Минуту назад ситуация была под контролем, и вдруг с быстротой молнии–два человека оказались неожиданно убиты. Мисс Майбург – единственный оставшийся в живых участник, который может раскрыть причины кровопролития. – Внезапно ему пришлось высказать то, что накопилось. – Этого не должно было случиться, но как я мог предположить, что она когда-нибудь… она была полна мягкости и сострадания. Чем была вызвана такая внезапная перемена в ней?
Полковник поджал губы.
– Во всяком случае, можно попытаться избежать неминуемого, обычно это получается. – К удивлению Алекса, полковник положил руку ему на плечо. – Человек, спасшийся в диком вельде и переживший ужасы Спайонкопа, способен возродиться и после подобного.
– А как же она? – с трудом выговорил Алекс. Лицо его командира посуровело:
– Она сама определила свое будущее, когда нажала на курок. Вы должны смириться с этим.
Вернувшись в казарму, Алекс стоял у окна и смотрел на горы, которые укрывали буров, осаждавших город. Анализировать свои чувства было бессмысленно. Все, что заставляло его надеяться и жить, было связано с Хеттой, и вот все пошло прахом. Он был необходим ей, и это было его силой и свободой. Ее вера поддерживала его собственную. Если она погибнет, вместе с ней погибнет и он!
Какое-то время спустя он понял, что в дверь осторожно стучат. Равнодушное приглашение войти сменилось удивлением, когда он увидел посетителя.
– Джудит!
Стремительно войдя в комнату, Джудит закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Руки выдавали ее нервозное состояние. Она теребила юбку цвета морской волны.
– Я знаю, что мне не следует приходить к тебе в казарму… женщинам вход сюда не разрешен… но это единственная возможность встретиться с тобой наедине.
– Понимаю, – с трудом выдавил из себя Алекс. Ее присутствие в казарме, строго запрещенное для любой особы женского пола, и его собственное состояние замедлили его способность сосредоточиться.
– Алекс, я… я знаю, что ты чувствуешь. Я хотела сказать, что мне очень жаль, и предложить свою помощь.
– Помощь, – эхом отозвался он. – Почему? Слабая краска покрыла ее обычно бледные щеки.
– Мы давно знаем друг друга. В такое время старые друзья и должны подставить плечо. – Она привычным жестом поправила блестящие волосы. – Нет… я говорю все не то. Я предлагаю помощь, потому что очень хочу этого.
Он пришел в полное замешательство. Эта девушка, по сути дела, уже стала ему чужой. А теперь, колеблющаяся и неуверенная, почти растерянная, она заставила его смутиться.
– Я не совсем понимаю…
Она выступила на середину комнаты, в поисках опоры ухватившись за спинку стула.
– У нас… у нас в прошлом были разногласия, некоторые из которых касались… мисс Майбург. Я узнала, как глубоко твое… уважение к ней, и могу представить, как сильно ты сейчас озабочен. – Она зарумянилась сильнее. – Мне подумалось, что тебе может понадобиться друг… кто-то сочувствующий и не связанный с военными.
Он устало провел рукой по волосам, желая только одного – заснуть и проснуться в другом месте, в другое время.
– Ты очень добра, но…
– Алекс, я с большим трудом набралась смелости прийти сюда. Пожалуйста, не обращайся со мной как с незваной гостьей и не указывай мне на дверь с вежливым сожалением. – Костяшки пальцев, сжимавшие спинку стула, побелели. – Ледисмит – рассадник сплетен. Даже самые охраняемые секреты становятся всеобщим достоянием в течение десяти минут. Я слышала, что говорят, и… я не слышала ничего хорошего.
– Да… ничего другого я и не ждал.
Она подошла к нему и дотронулась до его руки:
– Пожалуйста, позволь мне помочь.
Он взглянул в светло-голубые глаза и увидел глубину, которой раньше в них не замечал. Ее лицо все еще несло на себе отпечаток пережитого во время осады, и это придавало ему живое выражение, которого ему раньше недоставало. Она казалась искренней в эту минуту… даже мягкой… и его смятенный дух поддался раньше, чем он успел это осознать.
– Да… спасибо… только я не могу представить, чем ты можешь помочь.
– Я могла бы передать… ей записку. Я знаю, что посещения запрещены, но, может быть, другая женщина…
Он сделал первый шаг в пустоту:
– Конечно. Сейчас мне больше нечего ей сказать. – Она молчала и ждала продолжения. – В любом случае она не станет ни встречаться с тобой, ни слушать тебя. Она такая с той минуты, как это случилось.
– Ты хочешь рассказать мне об этом?
Он покачал головой.
– Нет.
– Тебе нужно с кем-нибудь поделиться. Ты выглядишь больным.
Он вяло махнул рукой.
