И это не просто сбивало с толку, это сердило ее.
Научится ли она когда-нибудь понимать его?
— Вот, сэр, — сказал Питер, вручая Бретту стакан — Это поможет.
— Что ты в него намешал? — потирая висок, подозрительно спросил Бретт.
Питер улыбнулся:
— Вы сразу почувствуете себя другим человеком.
Он вышел.
Бретт сделал глоток и встретил ее взгляд. На этот раз он не отвел глаза. И она тоже. В конце концов он поставил стакан.
— Сторм… насчет прошлой ночи.
Она молча ждала.
Он бесцельно перекладывал нож.
— Я… э… был немного пьян.
— Да.
Он бросил на нее взгляд:
— А как… э-э… надеюсь, я вас не побеспокоил.
Она легонько пожала плечами.
Еще один краткий, испытующий взгляд.
— Послушайте, что произошло?
Она чуть приподняла бровь, сдерживая улыбку:
— Что произошло?
У него слегка раздулись ноздри.
— Да, черт побери, что произошло?
— Ну, Бретт, вы же сами сказали. Вы были пьяны.
Он наклонился вперед, и глаза его потемнели:
— Черт побери, нечего играть в игрушки именно сейчас. Мы… проклятие! Я проснулся в вашей постели, и я не помню, как туда попал. Мы занимались любовью?
Она невольно вспыхнула:
— Вы были ни на что не способны и почти сразу уснули.
Вместе с облегчением он ощутил разочарование и некоторое смущение — как от своей нетрезвости, так и от провала в памяти.
— Прошу извинить меня, что побеспокоил вас, будучи в таком состоянии.
Сторм поймала себя на мысли: «Я не против», и чуть не ахнула от удивления. У него это снова вышло — играя на жалости, вынудить ее к покорности, и она, похоже, ничего не могла с этим поделать. Она видела, как он отодвинул десертную тарелку, и, понимая, что ужин окончен, ощутила страх неопределенности. Она должна знать.
— А сегодня вы тоже уйдете? — Еще не успев договорить, она готова была пнуть себя за легкий сарказм, с которым произнесла слово «тоже».
Он слегка улыбнулся, и взгляд его потеплел, отчего Сторм стало не по себе, ни она в ответ нахмурилась. Его улыбка стала шире, он поставил свою кофейную чашку на стол и сказал соблазняющими тоном:
— Неужели вас это волнует?
— Нет, — парировала она, — это значит, что мне любопытно.
— Только любопытно?
— Да.
— Если вы можете предложить мне что-нибудь получше, — голос его стал сиплым, — я с удовольствием останусь.
Она не сразу его поняла, потом вспыхнула, зная, что он только и ждет приглашения прийти к ней.
— Вам так уж необходимо… делать это каждую ночь?
Бретт улыбнулся:
— Что делать? Она еще больше покраснела и промямлила:
— Ничего.
Бретт не сводил с нее глаз. На ней была простая юбка и блузка скромного покроя, оставлявшая открытой лишь верхнюю, плоскую часть груди. Но ее волосы были распущены, кудри волнами спадали на грудь, и он ощутил острое желание поднять прядь, навить ее на руку и притянуть Сторм к себе.
— Вам стоит только сказать, — хрипло проговорил он.
Она уставилась на него, чуть приоткрыв рот. Ее волосы были так прелестны, что устоять было невозможно. Он ухватил тяжелую шелковистую прядь и медленно обвил ее вокруг кисти, все еще не сводя глаз с се лица. Она не шелохнулась. Прядь развилась, и он потянул се, как поводок, притянув к себе голову Сторм. Она широко раскрыла глаза. И рот тоже.
Его губы были нежны, но ничего нежного не было в дрожи сотрясшей его с головы до пят. Взрыв желания имел силу динамита, напугав Бретта своей ошеломляющей мощью. Но он только плотнее приник к ее губам, ладонью поглаживая нежную плоть плеча, проводя языком по губам и вокруг них и потом плавно проскальзывая внутрь. Их языки соприкоснулись. Она отпрянула, насколько позволяли волосы, все еще навитые на его руку.
— Отпустите меня, — задыхаясь, потребовала она,
— К черту аннулирование, — сказал Бретт низким, прерывающимся голосом.
— Нет уж, — сказала Сторм, и в се глазах вспыхнул вызов. — Нет уж, я никогда не стану вашей женой. Никогда! То я вам нужна, а через минуту уже нет. Я вернусь домой, как только приедет папа.
Ее нетерпеливое предвкушение того, как она его покинет, было равносильно холодному душу: он почувствовал, что его чресла расслабились столь же чудодейственно быстро, как перед этим напряглись. Он отпустил ее волосы.
— Пожалуйста, говорите потише, — сказал он, когда снопа обрел голос. — Слуги обожают сплетничать.
