Ты — вот кто мне нужен, красавица моя. Вернись ко мне, Сэмми!
Это были те слова, которых она ждала долгие месяцы, думала Саманта, глядя на Сторма. Она нужна Джеку. Легко догадаться: все, о чем она мечтала, чудесным образом стало теперь достижимо — замужество, семья и даже карьера. Поверить в это было почти невозможно!
— Джек, мне действительно надо идти, — устало повторила она. — Послушай, сейчас не самый подходящий момент. — Сэмми просунула руку между их тесно прижатыми друг к другу телами, чтобы освободить унизанную жемчужинками нитку, выбившуюся из прически и свисающую с головы. — Я должна выйти и встретиться с журналистами. Мы так много работали! Не хочешь же ты, чтобы все это выскользнуло у тебя прямо из рук?
— Мне это совершенно безразлично, беби. — Он прижался ртом к ее губам, ловя голубыми глазами ее взгляд. — Этот Дом моды Лувель годится разве что на помойку, Сэмми. Ткацкая фабрика и пошивочные мастерские — вот наша цель. Сейчас очень важна работа наших зарубежных отделений. Джинсовая одежда не находит никакого спроса. — Он намотал ниточку жемчуга ей на ухо и улыбнулся. — Но шоу, которое ты устроила сегодня, покажет всему миру, что мы здесь были — это фантастика! Джексон Сторм — в Париже! Благодаря тебе об этом узнают все, кто занимается швейной промышленностью. Спасибо.
Ощущая нереальность происходящего, Саманта продолжала рассматривать две отражающиеся в зеркалах фигуры из ее мечты.
— Джек, неужели ты не обратил никакого внимания на мое предложение? Я же писала о возможности для «Джексон Сторм интернэшнл» открыть в Париже свой Дом высокой моды.
— Я всегда обращаю внимание на все, что ты делаешь. — Его губы зарылись в копну ее украшенных жемчугом волос. — Так что это за предложение?
По-королевски прекрасная женщина, отражающаяся в зеркалах, напряженно замерла.
— Ты даже не читал его, правда?
Он слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Сэмми, дорогая, ты имеешь полное право чувствовать себя оскорбленной и…
— Я? — возмутилась она, резко оттолкнув Джека. — Я — королева, богиня, не забыл? Я не могу чувствовать себя оскорбленной тобой. Это не мой имидж. А ведь ты всегда знаешь, что хорошо для моего имиджа, а что — нет, правда? — Одной рукой она подхватила подол сверкающей пышной юбки и сделала шаг назад, направляясь к двери. — Джек, я устала. У меня нет времени беседовать с тобой. Я могу наговорить что угодно. Но, знаешь, — глубоко вздохнув, сказала Сэмми, — я принадлежала тебе почти два года, потому что ты умел нажимать на нужные кнопочки. Ты хорошо знаешь, как поступать с такими, как я, — девчонками ниоткуда, бессловесными, неопытными, голодными и честолюбивыми. — Она повернулась к нему, горделиво вздернув подбородок. — Я позволила тебе превратить меня в Сэм Ларедо, я позволила тебе переспать со мной, я позволила тебе заставить меня влюбиться в тебя, я даже позволила тебе отделаться от меня, когда ты так решил! Неужели ты хочешь, чтобы я упала перед тобой на колени сейчас, посреди происходящего, только потому, что ты собираешься развестись с женой?!
— Ах, Сэмми, — вздохнул Джек, не двигаясь с места и не давая ей пройти. — Ты хочешь, чтобы я извинился перед тобой? О'кей, я — ублюдок, моим прегрешениям нет прощения. Я знаю, что обрушил на тебя все сразу, беби, — сказал он с раскаянием, удерживая ее гипнотической силой великолепного голоса. Это был Джек Сторм в своей самой убедительной ипостаси. — Но, Сэмми! Ты нужна мне. Я прилетел в Париж специально, чтобы сказать, что готов бросить к твоим ногам весь мир, любимая. У тебя будет все, что ты пожелаешь. Неужели это ничего для тебя не значит?
Глядя на Джека, Сэмми догадалась: он не слышал ни слова из того, что она говорила.
— Гори ты огнем! — взорвалась Саманта. — Ты столько лет занимаешься этим бизнесом! Неужели ты до сих пор не понял, что здесь произошло? Ретроспектива провалилась бы, если бы один бедолага, работающий у Руди Мортесье, не попытался покончить с собой! Этим людям просто некуда было пойти, чтобы обменяться информацией!
Она оттолкнула его обеими руками и схватилась за ручку двери.
— Я не нужна тебе, Джек! Я не королева, не богиня. Я по-прежнему просто Сэмми Уитфилд. Сегодня я потерпела такой же крах, как когда была Сэм Ларедо! Поверь, ты совершаешь ошибку. Такую же большую, как ту, что совершил, вышвырнув меня из Нью-Йорка!