– Ты очень скоро все услышишь в городе.
– Мне бы хотелось услышать правду от тебя.
– А что есть правда? Ее знает только она.
Он отвернулся и снова уставился в окно. Вся картина снова встала перед ним, каждым своим возвращением потрясая его до глубины души. Он видел Хетту, стоящую напротив двери, – маленькая фигурка в коричневом платье, ружье у плеча. Очертание чего-то у ее ног. Он помнил, как Кларк шел к дому, как дернулось от ружейной отдачи ее стройное тело, затем солдат упал на колени и ткнулся в землю. Звук выстрела, вероятно, был поглощен глубиной его шока. Но он прекрасно видел, что цель она выбрала сознательно. Она хотела убить.
Он почувствовал, что Джудит подошла и встала рядом с ним.
– Тебе нельзя здесь оставаться. Если тебя увидят, сплетен будет еще больше.
Ее взгляд изменился и застыл, но он был слишком измучен, чтобы заметить это.
– Во времена осады мы делали многое, что не соответствовало общепринятым понятиям. Она многому меня научила. Я сбросила оболочку мертвой морали, приверженность которой ты ставил мне в вину, и поняла, что жизнь–не дар, а вызов. Я действительно знаю, через что ты прошел, Алекс, поверь мне.
Ему захотелось, чтобы она ушла. У него начала кружиться голова, и ее лицо стало превращаться в лицо Хетты… но не в то, прежнее, а в теперешнюю маску. Заставив себя сфокусировать взгляд на Джудит, он пробормотал:
– Да… спасибо.
– С тобой все в порядке?
Он кивнул, но она сказала:
– Думаю, тебе следует лечь и попытаться заснуть. – Ее рука снова коснулась его рукава. – Пришло время испытания, и тебе понадобится кто-то, кто… понимает. В любое время, когда ты почувствуешь это, обещай, что придешь или пошлешь за мной.
– Обязательно, – механически сказал он в надежде, что она уйдет, и она ушла.
Как и предсказывал полковник Роулингс-Тернер, процесс над Хеттой Майбург разворошил осиное гнездо газетчиков. Военный трибунал, прекрасно сознавая, что дело приобретает нежелательный оборот, был настроен действовать скрупулезно, но быстро. Все в Ледисмите знали, что у лейтенанта Рассела из Даунширского полка было нечто вроде романа с этой девушкой. Гай Катбертсон успел за это время не за одним обеденным столом поведать красочную историю о побеге из Ландердорпа, но члены трибунала поняли, что лучше опустить этот факт ради офицера и девушки, особенно в свете того, что Александр Рассел был одним из свидетелей обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Полковник поджал губы.
– Во всяком случае, можно попытаться избежать неминуемого, обычно это получается. – К удивлению Алекса, полковник положил руку ему на плечо. – Человек, спасшийся в диком вельде и переживший ужасы Спайонкопа, способен возродиться и после подобного.
– А как же она? – с трудом выговорил Алекс. Лицо его командира посуровело:
– Она сама определила свое будущее, когда нажала на курок. Вы должны смириться с этим.
Вернувшись в казарму, Алекс стоял у окна и смотрел на горы, которые укрывали буров, осаждавших город. Анализировать свои чувства было бессмысленно. Все, что заставляло его надеяться и жить, было связано с Хеттой, и вот все пошло прахом. Он был необходим ей, и это было его силой и свободой. Ее вера поддерживала его собственную. Если она погибнет, вместе с ней погибнет и он!
Какое-то время спустя он понял, что в дверь осторожно стучат. Равнодушное приглашение войти сменилось удивлением, когда он увидел посетителя.
– Джудит!
Стремительно войдя в комнату, Джудит закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Руки выдавали ее нервозное состояние. Она теребила юбку цвета морской волны.
– Я знаю, что мне не следует приходить к тебе в казарму… женщинам вход сюда не разрешен… но это единственная возможность встретиться с тобой наедине.
– Понимаю, – с трудом выдавил из себя Алекс. Ее присутствие в казарме, строго запрещенное для любой особы женского пола, и его собственное состояние замедлили его способность сосредоточиться.
– Алекс, я… я знаю, что ты чувствуешь. Я хотела сказать, что мне очень жаль, и предложить свою помощь.
– Помощь, – эхом отозвался он. – Почему? Слабая краска покрыла ее обычно бледные щеки.
– Мы давно знаем друг друга. В такое время старые друзья и должны подставить плечо. – Она привычным жестом поправила блестящие волосы. – Нет… я говорю все не то. Я предлагаю помощь, потому что очень хочу этого.
Он пришел в полное замешательство. Эта девушка, по сути дела, уже стала ему чужой. А теперь, колеблющаяся и неуверенная, почти растерянная, она заставила его смутиться.
