– И хотя вы меня очень раздражаете, мне бы хотелось, чтобы вы нашли вашу сестру.
– Как, мисс Пеннипейкер, а я-то решил, что я вам нравлюсь. Вы ведь только что признались в этом.
– Я сказала, – язвительно проговорила она, – что вы меня раздражаете.
– Ну конечно. И делаю это нарочно.
Этими словами он заработал возмущенный взгляд. Ангус потрепал ее по подбородку.
– Это очень забавно – раздражать вас. Давно уже меня ничто так не забавляло.
– Мне это не кажется забавным.
– Ну разумеется, – весело сказал он, вводя ее в маленькую столовую. – Держу пари, что я единственный, кто осмеливается противоречить вам.
– Вас послушать, так я просто какая-то фурия.
Он отодвинул для нее стул.
– Разве я не прав?
– Правы, – промямлила она. – Но все равно я не фурия.
– Конечно, нет. – Он уселся напротив. – Но вы привыкли всегда поступать по-своему.
– И вы тоже.
– Задет.
Она наклонилась вперед, и в ее зеленых глазах появился понимающий блеск.
– Именно поэтому вас так возмутило непослушание вашей сестры. Вам кажется невыносимым, что она пошла наперекор вашей воле.
Ангус заерзал. Все было забавно и прекрасно, пока он разбирался в личности Маргарет, но теперь они поменялись местами, и это было уже неприемлемо.
– Анна шла наперекор моей воле с первого же дня своего появления на свет.
– Я не говорила, что она кроткая и смиренная и делает все, что вы скажете…
– Иисусе, виски и Роберт Брюс, – пробормотал он себе под нос. – Хотел бы я, чтобы это было так…
Она пропустила мимо ушей его странную присказку.
– Но, Ангус, – оживленно сказала она, помогая себе жестами, – разве раньше она не слушалась вас, если речь шла о важных вещах? Разве она сделала что-то такое, что полностью разрушило вашу жизнь? – Он замер на мгновение, потом покачал головой. – Вот видите? – Маргарет улыбнулась, страшно довольная собой. – Вот почему вы в таком смятении.
На лице его появилось до такой степени надменное выражение, что это было почти комично.
– Мужчины никогда не бывают в смятении.
На лице ее появилось до такой степени лукавое выражение, что это было почти смешно.
– Прошу прощения, но в данный момент я вижу именно мужчину, пребывающего в смятении.
Некоторое время они смотрели друг на друга через стол, и наконец Ангус сказал:
– Если вы поднимете брови еще выше, мне придется вытаскивать их из ваших волос.
Маргарет попыталась ответить в том же духе – он видел это по ее глазам, – но смешная сторона происходящего одержала верх, и она расхохоталась.
Хохочущая Маргарет Пеннипейкер – видеть такое дано не всякому, и Ангус никогда еще не созерцал кого-то с таким удовольствием. Ее раскрытый рот образовал очаровательную улыбку, в глазах светилось настоящее веселье. Она задохнулась и наконец опустила голову и прижалась лбом к руке.
– Ах Боже мой, – сказала она, отбрасывая рукой изящный завиток каштановых волос. – Мои волосы, о Боже мой.
– А ваша прическа всегда расстраивается, когда вы смеетесь? Потому что – должен сказать – завиток этот весьма очарователен.
Она смущенно пригладила волосы.
– За день они растрепались, конечно. У меня не было времени заново заколоть их перед ужином…
– Вам ни к чему меня уверять. Я совершенно уверен, что обычно каждый ваш волосок лежит на месте.
Маргарет нахмурилась. Она всегда гордилась своим аккуратным и опрятным видом, но слова Ангуса – который на самом деле хотел сделать ей комплимент – почему-то заставили ее почувствовать себя сущей занудой.
От дальнейших размышлений на эту тему ее спасло появление Джорджа, трактирщика.
– А, вот и вы! – загремел он, с грохотом ставя на стол глиняное блюдо. – Обсушились, да?
– Так хорошо, что и не ожидали, – ответил Ангус, кивая с таким видом, какой напускают на себя мужчины, когда обмениваются одним им понятными намеками.
Маргарет закатила глаза.
– Ну, вас ждет истинное удовольствие, – сказал Джордж, – потому что у жены было приготовлено немного хаггиса на завтра. Конечно, пришлось его подогреть. Нельзя же есть холодный хаггис.
Маргарет сильно сомневалась, что у горячего хаггиса необычайно аппетитный вид, но не стала высказывать свое мнение по этому вопросу.
Ангус помахал рукой, направляя к себе исходящий от блюда аромат – Маргарет скорее назвала бы это трудновыносимым запахом, – и вдохнул его, как бы совершая некий ритуал.
– Ох, Маккаллум, – сказал он, и речь его прозвучала с таким шотландским прононсом, какого Маргарет не слышала за весь день, – если его вкус хоть немного соответствует его запаху, ваша жена – сущий гений.
