Меня удерживали только воспоминания о тебе.
Да, ее маленький братец вырос и возмужал; только теперь она смогла оценить произошедшую с ним перемену. Это легче понять, не видя его лица. Ее обнимал мужчина, волевой, целеустремленный мужчина. Какой уж тут мальчик.
– Пожалуйста, пусти меня.
– Я не собираюсь тебя насиловать. Я просто хочу знать, счастлива ли ты.
– Если война кончится и Д’Арси вернется с фронта живым, я буду очень счастлива. Его жена больна, она долго не протянет.
– Ты ему веришь?
Она не потерпела бы такого допроса от кого угодно, но он не был кем угодно.
– Совершенно.
– Потому что, если ты не уверена… Если ты вдруг передумаешь, милая Алиса, еще не все потеряно. Ты можешь отправиться в Соседство.
– Что?
– Я отправлюсь драться с кайзером. Ты отправишься в Соседство. Через шесть лет мы станем ровесниками.
– Эдвард! Дело совсем не в этом! А теперь пусти меня и не говори глупостей!
Он отпустил ее. Обернувшись, она увидела, что он в ярости. Странно, по его голосу это не чувствовалось.
– Ты считаешь, что лучше остаться и прозябать в этой дыре? Дядя Роланд спустил все без остатка на свои драгоценные Библии, да?
Она вздохнула. Этим утром она была явно не в форме.
– Не совсем. Кто-то, кому он доверял, растратил их.
– Кто-то из его бесценного миссионерского общества, конечно?
Она кивнула.
– Он не знал точно. Он плакал, когда рассказывал мне, Эдвард. Мне кажется, это его и убило.
– Так ему и надо! – хмуро буркнул он. – О, деньги меня не волнуют. Это все его проклятое «я-святее-вас – всех»! Ненавижу людей, твердо знающих, что лучше для всего остального мира.
Конечно, она могла бы возражать, но, как назло, ничего не приходило в голову.
– Кстати, там осталось немного. Твоя доля. Всего несколько сотен, и тех надо добиваться через суд или что-то в этом роде.
– Да ну! Сыр в мышеловке?
– В общем, не стоит того, чтобы рисковать шеей.
Она услышала, как открывается дверь, и вздохнула с облегчением. В комнату, хромая, вошел Смедли. Его волосы были влажными, но он не побрился, и на одежде осталась запекшаяся кровь. Его глаза вопросительно перебегали с одного на другого.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро. Как нога?
– Затекла немного. Боюсь, я там устроил черт-те что из ваших чистых полотенец. У вас не найдется завтрака? Мы прошлись по кладовке, как стая саранчи.
– Рой, – поправил Эдвард. – Рой саранчи.
– Туча, – сказала Алиса. Они шутили, чтобы скрыть напряжение, и это раздражало ее. – Пойду-ка и я оденусь, пока не вернулся Джинджер.
Зазвенел звонок. Джулиан пошел открывать. Вошел Джинджер с пухлыми бумажными свертками в руках. Он близоруко заморгал в ее сторону.
– Доброе утро, мисс Прескотт.
– Доброе утро, мистер Джонс. Боже, да вы не теряли время зря! Извините меня – я такая ужасная хозяйка!
– Пустяки. Старые люди спят мало. – Он уронил свертки. – Этот пять фунтов девять, одиннадцать стоунов. Этот – пять фунтов одиннадцать и три четверти, десять стоунов семь фунтов. – Он полез в карманы. – Бритва, мыло для бритья, разные щетки – на сегодня вам хватит.
– Сэйвил-роу?
– Нет, с лотка. – Он грузно уселся. Тяжелая ночь все еще сказывалась на нем. – Я позвонил по телефону и нашел вам убежище.
– Джинджер Джонс, – вздохнул Эдвард, – вы величайший из людей! Я так признателен, что чуть не плачу.
– И мы тоже, – кивнул Смедли.
– Да ну вас! – смущенно закашлялся Джонс. Он даже покраснел от смущения.
– Так где она, эта тихая гавань? – спросил Эдвард.
– Дувр-Хаус в Грейфрайерз.
Глаза Эдварда расширились от изумления, и его худое лицо сразу стало похожим на череп.
– Грейндж?
– Миссис Боджли живет теперь в Дувр-Хаус. Вы, возможно, не знаете, что генерал умер.
– Нет, не знал. Очень жаль. Увы, леди изрядно не везло!
– Но она знает, что вы невиновны, и ей не терпится увидеться с вами. И с вашим другом. Я не называл вашего имени, Смедли, на всякий случай. До поезда чуть больше часа. Как вы считаете, успеем?
Джулиан и Эдвард схватились за свертки с одеждой.
– Погодите! – сказала Алиса. – Терпеть не могу спешки. Почему бы нам не поехать порознь? Разве так не безопаснее?
– По одному? – спросил Джонс, хмуро ощупывая переносицу.
– По двое. Вы с Джулианом. Мы с Эдвардом – на следующем поезде.
Все посмотрели на Эдварда.
Он кивнул.
– По крайней мере это не так рискованно, верно? Джинджер, если я напишу письмо, вы опустите его в почтовый ящик Фэллоу?