– Я не совсем понимаю…
Она выступила на середину комнаты, в поисках опоры ухватившись за спинку стула.
– У нас… у нас в прошлом были разногласия, некоторые из которых касались… мисс Майбург. Я узнала, как глубоко твое… уважение к ней, и могу представить, как сильно ты сейчас озабочен. – Она зарумянилась сильнее. – Мне подумалось, что тебе может понадобиться друг… кто-то сочувствующий и не связанный с военными.
Он устало провел рукой по волосам, желая только одного – заснуть и проснуться в другом месте, в другое время.
– Ты очень добра, но…
– Алекс, я с большим трудом набралась смелости прийти сюда. Пожалуйста, не обращайся со мной как с незваной гостьей и не указывай мне на дверь с вежливым сожалением. – Костяшки пальцев, сжимавшие спинку стула, побелели. – Ледисмит – рассадник сплетен. Даже самые охраняемые секреты становятся всеобщим достоянием в течение десяти минут. Я слышала, что говорят, и… я не слышала ничего хорошего.
– Да… ничего другого я и не ждал.
Она подошла к нему и дотронулась до его руки:
– Пожалуйста, позволь мне помочь.
Он взглянул в светло-голубые глаза и увидел глубину, которой раньше в них не замечал. Ее лицо все еще несло на себе отпечаток пережитого во время осады, и это придавало ему живое выражение, которого ему раньше недоставало. Она казалась искренней в эту минуту… даже мягкой… и его смятенный дух поддался раньше, чем он успел это осознать.
– Да… спасибо… только я не могу представить, чем ты можешь помочь.
– Я могла бы передать… ей записку. Я знаю, что посещения запрещены, но, может быть, другая женщина…
Он сделал первый шаг в пустоту:
– Конечно. Сейчас мне больше нечего ей сказать. – Она молчала и ждала продолжения. – В любом случае она не станет ни встречаться с тобой, ни слушать тебя. Она такая с той минуты, как это случилось.
– Ты хочешь рассказать мне об этом?
Он покачал головой.
– Нет.
– Тебе нужно с кем-нибудь поделиться. Ты выглядишь больным.
Он вяло махнул рукой.
– Ты очень скоро все услышишь в городе.
– Мне бы хотелось услышать правду от тебя.
– А что есть правда? Ее знает только она.
Он отвернулся и снова уставился в окно. Вся картина снова встала перед ним, каждым своим возвращением потрясая его до глубины души. Он видел Хетту, стоящую напротив двери, – маленькая фигурка в коричневом платье, ружье у плеча. Очертание чего-то у ее ног. Он помнил, как Кларк шел к дому, как дернулось от ружейной отдачи ее стройное тело, затем солдат упал на колени и ткнулся в землю. Звук выстрела, вероятно, был поглощен глубиной его шока. Но он прекрасно видел, что цель она выбрала сознательно. Она хотела убить.
Он почувствовал, что Джудит подошла и встала рядом с ним.
– Тебе нельзя здесь оставаться. Если тебя увидят, сплетен будет еще больше.
Ее взгляд изменился и застыл, но он был слишком измучен, чтобы заметить это.
– Во времена осады мы делали многое, что не соответствовало общепринятым понятиям. Она многому меня научила. Я сбросила оболочку мертвой морали, приверженность которой ты ставил мне в вину, и поняла, что жизнь–не дар, а вызов. Я действительно знаю, через что ты прошел, Алекс, поверь мне.
Ему захотелось, чтобы она ушла. У него начала кружиться голова, и ее лицо стало превращаться в лицо Хетты… но не в то, прежнее, а в теперешнюю маску. Заставив себя сфокусировать взгляд на Джудит, он пробормотал:
– Да… спасибо.
– С тобой все в порядке?
Он кивнул, но она сказала:
– Думаю, тебе следует лечь и попытаться заснуть. – Ее рука снова коснулась его рукава. – Пришло время испытания, и тебе понадобится кто-то, кто… понимает. В любое время, когда ты почувствуешь это, обещай, что придешь или пошлешь за мной.
– Обязательно, – механически сказал он в надежде, что она уйдет, и она ушла.
Как и предсказывал полковник Роулингс-Тернер, процесс над Хеттой Майбург разворошил осиное гнездо газетчиков. Военный трибунал, прекрасно сознавая, что дело приобретает нежелательный оборот, был настроен действовать скрупулезно, но быстро. Все в Ледисмите знали, что у лейтенанта Рассела из Даунширского полка было нечто вроде романа с этой девушкой. Гай Катбертсон успел за это время не за одним обеденным столом поведать красочную историю о побеге из Ландердорпа, но члены трибунала поняли, что лучше опустить этот факт ради офицера и девушки, особенно в свете того, что Александр Рассел был одним из свидетелей обвинения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136