А вообще-то тебе не мешает избавиться от излишней колониальной округлости, – он потер подбородок, не отрывая от девушки оценивающего взгляда. – Поначалу это очаровательно, но со временем фигура слишком расплывается вширь, – согнутым указательным пальцем граф придвинул к себе вторую тарелку.
Эрия выхватила тарелку из-под нацеленной в нее вилки. Сердито взглянув на графа, плюхнулась на койку и сунула в рот целый сухарь. Он поморщился, глядя на эту картину, но Эрия знала – граф опять затеял с ней игру. Она с трудом разжевала сухарь, опасаясь, что этот процесс затянется до бесконечности, и когда перед ней появился наполненный неизвестно чем кубок, без лишних вопросов стала жадно пить. Как оказалось, это было вино, сразу же ударившее в голову. Утолив жажду, Эрия начала смаковать каждый глоток, отдавая должное прекрасному напитку, потом с аппетитом взялась за еду. Блаженное состояние продолжалось бы до конца трапезы, если бы граф не заговорил:
– Обычно я предпочитаю, чтобы за ужином велась приятная беседа, – он откинулся на спинку стула и поднес к носу кубок, чтобы насладиться ароматом вина.
Эрия проглотила кусочек оленины и молча уставилась на графа.
– Вы, южные колонисты, так очаровательно коверкаете язык короля… – граф выпрямился и впился в нее взглядом. – И всегда медлите с ответом. Когда я впервые оказался в Виргинии, то подумал, что по ошибке высадился в колонии, где живут только тупые люди.
Зеленые глаза Эрии полыхнули гневом.
– Большинству англичан не мешало бы научиться придерживать свои языки… так сказать, медлить с ответом, и подумать дважды, прежде чем произнести очередную идиотскую фразу.
Ухмылка распалила ее еще больше. Эрия поняла, граф дразнит ее, и она опять попалась в ловушку. Что это с ней? Эрия взяла себя в руки и вернулась к еде.
– Конечно, – продолжал граф как ни в чем не бывало. – За время моего пребывания здесь я уже привык к вашей манере изъясняться и нахожу ее довольно сносной, – он покрутил в руке металлический кубок и добавил: – Особенно у женщин.
– О, особенно, – раздраженно откликнулась Эрия. – Вы считаете нас, колонистов, вульгарным сбродом, но, как большинство англичан, предпочитаете закрывать глаза на нашу «неотесанность», когда чуете какую-то выгоду. Возможно, мы грубые и неотесанные, но пас не одурачить вашими притворными улыбками и слащавыми речами. Вы, англичане, смотрите на нас с презрением, но что касается меня, я предпочитаю честность и открытость вашему утонченному притворству, – она замолчала, пораженная собственной агрессивностью.
– Полагаю, ваши соседи-северяне того же мнения и уже положили конец «утонченному притворству» свинцовыми ядрами и пулями, – граф перехватил ее взгляд. – А жаль, сотрудничая, всегда можно добиться большей пользы, чем конфликтуя.
– Сотрудничество, купленное ценой униженной гордости и растоптанных принципов, никогда не приносит пользы, – Эрия уловила в его словах скрытый подтекст.
Граф удивленно пожал плечами.
– Возможно, я заблуждался… считал тебя убежденной роялисткой, обожающей все английское.
– Возможно, вы принимали меня за моего отца, ваше сиятельство, – запальчиво возразила Эрия. – Это он был помешан на всем английском.
– О, нет, я никогда не принимал тебя за мужчину, ДЕВУШКА, – лениво поигрывая вилкой, он посмотрел на Эрию сквозь полуопущенные веки. – Разве ты так быстро забыла мое имя? – в его глазах зажегся похотливый огонек. – Думаю, надо начать прямо сейчас. Иди сюда.
Эрия осушила свой кубок, медленно поднялась с койки, обошла стол и бросилась к выходу из палатки.
– Нет, так не пойдет! – граф успел схватить ее. – Пусти… – она попыталась вырваться. – Ты не имеешь права…
– Тут речь идет не о правах, дорогая, а о силе, – неожиданно его голос стал совсем хриплым. – Я хочу тебя и возьму… прямо сейчас. Но от тебя зависит, сколько моих людей по твоим крикам узнает, что здесь происходит. У меня нет желания показывать им спектакль всякий раз, когда я буду силой затаскивать тебя в палатку. Но поверь, меня ничуть не волнует, слушают они нас или нет.
Граф возвышался над ней хищной громадой. Теплый золотистый блеск в его глазах, отражавших свет лампы, сменился холодным сиянием ртути. Эрия знала, граф не шутит и овладеет ею, даже если она будет отбиваться и кричать. Но никто не придет на помощь, даже симпатичный Меррилл Джамисон с его мальчишеской улыбкой. Эрия перестала сопротивляться и одеревенело застыла на месте.