— О'кей, о'кей, — попытался успокоить ее Джек, поднимая руки вверх в знак согласия и делая шаг в сторону. — Ты расстроена, дорогая. Ты очень устала. Тебе пришлось черт знает сколько всего переделать. Я не буду тебя подталкивать. Иди, встречайся со своими восторженными зрителями, насладись этим днем. Поверь, ты это заслужила! Мы с Деннисом поднимемся в офис. Когда все закончится, приходи. Скажи, — поинтересовался он, распахивая дверь, — где кабинет этой Дюмер, которая считается здесь директором?
К его огромному удивлению, Сэмми рассмеялась. Не говоря больше ни слова, она проскользнула мимо Джека и вышла в заполненный публикой коридор.
— Я помню Клод Лувель. — Голос важной дамы и сером из «Нью-Йорк тайме» перекрывал гул в зале. — В пятидесятые я работала в Париже на «Харперс Базар», отвечала за связи с общественностью, и уверена, что видела тогда один или два ее показа.
Редактор «Тайме» стояла вплотную к Сэмми в окружении толкающейся вокруг публики, подняв свои бокал к плечу, чтобы не расплескать его содержимое.
— Откровенно говоря, я всегда считала ее хорошим модельером. Что с ней случилось? Мне говорили, она умерла.
— А вы не «Сэм Ларедо — джинсовая одежда»? — поинтересовалась представительница «Сан-Франциско экземинер». Направляясь к Саманте, она внимательно рассматривала ее волосы, собранные в пучок, украшенные жемчужинами и бабочками из газовом материи. — Вы мне очень нравились в рекламе джинсов, но сейчас вы совершенно иная. Выглядите так знаете ли, по-парижски! Это что, ваш новый имидж созданный Джексоном Стормом? Вы будете заниматься Домом моды Лувель?
Сквозь толпу пробирались Джейн Пулей из Эн-би-си и Джоан Лунден из Эй-би-си.
— Мне очень понравилась эта ностальгия по пятидесятым, — вновь повышая голос, заявила редактор «Тайме». — Необыкновенные модели… И эти пальмы в горшках — весьма подходящая обстановка!
Журналистка из «Сан-Франциско экземинер» не успокаивалась:
— Представляете, на заднем ряду сидела старая Альфонсина Л'Эспинуа, кузина графа Парижского! Очень удачный ход — пригласить всех старых клиентов Лувель! Фантастическая атмосфера! Не позволите ли взять интервью у некоторых из них?
Кто-то передал Саманте бокал шампанского. Она держала его в руке, почти не замечая. Старые леди, клиентки Дома моды Лувель, упивались обрушившимся на них вниманием прессы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Это были те слова, которых она ждала долгие месяцы, думала Саманта, глядя на Сторма. Она нужна Джеку. Легко догадаться: все, о чем она мечтала, чудесным образом стало теперь достижимо — замужество, семья и даже карьера. Поверить в это было почти невозможно!
— Джек, мне действительно надо идти, — устало повторила она. — Послушай, сейчас не самый подходящий момент. — Сэмми просунула руку между их тесно прижатыми друг к другу телами, чтобы освободить унизанную жемчужинками нитку, выбившуюся из прически и свисающую с головы. — Я должна выйти и встретиться с журналистами. Мы так много работали! Не хочешь же ты, чтобы все это выскользнуло у тебя прямо из рук?
— Мне это совершенно безразлично, беби. — Он прижался ртом к ее губам, ловя голубыми глазами ее взгляд. — Этот Дом моды Лувель годится разве что на помойку, Сэмми. Ткацкая фабрика и пошивочные мастерские — вот наша цель. Сейчас очень важна работа наших зарубежных отделений. Джинсовая одежда не находит никакого спроса. — Он намотал ниточку жемчуга ей на ухо и улыбнулся. — Но шоу, которое ты устроила сегодня, покажет всему миру, что мы здесь были — это фантастика! Джексон Сторм — в Париже! Благодаря тебе об этом узнают все, кто занимается швейной промышленностью. Спасибо.
Ощущая нереальность происходящего, Саманта продолжала рассматривать две отражающиеся в зеркалах фигуры из ее мечты.
— Джек, неужели ты не обратил никакого внимания на мое предложение? Я же писала о возможности для «Джексон Сторм интернэшнл» открыть в Париже свой Дом высокой моды.
— Я всегда обращаю внимание на все, что ты делаешь. — Его губы зарылись в копну ее украшенных жемчугом волос. — Так что это за предложение?
По-королевски прекрасная женщина, отражающаяся в зеркалах, напряженно замерла.
— Ты даже не читал его, правда?
