– Мы уже обсуждали это раньше, – процедил он. – Одной из немногих радостей нашего брака за последние годы были весьма редкие ссоры во время моих визитов в Париж.
– Позвольте напомнить, что во время этих визитов вы никогда не оспаривали моих решений и не делал и вид, будто стыдитесь тех развлечений, которые я устраивала.
– Вы жили в Париже. Теперь вы здесь, в моем доме…
– И моем тоже. Я дома, и вам придется привыкнуть к этому. Я дома – вместе со своими сомнительными друзьями, незаконнорожденным племянником и позорными развлечениями. Я не была и никогда не стану достойной женой политика. Однако сделаю все возможное, чтобы приспособить полеты своей фантазии к вашим ограниченным, закоснелым понятиям. К счастью для вас, в данный момент у меня нет любовника… впрочем, я и не намереваюсь его заводить.
Очевидно, сейчас было самое подходящее время поговорить о супружеских визитах в спальню, но Джемма была слишком зла. Сумасшедший, неодолимый порыв бился в ее сердце: желание заставить его пожалеть о сравнении с куртизанкой, о намеках на то, что Джемма не способна разобраться в политике.
Последовало минутное напряженное молчание. Джемма уселась за шахматный столик, отказываясь взглянуть на мужа. Тот подошел и оглядел доску:
– Как я понял, вы играете?
– Мне еще предстоит найти партнера в этой стране. Впрочем, может, вы решите возобновить игру?
– Мои стратегические партии разыгрываются на более масштабной сцене.
Она подняла голову, и их взгляды встретились. Он и вправду красив: черные глаза, оттененные разлетавшимися бровями, прямой нос и четко очерченный подбородок, унаследованные от предков.
– Полагаю, это сказано для того, чтобы унизить меня, – бросила Джемма. – Но позвольте напомнить, что женщинам не отводят ролей в этих грандиозных стратегических играх. Может, я и в шахматы играю потому, что мне не разрешают играть на настоящем поле.
– Как, должно быть, уныла ваша жизнь, если вы способны весь день обдумывать единственный ход, – медленно произнес герцог, глядя на доску. – Совсем неплохо. Обманчиво скромная позиция. У черных еще остался порох, но белые решительно наступают. Что ж, ваше мастерство действительно выросло, Джемма. Я принимаю ваше молчание за согласие.
– Вас никогда не интересовало мое мастерство! – безжалостно отрезала Джемма. – И я не собираюсь хвастаться им перед вами, тем более что вполне способна объективно его оценить.
– Но с кем вы играете? У вас есть горничная, которая знает правила?
– В Париже у меня были партнеры.
– Все мы слышали об этих партнерах, – бесстрастно заметил он. – Обычай играть с мужчиной в спальне за закрытыми дверями достиг этих берегов только в прошлом году.
– Как обидно! – воскликнула она. – А я-то надеялась раздразнить гусей, став законодательницей этой моды. Поскольку в Англии у меня нет партнера, я играю сама с собой.
– То есть делаете два хода в день?
– Когда я играю за партнера, становлюсь другим человеком.
– Насколько я понял, вы ведете наступление белыми на вражеского слона?
– К несчастью, я играю черными.
Он рассмеялся.
– Белые – это вы.
Смех мгновенно стих.
– Понятия не имел, что играю с вами, не говоря уже о том, чтобы выиграть.
– Жизнь полна приятных сюрпризов.
– Значит, это я осадил слона ладьей?
– Совершенно верно.
– Но почему вы позволяете мне выиграть?
– Вовсе нет. Вы честно заслужили победу и прекрасно играли. Потребовалось всего пять ходов.
– Должно быть, вы очень справедливы, чтобы так играть.
– Самое трудное – вовсе не справедливость, а попытки играть так, словно я – это вы.
– Потому что… – поднял брови герцог.
– Вы превосходный шахматист. Пусть уж лучше я буду играть вместо вас, чем это сделаете вы сами.
Бомонт отрывисто рассмеялся.
– Именно поэтому я так редко выигрываю у вас, – призналась Джемма.
– Так мы часто играем?
Она кивнула:
– Каждый раз, оставаясь без партнера, я обращаюсь к вам. Герцог поднял ладью:
– Значит, я нечто вроде промежуточной станции между партнерами?
– Похоже, вы путаете постельных партнеров с шахматными, – возразила Джемма. – Мужчины, увлекающиеся шахматами, как правило, ничего не стоят в постели. Для этих подвигов необходимо воображение совершенно иного рода.
– Опишите мое искусство… в шахматах.
– Вы наделены даром предвидения, способностью детализировать игру и отвагой. Ваш недостаток состоит в том, что вы недостаточно дерзновенны, но превосходно умеете перехитрить, загнать в угол и уничтожить противника.
Бомонт помолчал, но она увидела, что его глаза улыбаются.
– Думаю, мои оппоненты в палате лордов согласились бы с вами. Ну а вы? Как играете вы?
– Я более талантлива, но чаще ошибаюсь. Из последних четырех партий вы выиграли три. Боюсь, что мне по душе безоглядный риск.
– Как интересно, что, притворяясь мной, вы обуздываете собственную импульсивность!
– Но я не считаю себя импульсивной, – возразила Джемма. – Уверяю вас, что когда я выигрываю, каждый мой ход – само совершенство. И я выигрываю довольно часто, когда играю с кем-то, кроме вас. Месье Филидор – единственный, кто регулярно оказывается победителем. Но и я много раз у него выигрывала!
Она чувствовала его взгляд, но отказывалась поднять глаза.
– Насколько я понял, – сдавленно пробормотал он, словно что-то его душило, – у вас вовсе не было нужды возвращаться в Лондон. И вы оставили в Париже много всего, что было вам дорого.
– Верно.
– За это я благодарен вам, – нерешительно признался он.
– Это всего лишь мой долг.
– Признаюсь, мне совсем не хочется оставлять титул и поместье племяннику.
– Он все так же глуп?
– Носит настоящую гриву из фальшивых волос. Фальшивые зубы и… как он сам утверждает, велит делать специальные накладки в чулках, чтобы ноги казались стройнее. Словом, еще и фальшивые ноги.
– Я еще не готова к близости, которая приведет к появлению на свет наследника, – выдохнула Джемма, по-прежнему не глядя на мужа. – Я привыкла к наслаждению ради наслаждения. Да и не слишком обрадована перспективой тех неприятных ощущений, которые неизменно связаны с беременностью. Возможно, после окончания сезона мы сможем уехать в деревню.
– Как пожелаете, – с поклоном ответил муж.
Глава 9
11 апреля
Девять часов
Бомонт-Хаус
Такого волнения из-за бала свет не видывал с тех нор, как принцесса Шарлотта посетила свое первое публичное празднество в Виндзорском замке. Хотя многие были уверены, что герцогиня Бомонт распростится со своей репутацией уже через несколько недель после прибытия в Лондон, – что ни говори, а все слышали истории о любовниках, которых она безжалостно бросала в Париже, – общество еще не отвергло ее, и, следовательно, каждый стремился посетить ее бал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76