Рутланд ослабил хватку, опустился на стул и притянул девушку к себе, зажав между своих мускулистых ног, взял в руки прядь ее волос и мягко произнес:
– У тебя такие красивые волосы… редкого оттенка, и словно шелк, – он потер их пальцами, будто оценивая на ощупь дорогую ткань.
– Дай мне ножницы или нож и я подарю их тебе, – пробормотала Эрия, чувствуя, как постепенно слабеют колени, а по телу пробегает дрожь.
– Нет, пусть они будут твои, я хочу тебя всю, целиком. Но когда выходишь из палатки, убирай волосы под чепчик, обязательно, – несмотря на нежный тон, в его голосе послышались командные нотки.
– Я буду носить свои волосы так, как захочу! – Но возмущенный протест был заглушен поцелуем. Его губы растопили намеренную холодность Эрии, она была потрясена, как мгновенно все тело отзывалось на его прикосновения. Внутри будто что-то расплавилось, по жилам быстрее заструилась кровь, дыхание участилось, сердце бешено стучало.
От графа не укрылось ее состояние. Он понимающе улыбнулся и притянул еще ближе к себе. Скользнув ладонями по стройной талии, остановился на груди, возле шнуровки лифа. Медленно, очень медленно, не отрывая глаз от лица девушки, потянул за шнурок. Эрия чувствовала, как с каждым движением ослабевает туго затянутый корсаж, а с ним ослабевает и ее воля.
Эрия попыталась заставить себя воспротивиться настойчивому стремлению раздеть ее. Она старалась припомнить, какой граф высокомерный, грубый и жестокий… старалась разозлить себя и настроить против него. Но даже бесстыдные действия не могли унять охватившее ее томление. Наоборот, они его усугубляли, напоминая тот первый раз в дубраве, когда она добровольно поддалась его страсти, уступая своему тайному желанию. Теперь эти воспоминания омрачались болью потери отца и дома, но, все равно, подсознательно она стремилась снова и снова испытать эти ощущения, доставившие столько наслаждения. Эрия понимала, ничто не поможет устоять перед натиском страсти, поскольку эта страсть вызывала в ее теле ответный огонь.
Его руки скользнули по плечам, а вместе с ними соскользнуло платье. Эрия инстинктивно прижала руки к груди, пытаясь прикрыться, но он отвел их в стороны.
– Нет, – пробормотал Тинан, целуя ее ладонь, а затем прижимаясь к ней щекой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Эрия выхватила тарелку из-под нацеленной в нее вилки. Сердито взглянув на графа, плюхнулась на койку и сунула в рот целый сухарь. Он поморщился, глядя на эту картину, но Эрия знала – граф опять затеял с ней игру. Она с трудом разжевала сухарь, опасаясь, что этот процесс затянется до бесконечности, и когда перед ней появился наполненный неизвестно чем кубок, без лишних вопросов стала жадно пить. Как оказалось, это было вино, сразу же ударившее в голову. Утолив жажду, Эрия начала смаковать каждый глоток, отдавая должное прекрасному напитку, потом с аппетитом взялась за еду. Блаженное состояние продолжалось бы до конца трапезы, если бы граф не заговорил:
– Обычно я предпочитаю, чтобы за ужином велась приятная беседа, – он откинулся на спинку стула и поднес к носу кубок, чтобы насладиться ароматом вина.
Эрия проглотила кусочек оленины и молча уставилась на графа.
– Вы, южные колонисты, так очаровательно коверкаете язык короля… – граф выпрямился и впился в нее взглядом. – И всегда медлите с ответом. Когда я впервые оказался в Виргинии, то подумал, что по ошибке высадился в колонии, где живут только тупые люди.
Зеленые глаза Эрии полыхнули гневом.
– Большинству англичан не мешало бы научиться придерживать свои языки… так сказать, медлить с ответом, и подумать дважды, прежде чем произнести очередную идиотскую фразу.
Ухмылка распалила ее еще больше. Эрия поняла, граф дразнит ее, и она опять попалась в ловушку. Что это с ней? Эрия взяла себя в руки и вернулась к еде.
– Конечно, – продолжал граф как ни в чем не бывало. – За время моего пребывания здесь я уже привык к вашей манере изъясняться и нахожу ее довольно сносной, – он покрутил в руке металлический кубок и добавил: – Особенно у женщин.
– О, особенно, – раздраженно откликнулась Эрия. – Вы считаете нас, колонистов, вульгарным сбродом, но, как большинство англичан, предпочитаете закрывать глаза на нашу «неотесанность», когда чуете какую-то выгоду. Возможно, мы грубые и неотесанные, но пас не одурачить вашими притворными улыбками и слащавыми речами. Вы, англичане, смотрите на нас с презрением, но что касается меня, я предпочитаю честность и открытость вашему утонченному притворству, – она замолчала, пораженная собственной агрессивностью.
