Импровизированный заплыв в пруду Центрального парка в морозный день. Бешеные скачки на лошадях по Пятой авеню. И конечно, недовольно отметил Морган, в этих скачках победила именно Лили. Снова заметка о ее скандальной выходке. Переодевшись в мужской костюм, Лили появилась на званом вечере, а затем вызвала на дуэль какого-то бедного малого, даже не подозревавшего о том, что перед ним женщина.
Постепенно Морган смог восстановить картину прошлого Лили. Неуправляемый, непокорный ребенок. Странно, но ему совсем нетрудно было представить себе Лили, мчащейся на лошади по многолюдной улице или направляющей пистолет на своего обидчика. И все это на глазах у изумленной нью-йоркской знати. Морган невольно улыбнулся.
Он понимал, что если бы девушка вроде Лили, с ее красотой и богатством, родилась в эпоху Регентства в Англии, ее считали бы оригиналкой. Но Лили, увы, появилась на свет совсем не в то время и не в том месте. Улыбка Моргана погасла. Лили жила в обществе, где царили строгие пуританские нравы. В обществе, которое не допускало снисхождения к тем, кто нарушил его суровые моральные нормы и правила благопристойного поведения, даже если этот «кто-то» принадлежал к его верхушке. И хотя сам Морган родился за тысячи миль от Нью-Йорка, он воспитывался в такой же среде – беспощадной и лишенной снисходительности к людям, хоть немного отличавшимся от остальных. Поэтому ему было отлично известно, что происходило с теми, кто осмеливался нарушить так называемый «кодекс чести», по сути, представлявший собой свод бессмысленных, скучных правил. Лили была белой вороной в стае, и он не мог не понимать, что ее ожидало. Бесстрашие и свободолюбие не могли быть прощены в Америке последней четверти этого столетия никому – сколь знатен и богат ни был бы этот человек.
Морган знал, что в Нью-Йорке благопристойное поведение и скромность девушек ценились превыше всего. Здесь дамы старались спрятать не только каждый дюйм своего тела, но и едва ли не каждый дюйм своей… мебели. Не дай Бог кто-нибудь увидит не прикрытую чехлом вульгарную ножку стула! Американцы считали, что всего лишь придерживаются обычаев, принятых в Англии, но на деле они довели их до абсурда, желая, по своему обыкновению, улучшить и усовершенствовать. Нет, прослыть оригиналкой в Нью-Йорке было совсем не лестно, скорее наоборот – опасно, заключил Морган.
И все же этот вывод не объяснял главного. Он так и не получил ответа на главный вопрос. Исходя из того, что в те годы сообщали о Лили газетчики, Морган мог бы понять, если бы эту девушку прозвали Бесстрашной или в крайнем случае Отчаянной Лили. Но почему – Пурпурная Лили? Нет, этого он никак не мог объяснить. Что же все-таки стало причиной ее падения?
Морган вновь погрузился в чтение. Наконец, как ему показалось, он нашел то, что нужно. Март 1886 года. Глаза Моргана сузились от предчувствия удачи, он с огромным вниманием стал изучать заметки.
2 марта 1886 года.
Короткое сообщение о смерти человека по имени Рейн Готорн. Он был богат, занимал видное положение в обществе. Эта информация не заслужила бы внимания Моргана, если бы не упоминание автора о том, что у смертного одра усопшего находилась Лили.
3 марта 1886 года.
Объявление о грандиозном приеме, посвященном памяти Рейна Готорна. Прием должен был состояться 16 марта. «Странно, – подумал Морган, – даже смерть у нас принято отмечать как некое знаменательное событие!» В заметке говорилось, что проводить прием будет Лили Блэкмор. А ниже Морган прочел нечто, заставившее его удивленно приподнять брови: автор сообщал, что на этом приеме, куда была приглашена вся нью-йоркская элита, будет оглашено завещание Рейна Готорна, после чего в зал внесут его прощальный дар.
Морган продолжал просматривать изъеденные временем, пожелтевшие страницы. То в одной газете, то в другой он встречал заметки о подготовке представителей высшего света к приему, дата проведения которого незаметно, но неуклонно приближалась. Женщины заказывали туалеты в модных салонах. Владельцы шикарных магазинов сбивались с ног, пытаясь помочь своим клиентам найти что-то соответствующее случаю, а это было не так легко: кто знает, что следует надеть на поминальный прием столь известного человека? Какие украшения будут уместны? Следует ли явиться непременно в черном? Взволнованные дамы повсюду обсуждали предстоящее событие.