Учитель поднял брови и снова потянулся поправить отсутствующее пенсне.
– Какая разница, в какой почтовый ящик я опущу письмо?
– Думаю, что разница есть, – возразил Эдвард. – Возможно, играет роль даже почерк, даже то, кто опускает письмо – вы или я. Но сначала попробуйте вы.
Джулиан недоверчиво фыркнул.
– Могу я занять вашу спальню на пару минут, Алиса? Боюсь, я довольно медлителен.
– Давайте. – Алиса размышляла, как лучше избавиться от этих жутких окровавленных тряпок.
Он прохромал в спальню, зажав сверток под мышкой. Когда дверь за ним со щелчком закрылась, Джинджер повернулся к ней, торжествующе улыбаясь: с утра инвалид еще ни разу не плакал.
– Что смешного? – спросил Эдвард, заметив ее ответную улыбку.
– Ничего, – ответила она.
– Следующий поезд только в четыре с чем-то, – сообщил Джинджер.
Алиса расслабилась.
– Тогда вы с Джулианом поезжайте первыми. Мы с Эдвардом подъедем следом.
Так у них будет достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах, и она сможет услышать еще о его приключениях в этом волшебном мире. Она подозревала, что он намеренно заострял внимание на дикости нагианцев, чтобы разочаровать Смедли. Должна же быть и светлая сторона этого Соседства – возможно, тот принц Златорыб, которого он упоминал.
18
Злабориб хлопнул дверью спальни, и ехидный смех Иммы стих. Возмущенно топая, отправился он навстречу испытанию. Впрочем, топать он перестал очень скоро, поскольку шагал босиком.
Его почетный эскорт ждал в прихожей. Он ожидал, что они будут одеты примерно так же, как он, но они все облачились в джоалийские доспехи из блестящей бронзы. Разноцветные символы их преданности Ольфаан и остальным богам были нанесены на доспехи, а не на лица. Старший отдал честь. Пуйш Прислужник поклонился и подал знак двум слугам. Один протянул Злаборибу копье, второй – круглый щит. На нем было столько золотых украшений, что принц чуть не уронил его. Менее полезных в бою предметов еще не изобретали.
Он смерил гвардейцев свирепым взглядом, ища на лицах под шлемами хоть слабый намек на улыбку, но они хранили подобающее случаю непроницаемое выражение. Не произнеся ни слова, он сердито повернулся и зашагал дальше, предоставив им следовать за собой в любом удобном им порядке.
В первый – и, как он страстно надеялся, в последний раз в жизни он облачился в традиционное одеяние нагианского воина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Да, ее маленький братец вырос и возмужал; только теперь она смогла оценить произошедшую с ним перемену. Это легче понять, не видя его лица. Ее обнимал мужчина, волевой, целеустремленный мужчина. Какой уж тут мальчик.
– Пожалуйста, пусти меня.
– Я не собираюсь тебя насиловать. Я просто хочу знать, счастлива ли ты.
– Если война кончится и Д’Арси вернется с фронта живым, я буду очень счастлива. Его жена больна, она долго не протянет.
– Ты ему веришь?
Она не потерпела бы такого допроса от кого угодно, но он не был кем угодно.
– Совершенно.
– Потому что, если ты не уверена… Если ты вдруг передумаешь, милая Алиса, еще не все потеряно. Ты можешь отправиться в Соседство.
– Что?
– Я отправлюсь драться с кайзером. Ты отправишься в Соседство. Через шесть лет мы станем ровесниками.
– Эдвард! Дело совсем не в этом! А теперь пусти меня и не говори глупостей!
Он отпустил ее. Обернувшись, она увидела, что он в ярости. Странно, по его голосу это не чувствовалось.
– Ты считаешь, что лучше остаться и прозябать в этой дыре? Дядя Роланд спустил все без остатка на свои драгоценные Библии, да?
Она вздохнула. Этим утром она была явно не в форме.
– Не совсем. Кто-то, кому он доверял, растратил их.
– Кто-то из его бесценного миссионерского общества, конечно?
Она кивнула.
– Он не знал точно. Он плакал, когда рассказывал мне, Эдвард. Мне кажется, это его и убило.
– Так ему и надо! – хмуро буркнул он. – О, деньги меня не волнуют. Это все его проклятое «я-святее-вас – всех»! Ненавижу людей, твердо знающих, что лучше для всего остального мира.
Конечно, она могла бы возражать, но, как назло, ничего не приходило в голову.
– Кстати, там осталось немного. Твоя доля. Всего несколько сотен, и тех надо добиваться через суд или что-то в этом роде.
– Да ну! Сыр в мышеловке?
– В общем, не стоит того, чтобы рисковать шеей.
Она услышала, как открывается дверь, и вздохнула с облегчением. В комнату, хромая, вошел Смедли. Его волосы были влажными, но он не побрился, и на одежде осталась запекшаяся кровь. Его глаза вопросительно перебегали с одного на другого.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро. Как нога?
– Затекла немного. Боюсь, я там устроил черт-те что из ваших чистых полотенец. У вас не найдется завтрака? Мы прошлись по кладовке, как стая саранчи.
