– Только то, что поначалу вам было здесь не по себе и что впереди будут трудные дни…
Это была чистая правда. Не нужно быть пророком, чтобы предвидеть беспокойные времена для всех них. Вот только что имел в виду сэр Гай – всю Англию или только жену Драгонвика?
7
Рольф замешкался перед комнатой Эннис. Он поймал недоумевающий взгляд стража, который явно не понимал, отчего его лорд мечется взад-вперед, словно пойманный волк. Подняв руку, он изо всех сил толкнул дверь и распахнул ее настежь.
Сделанная из тяжелых дубовых досок, она легко повернулась на смазанных петлях и с грохотом ударилась о каменную стену. Девушка-служанка, помогавшая Эннис, испуганно вскрикнула. Леди держалась спокойнее. Храня глубокое молчание, она еще какое-то время доканчивала работу. Большие куски шелковой ткани широкими складками покрывали ее колени и пол вокруг кресла. Иголка с ниткой быстро сновала в ее руках, сшивая шелк.
Не спеша она воткнула иголку в материю и отложила шитье в сторону. Затем поднялась со своего места, не сводя с Рольфа широко раскрытых глаз.
– Я польщена, что вы посетили меня, – сказала она спокойно, как будто не он только что с шумом вломился к ней в комнату. – Могу я предложить вам вина?
Он шумно вздохнул полной грудью, подавляя растущий гнев. Затем поднял руку, держащую смятый кусок пергамента, и потребовал:
– Извольте объяснить это, если сможете, миледи.
Эннис воззрилась на пергамент с выражением некоторой робости, исказившим ее милые черты.
– Об-объяснить? Я не знаю, о чем вы, милорд…
Шагнув к ней, Рольф прорычал:
– К дьяволу ваши отговорки, не считайте, что можно делать из меня дурака! Я отлично осведомлен обо всем, что творится в моем замке. Вы что же, думали отправить это без моего ведома? Мои люди мне преданы, вам не удастся их подкупить.
Она вздернула подбородок:
– Вы действительно считаете меня такой недалекой, милорд? У меня, конечно, много недостатков, видит Бог, но я не так слепа и глуха, чтобы не заметить, что вам удалось завоевать удивительную преданность тех, кто вам служит. Хотя вам и не нравится содержание и тон моего письма к брату, но я не считаю вас настолько низким, чтобы отказать мне в последней попытке умолять о милосердии…
Смяв письмо в кулаке, Рольф изо всех сил старался унять закипавшую ярость.
– Милосердие? Вы, по-видимому, путаете бракосочетание со смертной казнью, миледи.
Эннис опустила глаза и стиснула руки перед собой. Служанка у ее ног вся сжалась, словно собака, напуганная грозой. Рольф едва сдержал грубые слова, которыми его так и подмывало прогнать ее из комнаты. И, конечно же, его настроение не улучшилось, когда Эннис достаточно громко пробормотала:
– В данном случае брак и казнь видятся мне в одинаковом свете, милорд. – Понятно. – Его голос прозвучал резко, как удар кнута. Он бросил на девушку такой взгляд, что она мигом вскочила с пола: – Ты. Быстро. Оставь нас.
Он кивком головы указал ей на дверь, и девушка стрелой вылетела из комнаты.
Подождав, пока дверь за ней закроется, Рольф повернулся к Эннис. Хотя лицо ее и покрывала бледность, она не дрожала и не проявляла иных признаков страха. Она стояла очень прямо, отвечала на его взгляд спокойным и внимательным взглядом широко открытых голубых глаз.
– Мадам, вы испытываете мое терпение, – сказал он со всей вежливостью, на которую сейчас был способен. Вы думаете, что я в восторге от перспективы жениться на вас? Если так, вы сильно заблуждаетесь.
– Вам от этого, во всяком случае, есть выгода, не то что мне, – перебила она его речь ледяным тоном.
– Единственное, что я выгадываю, как мне кажется, так это сварливую жену, – отпарировал он, раздосадованный ее холодной враждебностью. – Вы думаете, мне нужны ваши земли? Ничего подобного! Но мой король повелел мне жениться на вас, и мы вступим в брак, хотим мы того или нет.
Эннис склонила голову к плечу и сказала с сомнением:
– Вы всегда во всем согласны с королем?
– Нет, я бываю согласен с королем крайне редко. Он творит все, что ему заблагорассудится, нарушая любые клятвы и обязательства. Но он – король.
– Это еще ни о чем не говорит.
– Как так? Вам не кажется разумным сохранить свою голову? Хотя что это я? Я же забыл, что вам ничего не стоит натянуть нос любому мужчине, даже королю.
Эннис слабо улыбнулась:
– Не совсем так, милорд. Единственный нос, с которым я могла бы проделать это, принадлежит вам.
Столь открытое пренебрежение Рольф не мог снести и с глухим проклятием шагнул к ней. Она попыталась отодвинуться, но он уже схватил ее за плечи. Пальцы больно впились в кожу, мяли и комкали платье. Он лишь слегка ослабил хватку, когда увидел в ее глазах тревогу.
– Вы напрасно меня испытываете, миледи. Не думайте, я не из тех жалких мужчин, что позволяют высмеивать себя!
Покачав головой, Эннис прошептала:
– О нет, лорд. Но и я не из тех ничтожных и малодушных женщин, что покоряются без борьбы! У меня есть разум и воля, и я никому не позволю подчинить или контролировать их…
– Мне и не нужен контроль над вашим разумом. Я требую вашего уважения.
– Уважение надо заслужить. – Она пристально поглядела на него, и глаза ее сверкали такой величественной голубизной, что, казалось, проникали в самую глубь души. – Нельзя приказать солнцу взойти, а луне светить. Эти вещи относятся к естественному ходу природных явлений. Так и мое уважение к мужчинам. Если когда-нибудь я стану уважать вас, милорд, то уважение это будет вами заслужено, не сомневайтесь.
Волна досады захлестнула его:
– Вы думаете, я позволю оскорблять моего короля? Ошибаетесь. Хоть я мало в чем согласен с ним, я дал ему клятву верности. Только знамение Божие может заставить меня нарушить ее.
– Знамение Божие? – Губы Эннис сложились в горькую улыбку. – Скорее знамение безбожия заставляет людей выступать против монарха! Я многое повидала с тех пор, как король отнял у меня моего мужа и мои земли. И вы думаете, я хочу, чтобы вы отвернулись от него? Нет, милорд, вы совершенно не так меня поняли! Мне безразлично, любите вы государя или нет. Это меня не касается. Что мне важно – так это достоинство мужчины. А оно проявляется в его делах, а не в словах…
– И, по-вашему, дела мои так ничтожны, что я не достоин уважения?
Рольф бросил этот вопрос и увидел, как расширяются ее глаза. Он не так хотел выразиться. Одному Богу известно, что он собирался сказать, но теперь по ее виду понял, что снова ее испугал. Но не этого он сейчас добивался. И ему было горько, что то, чего ему хотелось бы больше всего, было как раз наименее всего вероятно.
Опустив глаза, Эннис помолчала, затем мягко ответила:
– Ваше мужество и воинская доблесть вне всяких сомнений. Но это те качества, за которые я стану уважать любого бравого рыцаря в государстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92