— К черту их всех, и вас тоже! — закричала она, вскакивая и роняя стул. Она отерла рот тыльной стороной ладони, скривившись от отвращения и ненависти. Никогда еще ни одна женщина не испытывала отвращения к нему — к его прикосновению и тем более к поцелуям. Его переполняли досада, раздражение, усталость, и он вдруг ощутил нарастающий гнев. Бретт встал, а она ринулась вверх по лестнице.
Невероятно, по он все еще желал ее. Он знал, что мог бы ее соблазнить, — он мог соблазнить любую женщину. Через пять минут она бы уже дрожала и стонала под его руками и губами. Напряжение в чреслах снова стало нарастать, и он глубоко вздохнул, пытаясь мыслить рационально.
С тех пор как он женился на ней, у пего нет ни минуты покоя. С этой мыслью он мрачно расхаживал по дому. Он не будет знать покоя, если останется женатым на ней. В этом нет никаких сомнений. Она слишком дика, слишком не приручена. Безусловно, все из-за ее апачской крови. Боже милостивый! Да происходи она от любого другого из индейских племен, все было бы лучше, чем от апачей. Он все знал об апачах — они уже несколько столетий совершали с гор набеги на юг, на Сопору, Нападали и убивали. Он вспомнил, как она напала на него вчера и как проблема, что с ней делать, довела его до пьяного загула. Теперь он припоминал, как в приступе временного безумия решил осуществить на деле свой брак! Боже! Чтобы заполучить женщину, ему этого вовсе не требовалось.
Сторм взбежала наверх, вся трясясь от ярости и пытаясь не обращать внимание еще на одно чувство — чувство раскаяния. На этот раз она намеревалась узнать наверняка. Увидев его таким уязвимым прошлой ночью, она почти простила его. Она вспомнила, что готова была дать ему все, что он хотел. Ну, больше этого не будет. Он был то лед, то пламя и, даже будучи пламенем, хотел только воспользоваться ею, как пользовался другими женщинами. Как могла она забыть, как он поступил с ней вчера на берегу? Они женаты, и ему можно навещать любовницу, а ей нельзя даже покататься с конюхом. В несколько мгновений она переоделась в юбку с разрезом и стала ждать у окна. Этот ублюдок опять ушел! Она не могла в это поверить.
«Вам стоит только сказать, — сказал он своим густым, низким голосом. — Я с удовольствием останусь».
Надев мокасины, Сторм беззвучно сбежала вниз. Если она могла выследить оленя на каменистой равнине, то сможет и проследить за Бреттом в шумном городе. Она поймает его на месте преступления и припрет к стенке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Научится ли она когда-нибудь понимать его?
— Вот, сэр, — сказал Питер, вручая Бретту стакан — Это поможет.
— Что ты в него намешал? — потирая висок, подозрительно спросил Бретт.
Питер улыбнулся:
— Вы сразу почувствуете себя другим человеком.
Он вышел.
Бретт сделал глоток и встретил ее взгляд. На этот раз он не отвел глаза. И она тоже. В конце концов он поставил стакан.
— Сторм… насчет прошлой ночи.
Она молча ждала.
Он бесцельно перекладывал нож.
— Я… э… был немного пьян.
— Да.
Он бросил на нее взгляд:
— А как… э-э… надеюсь, я вас не побеспокоил.
Она легонько пожала плечами.
Еще один краткий, испытующий взгляд.
— Послушайте, что произошло?
Она чуть приподняла бровь, сдерживая улыбку:
— Что произошло?
У него слегка раздулись ноздри.
— Да, черт побери, что произошло?
— Ну, Бретт, вы же сами сказали. Вы были пьяны.
Он наклонился вперед, и глаза его потемнели:
— Черт побери, нечего играть в игрушки именно сейчас. Мы… проклятие! Я проснулся в вашей постели, и я не помню, как туда попал. Мы занимались любовью?
Она невольно вспыхнула:
— Вы были ни на что не способны и почти сразу уснули.
Вместе с облегчением он ощутил разочарование и некоторое смущение — как от своей нетрезвости, так и от провала в памяти.
— Прошу извинить меня, что побеспокоил вас, будучи в таком состоянии.
Сторм поймала себя на мысли: «Я не против», и чуть не ахнула от удивления. У него это снова вышло — играя на жалости, вынудить ее к покорности, и она, похоже, ничего не могла с этим поделать. Она видела, как он отодвинул десертную тарелку, и, понимая, что ужин окончен, ощутила страх неопределенности. Она должна знать.
— А сегодня вы тоже уйдете? — Еще не успев договорить, она готова была пнуть себя за легкий сарказм, с которым произнесла слово «тоже».
Он слегка улыбнулся, и взгляд его потеплел, отчего Сторм стало не по себе, ни она в ответ нахмурилась. Его улыбка стала шире, он поставил свою кофейную чашку на стол и сказал соблазняющими тоном:
— Неужели вас это волнует?
— Нет, — парировала она, — это значит, что мне любопытно.
— Только любопытно?
— Да.