– Рой, – поправил Эдвард. – Рой саранчи.
– Туча, – сказала Алиса. Они шутили, чтобы скрыть напряжение, и это раздражало ее. – Пойду-ка и я оденусь, пока не вернулся Джинджер.
Зазвенел звонок. Джулиан пошел открывать. Вошел Джинджер с пухлыми бумажными свертками в руках. Он близоруко заморгал в ее сторону.
– Доброе утро, мисс Прескотт.
– Доброе утро, мистер Джонс. Боже, да вы не теряли время зря! Извините меня – я такая ужасная хозяйка!
– Пустяки. Старые люди спят мало. – Он уронил свертки. – Этот пять фунтов девять, одиннадцать стоунов. Этот – пять фунтов одиннадцать и три четверти, десять стоунов семь фунтов. – Он полез в карманы. – Бритва, мыло для бритья, разные щетки – на сегодня вам хватит.
– Сэйвил-роу?
– Нет, с лотка. – Он грузно уселся. Тяжелая ночь все еще сказывалась на нем. – Я позвонил по телефону и нашел вам убежище.
– Джинджер Джонс, – вздохнул Эдвард, – вы величайший из людей! Я так признателен, что чуть не плачу.
– И мы тоже, – кивнул Смедли.
– Да ну вас! – смущенно закашлялся Джонс. Он даже покраснел от смущения.
– Так где она, эта тихая гавань? – спросил Эдвард.
– Дувр-Хаус в Грейфрайерз.
Глаза Эдварда расширились от изумления, и его худое лицо сразу стало похожим на череп.
– Грейндж?
– Миссис Боджли живет теперь в Дувр-Хаус. Вы, возможно, не знаете, что генерал умер.
– Нет, не знал. Очень жаль. Увы, леди изрядно не везло!
– Но она знает, что вы невиновны, и ей не терпится увидеться с вами. И с вашим другом. Я не называл вашего имени, Смедли, на всякий случай. До поезда чуть больше часа. Как вы считаете, успеем?
Джулиан и Эдвард схватились за свертки с одеждой.
– Погодите! – сказала Алиса. – Терпеть не могу спешки. Почему бы нам не поехать порознь? Разве так не безопаснее?
– По одному? – спросил Джонс, хмуро ощупывая переносицу.
– По двое. Вы с Джулианом. Мы с Эдвардом – на следующем поезде.
Все посмотрели на Эдварда.
Он кивнул.
– По крайней мере это не так рискованно, верно? Джинджер, если я напишу письмо, вы опустите его в почтовый ящик Фэллоу?
Учитель поднял брови и снова потянулся поправить отсутствующее пенсне.
– Какая разница, в какой почтовый ящик я опущу письмо?
– Думаю, что разница есть, – возразил Эдвард. – Возможно, играет роль даже почерк, даже то, кто опускает письмо – вы или я. Но сначала попробуйте вы.
Джулиан недоверчиво фыркнул.
– Могу я занять вашу спальню на пару минут, Алиса? Боюсь, я довольно медлителен.
– Давайте. – Алиса размышляла, как лучше избавиться от этих жутких окровавленных тряпок.
Он прохромал в спальню, зажав сверток под мышкой. Когда дверь за ним со щелчком закрылась, Джинджер повернулся к ней, торжествующе улыбаясь: с утра инвалид еще ни разу не плакал.
– Что смешного? – спросил Эдвард, заметив ее ответную улыбку.
– Ничего, – ответила она.
– Следующий поезд только в четыре с чем-то, – сообщил Джинджер.
Алиса расслабилась.
– Тогда вы с Джулианом поезжайте первыми. Мы с Эдвардом подъедем следом.
Так у них будет достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах, и она сможет услышать еще о его приключениях в этом волшебном мире. Она подозревала, что он намеренно заострял внимание на дикости нагианцев, чтобы разочаровать Смедли. Должна же быть и светлая сторона этого Соседства – возможно, тот принц Златорыб, которого он упоминал.
18
Злабориб хлопнул дверью спальни, и ехидный смех Иммы стих. Возмущенно топая, отправился он навстречу испытанию. Впрочем, топать он перестал очень скоро, поскольку шагал босиком.
Его почетный эскорт ждал в прихожей. Он ожидал, что они будут одеты примерно так же, как он, но они все облачились в джоалийские доспехи из блестящей бронзы. Разноцветные символы их преданности Ольфаан и остальным богам были нанесены на доспехи, а не на лица. Старший отдал честь. Пуйш Прислужник поклонился и подал знак двум слугам. Один протянул Злаборибу копье, второй – круглый щит. На нем было столько золотых украшений, что принц чуть не уронил его. Менее полезных в бою предметов еще не изобретали.
Он смерил гвардейцев свирепым взглядом, ища на лицах под шлемами хоть слабый намек на улыбку, но они хранили подобающее случаю непроницаемое выражение. Не произнеся ни слова, он сердито повернулся и зашагал дальше, предоставив им следовать за собой в любом удобном им порядке.
В первый – и, как он страстно надеялся, в последний раз в жизни он облачился в традиционное одеяние нагианского воина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115