вставленных г-ном де Лакло слов; но при словах «всеми конституционными средствами» кто-то попросил:
— Извините, прочтите, пожалуйста, еще раз последние слова.
— … всеми конституционными средствами, — повторил чтец.
— Ни слова больше! — вскричал тот же голос. Потом к чтецу приблизился человек и представился:
— Гражданин, меня зовут Бонвиль, я главный редактор газеты «Железные уста». Народ обманывают!
— Верно! Правильно! Да! — закричали кордельеры.
— Почему же народ обманывают? — спросил делегат, читавший петицию. — Объясните!
— Повторяю, что народ обманывают! — снова вскричал Бонвиль. — «Всеми конституционными средствами» означает «с помощью регентства». Ну, а что такое регентство? Это правление Орлеанов вместо правления Людовика Шестнадцатого.
— Вместо правления Капета, — вмешался чей-то голос, показавшийся мне знакомым.
— Почему Капета? — спросил якобинец.
— Вероятно, потому, что больше нет дворянских титулов, — пояснил тот же заикающийся голос. — Именно поэтому господин де Мирабо стал зваться Рикети, господин де Лафайет зовется теперь господином Мотье, и, следовательно, король Людовик Шестнадцатый отныне должен зваться Капетом.
— Браво! Браво! — хором закричали все собравшиеся. Я узнал любимца кордельеров Камилла Демулена.
— Будем осторожны, Франция не созрела для республики, — заметил якобинец.
— Если она не созрела для республики, — возразил, по-прежнему заикаясь, Камилл Демулен, — почему, спрашивается, она перезрела для монархии?
— Голосовать! Голосовать! — потребовали собравшиеся. Провели голосование. Почти единогласно было решено, что слова, вызвавшие такие бурные возражения, следует вычеркнуть; потом в порыве энтузиазма, вызванного голосованием, единодушно поклялись больше не признавать ни Людовика XVI, ни любого другого монарха.
Условились, что завтра, в воскресенье, народ, извещенный об этом афишами, придет подписывать петицию к алтарю отечества.
— Теперь, гражданин, нам остается сделать лишь одно, — сказал Бонвиль.
— Что именно? — спросил Камилл Демулен.
— Чтобы на нашей стороне был закон.
— Он и так с нами, ведь Национальное собрание почти отрешило короля, а мы его свергнем, вот и все.
— Но не таким способом.
— Каким же?
— Надо пойти в ратушу и получить разрешение на завтрашнее собрание.
— Идем.
* * *
Все направились в ратушу. Идти туда можно было только по набережным, и идти довольно долго; так как отказ мэра мог все сорвать, а я хотел принести метру Дюпле его ответ, то в ратушу я отправился вместе со всеми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117