Он слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Сэмми, дорогая, ты имеешь полное право чувствовать себя оскорбленной и…
— Я? — возмутилась она, резко оттолкнув Джека. — Я — королева, богиня, не забыл? Я не могу чувствовать себя оскорбленной тобой. Это не мой имидж. А ведь ты всегда знаешь, что хорошо для моего имиджа, а что — нет, правда? — Одной рукой она подхватила подол сверкающей пышной юбки и сделала шаг назад, направляясь к двери. — Джек, я устала. У меня нет времени беседовать с тобой. Я могу наговорить что угодно. Но, знаешь, — глубоко вздохнув, сказала Сэмми, — я принадлежала тебе почти два года, потому что ты умел нажимать на нужные кнопочки. Ты хорошо знаешь, как поступать с такими, как я, — девчонками ниоткуда, бессловесными, неопытными, голодными и честолюбивыми. — Она повернулась к нему, горделиво вздернув подбородок. — Я позволила тебе превратить меня в Сэм Ларедо, я позволила тебе переспать со мной, я позволила тебе заставить меня влюбиться в тебя, я даже позволила тебе отделаться от меня, когда ты так решил! Неужели ты хочешь, чтобы я упала перед тобой на колени сейчас, посреди происходящего, только потому, что ты собираешься развестись с женой?!
— Ах, Сэмми, — вздохнул Джек, не двигаясь с места и не давая ей пройти. — Ты хочешь, чтобы я извинился перед тобой? О'кей, я — ублюдок, моим прегрешениям нет прощения. Я знаю, что обрушил на тебя все сразу, беби, — сказал он с раскаянием, удерживая ее гипнотической силой великолепного голоса. Это был Джек Сторм в своей самой убедительной ипостаси. — Но, Сэмми! Ты нужна мне. Я прилетел в Париж специально, чтобы сказать, что готов бросить к твоим ногам весь мир, любимая. У тебя будет все, что ты пожелаешь. Неужели это ничего для тебя не значит?
Глядя на Джека, Сэмми догадалась: он не слышал ни слова из того, что она говорила.
— Гори ты огнем! — взорвалась Саманта. — Ты столько лет занимаешься этим бизнесом! Неужели ты до сих пор не понял, что здесь произошло? Ретроспектива провалилась бы, если бы один бедолага, работающий у Руди Мортесье, не попытался покончить с собой! Этим людям просто некуда было пойти, чтобы обменяться информацией!
Она оттолкнула его обеими руками и схватилась за ручку двери.
— Я не нужна тебе, Джек! Я не королева, не богиня. Я по-прежнему просто Сэмми Уитфилд. Сегодня я потерпела такой же крах, как когда была Сэм Ларедо! Поверь, ты совершаешь ошибку. Такую же большую, как ту, что совершил, вышвырнув меня из Нью-Йорка!
— О'кей, о'кей, — попытался успокоить ее Джек, поднимая руки вверх в знак согласия и делая шаг в сторону. — Ты расстроена, дорогая. Ты очень устала. Тебе пришлось черт знает сколько всего переделать. Я не буду тебя подталкивать. Иди, встречайся со своими восторженными зрителями, насладись этим днем. Поверь, ты это заслужила! Мы с Деннисом поднимемся в офис. Когда все закончится, приходи. Скажи, — поинтересовался он, распахивая дверь, — где кабинет этой Дюмер, которая считается здесь директором?
К его огромному удивлению, Сэмми рассмеялась. Не говоря больше ни слова, она проскользнула мимо Джека и вышла в заполненный публикой коридор.
— Я помню Клод Лувель. — Голос важной дамы и сером из «Нью-Йорк тайме» перекрывал гул в зале. — В пятидесятые я работала в Париже на «Харперс Базар», отвечала за связи с общественностью, и уверена, что видела тогда один или два ее показа.
Редактор «Тайме» стояла вплотную к Сэмми в окружении толкающейся вокруг публики, подняв свои бокал к плечу, чтобы не расплескать его содержимое.
— Откровенно говоря, я всегда считала ее хорошим модельером. Что с ней случилось? Мне говорили, она умерла.
— А вы не «Сэм Ларедо — джинсовая одежда»? — поинтересовалась представительница «Сан-Франциско экземинер». Направляясь к Саманте, она внимательно рассматривала ее волосы, собранные в пучок, украшенные жемчужинами и бабочками из газовом материи. — Вы мне очень нравились в рекламе джинсов, но сейчас вы совершенно иная. Выглядите так знаете ли, по-парижски! Это что, ваш новый имидж созданный Джексоном Стормом? Вы будете заниматься Домом моды Лувель?
Сквозь толпу пробирались Джейн Пулей из Эн-би-си и Джоан Лунден из Эй-би-си.
— Мне очень понравилась эта ностальгия по пятидесятым, — вновь повышая голос, заявила редактор «Тайме». — Необыкновенные модели… И эти пальмы в горшках — весьма подходящая обстановка!
Журналистка из «Сан-Франциско экземинер» не успокаивалась:
— Представляете, на заднем ряду сидела старая Альфонсина Л'Эспинуа, кузина графа Парижского! Очень удачный ход — пригласить всех старых клиентов Лувель! Фантастическая атмосфера! Не позволите ли взять интервью у некоторых из них?
Кто-то передал Саманте бокал шампанского. Она держала его в руке, почти не замечая. Старые леди, клиентки Дома моды Лувель, упивались обрушившимся на них вниманием прессы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87