– Полагаю, ваши соседи-северяне того же мнения и уже положили конец «утонченному притворству» свинцовыми ядрами и пулями, – граф перехватил ее взгляд. – А жаль, сотрудничая, всегда можно добиться большей пользы, чем конфликтуя.
– Сотрудничество, купленное ценой униженной гордости и растоптанных принципов, никогда не приносит пользы, – Эрия уловила в его словах скрытый подтекст.
Граф удивленно пожал плечами.
– Возможно, я заблуждался… считал тебя убежденной роялисткой, обожающей все английское.
– Возможно, вы принимали меня за моего отца, ваше сиятельство, – запальчиво возразила Эрия. – Это он был помешан на всем английском.
– О, нет, я никогда не принимал тебя за мужчину, ДЕВУШКА, – лениво поигрывая вилкой, он посмотрел на Эрию сквозь полуопущенные веки. – Разве ты так быстро забыла мое имя? – в его глазах зажегся похотливый огонек. – Думаю, надо начать прямо сейчас. Иди сюда.
Эрия осушила свой кубок, медленно поднялась с койки, обошла стол и бросилась к выходу из палатки.
– Нет, так не пойдет! – граф успел схватить ее. – Пусти… – она попыталась вырваться. – Ты не имеешь права…
– Тут речь идет не о правах, дорогая, а о силе, – неожиданно его голос стал совсем хриплым. – Я хочу тебя и возьму… прямо сейчас. Но от тебя зависит, сколько моих людей по твоим крикам узнает, что здесь происходит. У меня нет желания показывать им спектакль всякий раз, когда я буду силой затаскивать тебя в палатку. Но поверь, меня ничуть не волнует, слушают они нас или нет.
Граф возвышался над ней хищной громадой. Теплый золотистый блеск в его глазах, отражавших свет лампы, сменился холодным сиянием ртути. Эрия знала, граф не шутит и овладеет ею, даже если она будет отбиваться и кричать. Но никто не придет на помощь, даже симпатичный Меррилл Джамисон с его мальчишеской улыбкой. Эрия перестала сопротивляться и одеревенело застыла на месте.
Рутланд ослабил хватку, опустился на стул и притянул девушку к себе, зажав между своих мускулистых ног, взял в руки прядь ее волос и мягко произнес:
– У тебя такие красивые волосы… редкого оттенка, и словно шелк, – он потер их пальцами, будто оценивая на ощупь дорогую ткань.
– Дай мне ножницы или нож и я подарю их тебе, – пробормотала Эрия, чувствуя, как постепенно слабеют колени, а по телу пробегает дрожь.
– Нет, пусть они будут твои, я хочу тебя всю, целиком. Но когда выходишь из палатки, убирай волосы под чепчик, обязательно, – несмотря на нежный тон, в его голосе послышались командные нотки.
– Я буду носить свои волосы так, как захочу! – Но возмущенный протест был заглушен поцелуем. Его губы растопили намеренную холодность Эрии, она была потрясена, как мгновенно все тело отзывалось на его прикосновения. Внутри будто что-то расплавилось, по жилам быстрее заструилась кровь, дыхание участилось, сердце бешено стучало.
От графа не укрылось ее состояние. Он понимающе улыбнулся и притянул еще ближе к себе. Скользнув ладонями по стройной талии, остановился на груди, возле шнуровки лифа. Медленно, очень медленно, не отрывая глаз от лица девушки, потянул за шнурок. Эрия чувствовала, как с каждым движением ослабевает туго затянутый корсаж, а с ним ослабевает и ее воля.
Эрия попыталась заставить себя воспротивиться настойчивому стремлению раздеть ее. Она старалась припомнить, какой граф высокомерный, грубый и жестокий… старалась разозлить себя и настроить против него. Но даже бесстыдные действия не могли унять охватившее ее томление. Наоборот, они его усугубляли, напоминая тот первый раз в дубраве, когда она добровольно поддалась его страсти, уступая своему тайному желанию. Теперь эти воспоминания омрачались болью потери отца и дома, но, все равно, подсознательно она стремилась снова и снова испытать эти ощущения, доставившие столько наслаждения. Эрия понимала, ничто не поможет устоять перед натиском страсти, поскольку эта страсть вызывала в ее теле ответный огонь.
Его руки скользнули по плечам, а вместе с ними соскользнуло платье. Эрия инстинктивно прижала руки к груди, пытаясь прикрыться, но он отвел их в стороны.
– Нет, – пробормотал Тинан, целуя ее ладонь, а затем прижимаясь к ней щекой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93