— Если вы можете предложить мне что-нибудь получше, — голос его стал сиплым, — я с удовольствием останусь.
Она не сразу его поняла, потом вспыхнула, зная, что он только и ждет приглашения прийти к ней.
— Вам так уж необходимо… делать это каждую ночь?
Бретт улыбнулся:
— Что делать? Она еще больше покраснела и промямлила:
— Ничего.
Бретт не сводил с нее глаз. На ней была простая юбка и блузка скромного покроя, оставлявшая открытой лишь верхнюю, плоскую часть груди. Но ее волосы были распущены, кудри волнами спадали на грудь, и он ощутил острое желание поднять прядь, навить ее на руку и притянуть Сторм к себе.
— Вам стоит только сказать, — хрипло проговорил он.
Она уставилась на него, чуть приоткрыв рот. Ее волосы были так прелестны, что устоять было невозможно. Он ухватил тяжелую шелковистую прядь и медленно обвил ее вокруг кисти, все еще не сводя глаз с се лица. Она не шелохнулась. Прядь развилась, и он потянул се, как поводок, притянув к себе голову Сторм. Она широко раскрыла глаза. И рот тоже.
Его губы были нежны, но ничего нежного не было в дрожи сотрясшей его с головы до пят. Взрыв желания имел силу динамита, напугав Бретта своей ошеломляющей мощью. Но он только плотнее приник к ее губам, ладонью поглаживая нежную плоть плеча, проводя языком по губам и вокруг них и потом плавно проскальзывая внутрь. Их языки соприкоснулись. Она отпрянула, насколько позволяли волосы, все еще навитые на его руку.
— Отпустите меня, — задыхаясь, потребовала она,
— К черту аннулирование, — сказал Бретт низким, прерывающимся голосом.
— Нет уж, — сказала Сторм, и в се глазах вспыхнул вызов. — Нет уж, я никогда не стану вашей женой. Никогда! То я вам нужна, а через минуту уже нет. Я вернусь домой, как только приедет папа.
Ее нетерпеливое предвкушение того, как она его покинет, было равносильно холодному душу: он почувствовал, что его чресла расслабились столь же чудодейственно быстро, как перед этим напряглись. Он отпустил ее волосы.
— Пожалуйста, говорите потише, — сказал он, когда снопа обрел голос. — Слуги обожают сплетничать.
— К черту их всех, и вас тоже! — закричала она, вскакивая и роняя стул. Она отерла рот тыльной стороной ладони, скривившись от отвращения и ненависти. Никогда еще ни одна женщина не испытывала отвращения к нему — к его прикосновению и тем более к поцелуям. Его переполняли досада, раздражение, усталость, и он вдруг ощутил нарастающий гнев. Бретт встал, а она ринулась вверх по лестнице.
Невероятно, по он все еще желал ее. Он знал, что мог бы ее соблазнить, — он мог соблазнить любую женщину. Через пять минут она бы уже дрожала и стонала под его руками и губами. Напряжение в чреслах снова стало нарастать, и он глубоко вздохнул, пытаясь мыслить рационально.
С тех пор как он женился на ней, у пего нет ни минуты покоя. С этой мыслью он мрачно расхаживал по дому. Он не будет знать покоя, если останется женатым на ней. В этом нет никаких сомнений. Она слишком дика, слишком не приручена. Безусловно, все из-за ее апачской крови. Боже милостивый! Да происходи она от любого другого из индейских племен, все было бы лучше, чем от апачей. Он все знал об апачах — они уже несколько столетий совершали с гор набеги на юг, на Сопору, Нападали и убивали. Он вспомнил, как она напала на него вчера и как проблема, что с ней делать, довела его до пьяного загула. Теперь он припоминал, как в приступе временного безумия решил осуществить на деле свой брак! Боже! Чтобы заполучить женщину, ему этого вовсе не требовалось.
Сторм взбежала наверх, вся трясясь от ярости и пытаясь не обращать внимание еще на одно чувство — чувство раскаяния. На этот раз она намеревалась узнать наверняка. Увидев его таким уязвимым прошлой ночью, она почти простила его. Она вспомнила, что готова была дать ему все, что он хотел. Ну, больше этого не будет. Он был то лед, то пламя и, даже будучи пламенем, хотел только воспользоваться ею, как пользовался другими женщинами. Как могла она забыть, как он поступил с ней вчера на берегу? Они женаты, и ему можно навещать любовницу, а ей нельзя даже покататься с конюхом. В несколько мгновений она переоделась в юбку с разрезом и стала ждать у окна. Этот ублюдок опять ушел! Она не могла в это поверить.
«Вам стоит только сказать, — сказал он своим густым, низким голосом. — Я с удовольствием останусь».
Надев мокасины, Сторм беззвучно сбежала вниз. Если она могла выследить оленя на каменистой равнине, то сможет и проследить за Бреттом в шумном городе. Она поймает его на месте преступления и припрет к стенке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89