Глаза Моргана заслезились от напряжения – в маленькой комнатке было душно и пыльно, – но он заставил себя продолжить работу. И наконец перед ним оказался номер за 16 марта 1886 года.
Блэкмор-Хаус. Репортера не впустили в дом, и ему пришлось довольствоваться тем, что он мог видеть, находясь неподалеку от входа. Журналист наблюдал за тем, как прибывали представители местной знати, как они величественно шествовали внутрь. Асторы. Уиндмары. Вандербильдты. Морган обратил внимание на то, что потенциальный жених Лили, Бьюфорд Тисдейл, тоже был среди приглашенных. Репортер подробнейшим образом описал туалеты и драгоценные украшения гостей. Их великолепные экипажи. Сообщил, кто кого сопровождал. И пообещал, что в следующем номере опубликует продолжение рассказа об этом событии.
Но продолжения не было.
Не было ни статьи, ни даже короткого упоминания о том, как прошел грандиозный прием. Ни имени Рейна Готорна, ни имени Лили Блэкмор на страницах последующих выпусков «Нью-Йорк тайме» Морган не обнаружил. Он продолжал задумчиво переворачивать газетные листы, как вдруг ему на глаза попалась короткая заметка о том, что Лили Блэкмор покинула город. Это произошло через несколько недель после приема.
Откинувшись на жесткую спинку деревянного стула, Морган стал размышлять. Что же могло произойти в Блэкмор-Хаусе? Почему газета ничего не рассказала о событии, сообщения о подготовке к которому занимали ее первые полосы много дней подряд?
«Так что же случилось той ночью? – вновь задал себе вопрос Морган. – Что заставило этих людей изгнать Лили из своего круга?»
Совершенно ясно, что в газете он не найдет ответа на мучившие его вопросы. Но к кому же обратиться за помощью? Морган вспомнил, что в заметках, рассказывавших о Лили, ему дважды встретилось имя Бьюфорда Тисдейла. Стоит попробовать разыскать этого человека.
Морган взглянул на карманные часы. С поисками, однако, придется подождать. Необходимо вернуться в Блэкмор-Хаус, пока никто не заметил его отсутствия.
Выйдя из здания, он мгновенно окунулся в уличный шум. Экипажи то и дело проезжали мимо него по мостовой, но все они были заняты, и Морган, отчаявшись поймать кеб, вскочил на деревянные ступени конки. Несмотря на то что сводчатый потолок был довольно высокий, ему пришлось пригнуть голову, пробираясь по середине прохода, чтобы бросить свои пять центов в прорезь металлического ящика в головной части вагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Постепенно Морган смог восстановить картину прошлого Лили. Неуправляемый, непокорный ребенок. Странно, но ему совсем нетрудно было представить себе Лили, мчащейся на лошади по многолюдной улице или направляющей пистолет на своего обидчика. И все это на глазах у изумленной нью-йоркской знати. Морган невольно улыбнулся.
Он понимал, что если бы девушка вроде Лили, с ее красотой и богатством, родилась в эпоху Регентства в Англии, ее считали бы оригиналкой. Но Лили, увы, появилась на свет совсем не в то время и не в том месте. Улыбка Моргана погасла. Лили жила в обществе, где царили строгие пуританские нравы. В обществе, которое не допускало снисхождения к тем, кто нарушил его суровые моральные нормы и правила благопристойного поведения, даже если этот «кто-то» принадлежал к его верхушке. И хотя сам Морган родился за тысячи миль от Нью-Йорка, он воспитывался в такой же среде – беспощадной и лишенной снисходительности к людям, хоть немного отличавшимся от остальных. Поэтому ему было отлично известно, что происходило с теми, кто осмеливался нарушить так называемый «кодекс чести», по сути, представлявший собой свод бессмысленных, скучных правил. Лили была белой вороной в стае, и он не мог не понимать, что ее ожидало. Бесстрашие и свободолюбие не могли быть прощены в Америке последней четверти этого столетия никому – сколь знатен и богат ни был бы этот человек.
Морган знал, что в Нью-Йорке благопристойное поведение и скромность девушек ценились превыше всего. Здесь дамы старались спрятать не только каждый дюйм своего тела, но и едва ли не каждый дюйм своей… мебели. Не дай Бог кто-нибудь увидит не прикрытую чехлом вульгарную ножку стула! Американцы считали, что всего лишь придерживаются обычаев, принятых в Англии, но на деле они довели их до абсурда, желая, по своему обыкновению, улучшить и усовершенствовать. Нет, прослыть оригиналкой в Нью-Йорке было совсем не лестно, скорее наоборот – опасно, заключил Морган.
