Могучее, как бушующая стихия, набрасывается страшное чудовище на малые, как и на великие души; это – неизбежная тень всего живущего, и тень роковая как для гения, так и для заурядного человека.
В каждый тяжелый час разочарования и страдания лукавый голос шепчет:
– Приди под мое крыло. Я дам тебе все, избавлю тебя от мучающих тебя знания и совестливости; я рассею перед твоими глазами убаюкивающие тебя обманы…
Слабость Супрамати все росла; невыносимые боли терзали его, мысли мутились. Тем не менее он сознавал опасность, страшным усилием воли стряхнув охватившую его слабость разочарования и воровски закравшееся в его уже могучую чистую душу омерзительное сомнение. Да, сомнение оказывалось ужасным,
коварным врагом; недаром предупреждали наставники об этом предательском, засасывающем болоте, могущем погубить его, обратить в ничто труды целых веков.
– Наставники мои и руководители, не оставьте меня! – вне себя вскричал он, и в ту же минуту во мраке подземелья загорелся лучезарный крест.
Супрамати вскочил, как наэлектризованный. С него точно спала тяжелая скала, и, подняв руку, он повелительно вскрикнул:
– Отойди и исчезни, отродье адово! Ты могло искушать меня, но не пленить. С верой и любовью предаю я судьбу свою в руки моих руководителей, а душу моему Создателю. Да будет воля Его!…
Он опустился на колени и стал так горячо молиться, что не заметил, как с ног и рук спали цепи; затем всякая боль прошла, а бездна и черные тучи сомнения исчезли с громом бури.
Вдруг подземелье озарилось мягким серебристым светом, и перед Супрамати появился старейшина братства Грааля. Одежда его была словно выткана из алмазов, а ниспадавшая с плеч белая мантия терялась в сумраке подобно серебристому туману. В руке он держал чашу, увенчанную крестом.
– Господь наш посылает Свою божественную кровь, чтобы подкрепить тебя и помочь довести до конца начатое тобой дело. Прими источник жизни вечной.
Счастливый, полный веры и умиления, Супрамати вкусил пурпурной влаги, разлившейся огненным потоком по его жилам, придав ему силу и чувство невыразимого покоя.
Видение исчезло, а он снова начал молиться с тем восторгом, который отторгает душу от земли и возносит ее в сферы гармонии и мира…
Вошедшая в темницу вооруженная стража вывела Супрамати из его восторженного состояния; но люди видели окружавший узника ослепительный свет и с паническим страхом смотрели на него.
Начальник стражи нетвердым голосом приказал Супрамати следовать за ним, а воины его испуганно глядели на валявшиеся на полу цепи.
Занимавшаяся заря одевала землю белесоватым дремотным светом. Пленника вывели на небольшой, прилегавший к темнице двор, окруженный высокими стенами, и дверь за ним захлопнулась. Но едва он сделал несколько шагов, как из тени отделилась закутанная покрывалом женщина, с рыданиями бросилась перед ним на колени и обхватила его.
Это была Виспала. Супрамати поднял ее, поцеловал и старался утешить, радуясь, что видит ее еще раз.
– Мне разрешили проститься с тобой, но пережить тебя я не хочу. Нет сил! Слишком ужасно потерять тебя в ту самую минуту, когда мы соединились на всю жизнь. Я понимаю все свое ничтожество перед тобой и сознаю разделяющую нас пропасть, но для любви не существует расстояния. Как я ни жалка, я люблю тебя больше жизни…
Слезы заглушили ее.
Супрамати поднял ее поникшую головку, приветливо и нежно заглядывая в ее полные слез глазки.
– Ты права. Чистая любовь, которой я тебя учил, не знает ни расстояния, ни преград, и духовно ты не можешь меня лишиться, потому что любовь твоя ко мне неразрывно связала нас навеки. Эта божественная связь доставит мне всегда твою мысль и принесет тебе мой ответ. Так не огорчай же меня в этот великий час преступными мыслями о самоубийстве. Такая смерть далеко отстранила бы тебя от меня. Наоборот, живи и чти память мою делами милосердия, полезной работой, распространением моего учения, и всякая обращенная тобою к Создателю заблудшая душа будет мне бесценным от тебя даром.
Восторженная вера вспыхнула в прекрасных глазах Виспалы.
– Я буду жить, Супрамати, чтобы сделаться достойной и приблизиться к тебе, – дивному существу, которое Господь по благости Своей дал мне узнать и полюбить. Всю остальную жизнь мою посвящу я распространению твоего учения.
Она обняла Супрамати и поцеловала его, но в ту же минуту вздрогнула.
– Уста твои сухи, дорогой мой, тебя мучает жажда? Эти изверги лишили тебя даже воды… Я предвидела это, возьми!
Она достала из кармана красный, сочный фрукт и подала Супрамати, которому действительно хотелось пить. Он с удовольствием съел свежий, душистый плод и с минуту подержал крупную,
как яблоко, и довольно большую косточку на ладони, а потом нагнулся и зарыл ее в землю.
– На память об этой минуте и моей благодарности за доброе чувство, внушившее тебе мысль подкрепить меня, я оставлю дерево, плоды которого будут служить источником здоровья для бедных и обездоленных. А теперь помолись со мной.
Он простер руки над местом, где посадил косточку, и из его пальцев потекли струи разноцветного света, а из ладони стали выходить облака пара, падавшего на землю и впитывавшегося почвой. Он весь точно преобразился, из глаз брызнули ослепительные лучи, и в то же время откуда-то послышалась удивительно мелодичная музыка.
Виспала стояла на коленях и с дрожью в сердце, объятая очарованием, смотрела на происходившее перед ней необыкновенное явление. Она видела, как земля, вздрагивая, подалась, лопнула, и появился первый стебелек, который рос на глазах и превратился в невиданное, удивительное деревце.
Белоснежный ствол его фосфоресцировал и был прозрачен, так что под корой видно было, как протекал красный сок.
Супрамати опустил руки и сказал, обращаясь к Виспале:
– Дерево будет цвести и давать плоды круглый год. Я одарил его благотворными целебными свойствами; каждый, кто подойдет к нему с верой и любовью, найдет в чистых его излучениях здравие телесное и душевное. А теперь, дорогая моя, прощай, за мной сейчас придут, – сказал Супрамати, поднимая онемевшую от горя и волнения Виспалу.
Он поцеловал ее, благословил и, сняв с себя крест, надел его ей на шею.
– Он будет опорой и покровителем. Завещаю тебе и свою арфу, которую спрятали ученики. Вы повесите ее в первом же храме, который воздвигнете Богу. Мысли мои и воля запечатлелись на инструменте, и струны будут звучать, когда понадобится; а издавать они будут лишь песни мира, укрепляющие нравственно и физически.
Его прервал шум отворявшейся двери – вошел вооруженный конвой. Два воина унесли впавшую в беспамятство королеву, а другие окружили Супрамати, который шел спокойный и радостный, словно на пир, а не на казнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83