– Ясное дело, гений, – ответил Джордж, схватил две тарелки с подсобного стола и поставил перед гостями. – Она ведь вышла за меня!
Ангус от всей души рассмеялся и панибратски хлопнул трактирщика по спине. Маргарет почувствовала, как к горлу подступает возражение, и кашлянула, чтобы не выпустить его наружу.
– Минуточку, – сказал Джордж, – нужно принести подходящий нож.
Маргарет посмотрела ему вслед, а потом перегнулась через стол и прошипела:
– Из чего сделано это блюдо?
– А разве вы не знаете? – Ангус явно наслаждался ее огорчением.
– Я знаю, что пахнет оно отвратительно.
– Ц-ц-ц. Вы так серьезно оскорбили нашу национальную кухню, а оказывается, даже не знали, о чем говорите?
– Скажите мне, из чего оно сделано, – сказала она, окончательно разозлившись.
– Берут сердце, крошат его вместе с печенью и легкими, – ответил он, произнося слова так, что перед Маргарет четко предстали все кровавые подробности. – Потом добавляют хорошего почечного жира, лука, овсяной крупы – и набивают этим бараний желудок.
– Что я такого сделала? – воскликнула Маргарет, вопрошая пространство. – Чем я заслужила это?
– Да бросьте, – отмахнулся Ангус, – он вам понравится. Все англичане любят потроха.
– Я не люблю. И никогда их не ем.
– Тогда вы попадете в затруднительное положение.
– Я не могу это есть, – испуганно сказала Маргарет.
– Неужели вы хотите обидеть Джорджа?
– Нет, но…
– Вы сказали мне, что придаете большое значение хорошим манерам, разве не так?
– Да, но…
– Вы готовы? – спросил Джордж, вбегая в комнату с горящими глазами. – Потому что я подам вам такой хаггис, какого сам Господь Бог не едал. – С этими словами он взмахнул ножом, и вид у трактирщика был такой странный, что Маргарет пришлось отшатнуться на целый фут, иначе нос ее стал бы чуточку короче.
Джордж пропел несколько тактов довольно претенциозного и напыщенного гимна, предвещающего трапезу, как решила Маргарет, а потом широким гордым взмахом руки вонзил нож в хаггис, взрезав его на показ всему миру.
И на понюх.
– Помоги мне, Господи, – сказала Маргарет. Никогда еще она не обращалась к Господу так искренне.
– Вы когда-нибудь видали такую красоту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Как, мисс Пеннипейкер, а я-то решил, что я вам нравлюсь. Вы ведь только что признались в этом.
– Я сказала, – язвительно проговорила она, – что вы меня раздражаете.
– Ну конечно. И делаю это нарочно.
Этими словами он заработал возмущенный взгляд. Ангус потрепал ее по подбородку.
– Это очень забавно – раздражать вас. Давно уже меня ничто так не забавляло.
– Мне это не кажется забавным.
– Ну разумеется, – весело сказал он, вводя ее в маленькую столовую. – Держу пари, что я единственный, кто осмеливается противоречить вам.
– Вас послушать, так я просто какая-то фурия.
Он отодвинул для нее стул.
– Разве я не прав?
– Правы, – промямлила она. – Но все равно я не фурия.
– Конечно, нет. – Он уселся напротив. – Но вы привыкли всегда поступать по-своему.
– И вы тоже.
– Задет.
Она наклонилась вперед, и в ее зеленых глазах появился понимающий блеск.
– Именно поэтому вас так возмутило непослушание вашей сестры. Вам кажется невыносимым, что она пошла наперекор вашей воле.
Ангус заерзал. Все было забавно и прекрасно, пока он разбирался в личности Маргарет, но теперь они поменялись местами, и это было уже неприемлемо.
– Анна шла наперекор моей воле с первого же дня своего появления на свет.
– Я не говорила, что она кроткая и смиренная и делает все, что вы скажете…
– Иисусе, виски и Роберт Брюс, – пробормотал он себе под нос. – Хотел бы я, чтобы это было так…
Она пропустила мимо ушей его странную присказку.
– Но, Ангус, – оживленно сказала она, помогая себе жестами, – разве раньше она не слушалась вас, если речь шла о важных вещах? Разве она сделала что-то такое, что полностью разрушило вашу жизнь? – Он замер на мгновение, потом покачал головой. – Вот видите? – Маргарет улыбнулась, страшно довольная собой. – Вот почему вы в таком смятении.
На лице его появилось до такой степени надменное выражение, что это было почти комично.
– Мужчины никогда не бывают в смятении.
На лице ее появилось до такой степени лукавое выражение, что это было почти смешно.
– Прошу прощения, но в данный момент я вижу именно мужчину, пребывающего в смятении.
Некоторое время они смотрели друг на друга через стол, и наконец Ангус сказал:
– Если вы поднимете брови еще выше, мне придется вытаскивать их из ваших волос.