И все же этот вывод не объяснял главного. Он так и не получил ответа на главный вопрос. Исходя из того, что в те годы сообщали о Лили газетчики, Морган мог бы понять, если бы эту девушку прозвали Бесстрашной или в крайнем случае Отчаянной Лили. Но почему – Пурпурная Лили? Нет, этого он никак не мог объяснить. Что же все-таки стало причиной ее падения?
Морган вновь погрузился в чтение. Наконец, как ему показалось, он нашел то, что нужно. Март 1886 года. Глаза Моргана сузились от предчувствия удачи, он с огромным вниманием стал изучать заметки.
2 марта 1886 года.
Короткое сообщение о смерти человека по имени Рейн Готорн. Он был богат, занимал видное положение в обществе. Эта информация не заслужила бы внимания Моргана, если бы не упоминание автора о том, что у смертного одра усопшего находилась Лили.
3 марта 1886 года.
Объявление о грандиозном приеме, посвященном памяти Рейна Готорна. Прием должен был состояться 16 марта. «Странно, – подумал Морган, – даже смерть у нас принято отмечать как некое знаменательное событие!» В заметке говорилось, что проводить прием будет Лили Блэкмор. А ниже Морган прочел нечто, заставившее его удивленно приподнять брови: автор сообщал, что на этом приеме, куда была приглашена вся нью-йоркская элита, будет оглашено завещание Рейна Готорна, после чего в зал внесут его прощальный дар.
Морган продолжал просматривать изъеденные временем, пожелтевшие страницы. То в одной газете, то в другой он встречал заметки о подготовке представителей высшего света к приему, дата проведения которого незаметно, но неуклонно приближалась. Женщины заказывали туалеты в модных салонах. Владельцы шикарных магазинов сбивались с ног, пытаясь помочь своим клиентам найти что-то соответствующее случаю, а это было не так легко: кто знает, что следует надеть на поминальный прием столь известного человека? Какие украшения будут уместны? Следует ли явиться непременно в черном? Взволнованные дамы повсюду обсуждали предстоящее событие.
Глаза Моргана заслезились от напряжения – в маленькой комнатке было душно и пыльно, – но он заставил себя продолжить работу. И наконец перед ним оказался номер за 16 марта 1886 года.
Блэкмор-Хаус. Репортера не впустили в дом, и ему пришлось довольствоваться тем, что он мог видеть, находясь неподалеку от входа. Журналист наблюдал за тем, как прибывали представители местной знати, как они величественно шествовали внутрь. Асторы. Уиндмары. Вандербильдты. Морган обратил внимание на то, что потенциальный жених Лили, Бьюфорд Тисдейл, тоже был среди приглашенных. Репортер подробнейшим образом описал туалеты и драгоценные украшения гостей. Их великолепные экипажи. Сообщил, кто кого сопровождал. И пообещал, что в следующем номере опубликует продолжение рассказа об этом событии.
Но продолжения не было.
Не было ни статьи, ни даже короткого упоминания о том, как прошел грандиозный прием. Ни имени Рейна Готорна, ни имени Лили Блэкмор на страницах последующих выпусков «Нью-Йорк тайме» Морган не обнаружил. Он продолжал задумчиво переворачивать газетные листы, как вдруг ему на глаза попалась короткая заметка о том, что Лили Блэкмор покинула город. Это произошло через несколько недель после приема.
Откинувшись на жесткую спинку деревянного стула, Морган стал размышлять. Что же могло произойти в Блэкмор-Хаусе? Почему газета ничего не рассказала о событии, сообщения о подготовке к которому занимали ее первые полосы много дней подряд?
«Так что же случилось той ночью? – вновь задал себе вопрос Морган. – Что заставило этих людей изгнать Лили из своего круга?»
Совершенно ясно, что в газете он не найдет ответа на мучившие его вопросы. Но к кому же обратиться за помощью? Морган вспомнил, что в заметках, рассказывавших о Лили, ему дважды встретилось имя Бьюфорда Тисдейла. Стоит попробовать разыскать этого человека.
Морган взглянул на карманные часы. С поисками, однако, придется подождать. Необходимо вернуться в Блэкмор-Хаус, пока никто не заметил его отсутствия.
Выйдя из здания, он мгновенно окунулся в уличный шум. Экипажи то и дело проезжали мимо него по мостовой, но все они были заняты, и Морган, отчаявшись поймать кеб, вскочил на деревянные ступени конки. Несмотря на то что сводчатый потолок был довольно высокий, ему пришлось пригнуть голову, пробираясь по середине прохода, чтобы бросить свои пять центов в прорезь металлического ящика в головной части вагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92