Маргарет попыталась ответить в том же духе – он видел это по ее глазам, – но смешная сторона происходящего одержала верх, и она расхохоталась.
Хохочущая Маргарет Пеннипейкер – видеть такое дано не всякому, и Ангус никогда еще не созерцал кого-то с таким удовольствием. Ее раскрытый рот образовал очаровательную улыбку, в глазах светилось настоящее веселье. Она задохнулась и наконец опустила голову и прижалась лбом к руке.
– Ах Боже мой, – сказала она, отбрасывая рукой изящный завиток каштановых волос. – Мои волосы, о Боже мой.
– А ваша прическа всегда расстраивается, когда вы смеетесь? Потому что – должен сказать – завиток этот весьма очарователен.
Она смущенно пригладила волосы.
– За день они растрепались, конечно. У меня не было времени заново заколоть их перед ужином…
– Вам ни к чему меня уверять. Я совершенно уверен, что обычно каждый ваш волосок лежит на месте.
Маргарет нахмурилась. Она всегда гордилась своим аккуратным и опрятным видом, но слова Ангуса – который на самом деле хотел сделать ей комплимент – почему-то заставили ее почувствовать себя сущей занудой.
От дальнейших размышлений на эту тему ее спасло появление Джорджа, трактирщика.
– А, вот и вы! – загремел он, с грохотом ставя на стол глиняное блюдо. – Обсушились, да?
– Так хорошо, что и не ожидали, – ответил Ангус, кивая с таким видом, какой напускают на себя мужчины, когда обмениваются одним им понятными намеками.
Маргарет закатила глаза.
– Ну, вас ждет истинное удовольствие, – сказал Джордж, – потому что у жены было приготовлено немного хаггиса на завтра. Конечно, пришлось его подогреть. Нельзя же есть холодный хаггис.
Маргарет сильно сомневалась, что у горячего хаггиса необычайно аппетитный вид, но не стала высказывать свое мнение по этому вопросу.
Ангус помахал рукой, направляя к себе исходящий от блюда аромат – Маргарет скорее назвала бы это трудновыносимым запахом, – и вдохнул его, как бы совершая некий ритуал.
– Ох, Маккаллум, – сказал он, и речь его прозвучала с таким шотландским прононсом, какого Маргарет не слышала за весь день, – если его вкус хоть немного соответствует его запаху, ваша жена – сущий гений.
– Ясное дело, гений, – ответил Джордж, схватил две тарелки с подсобного стола и поставил перед гостями. – Она ведь вышла за меня!
Ангус от всей души рассмеялся и панибратски хлопнул трактирщика по спине. Маргарет почувствовала, как к горлу подступает возражение, и кашлянула, чтобы не выпустить его наружу.
– Минуточку, – сказал Джордж, – нужно принести подходящий нож.
Маргарет посмотрела ему вслед, а потом перегнулась через стол и прошипела:
– Из чего сделано это блюдо?
– А разве вы не знаете? – Ангус явно наслаждался ее огорчением.
– Я знаю, что пахнет оно отвратительно.
– Ц-ц-ц. Вы так серьезно оскорбили нашу национальную кухню, а оказывается, даже не знали, о чем говорите?
– Скажите мне, из чего оно сделано, – сказала она, окончательно разозлившись.
– Берут сердце, крошат его вместе с печенью и легкими, – ответил он, произнося слова так, что перед Маргарет четко предстали все кровавые подробности. – Потом добавляют хорошего почечного жира, лука, овсяной крупы – и набивают этим бараний желудок.
– Что я такого сделала? – воскликнула Маргарет, вопрошая пространство. – Чем я заслужила это?
– Да бросьте, – отмахнулся Ангус, – он вам понравится. Все англичане любят потроха.
– Я не люблю. И никогда их не ем.
– Тогда вы попадете в затруднительное положение.
– Я не могу это есть, – испуганно сказала Маргарет.
– Неужели вы хотите обидеть Джорджа?
– Нет, но…
– Вы сказали мне, что придаете большое значение хорошим манерам, разве не так?
– Да, но…
– Вы готовы? – спросил Джордж, вбегая в комнату с горящими глазами. – Потому что я подам вам такой хаггис, какого сам Господь Бог не едал. – С этими словами он взмахнул ножом, и вид у трактирщика был такой странный, что Маргарет пришлось отшатнуться на целый фут, иначе нос ее стал бы чуточку короче.
Джордж пропел несколько тактов довольно претенциозного и напыщенного гимна, предвещающего трапезу, как решила Маргарет, а потом широким гордым взмахом руки вонзил нож в хаггис, взрезав его на показ всему миру.
И на понюх.
– Помоги мне, Господи, – сказала Маргарет. Никогда еще она не обращалась к Господу так искренне.
– Вы когда-нибудь видали такую красоту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21