Огонь очага, расположенного в центре зала, играл на ее лице, окрашивая высокие скулы розовыми бликами. – Ауберт не может быть столь жаден, чтобы требовать половину моих земель за свою подпись.
Рольф положил свиток пергамента на стол, по разные стороны которого они стояли. Только пегий мастифф был свидетелем их разговора. Они были одни, если не считать нескольких слуг, разбрасывавших свежие стебли камыша в дальнем конце зала.
– И все же он так и сделал. Правда, особой пользы ему это не принесло. Король ответил отказом, так что в конечном счете вашему брату пришлось довольствоваться одним или двумя маленькими замками, причем львиная доля доходов от них попадет в кошелек короля. – Он улыбнулся. – Вы удивлены? Иоанн страстно любит получать деньги и ни за что не упустит своей выгоды. Вашему брату еще повезло, что он вообще что-то получил. Если бы король захотел, он без труда заточил бы вас в тюрьму, а ваши наследные земли объявил собственностью вашего покойного мужа, конфискованной в казну из-за участия его в заговоре.
Эннис отвернулась, руки ее дрожали. Она спрятала их в широких манжетах своих рукавов и замерла, стоя спиной к Рольфу, глядя в огонь. Он испытал неожиданное чувство симпатии. Как это тяжело – быть заложником. Хотя много времени минуло с тех пор, когда его положение было похожим на ее, те ощущения легко всплыли в памяти. Когда он был еще пажом, его постоянно били, он сделался излюбленной жертвой и предметом издевательств для более старших слуг. В те годы он ненавидел каждый миг своей жизни и бунтовал так часто, что дня не проходило без порки, которой его подвергали за злостное неповиновение.
Но в конце концов он понял: чтобы однажды стать командиром, сначала надо научиться подчиняться. Как можно требовать дисциплины от других, если сам недисциплинирован? То, что сейчас он никак не выражал своей симпатии к Эннис, и было проявлением его самодисциплины, потому что ей не пойдет на пользу бальзам, приложенный к ее раненой гордости. Гораздо лучше для нее поскорей научиться отличать тех, кто может блюсти ее интересы, от тех, кто этого делать не станет. Совершенно очевидно, что Ауберту важна только собственная выгода, а не благо женщины, стоящей сейчас у огня.
Рольф удобно устроился в кресле, закинув одну ногу на угол стола. Он ждал, пока Эннис возьмет себя в руки. По всему было видно, ей удалось обуздать свои чувства. И когда она наконец повернулась, лишь глаза выдавали ее внутреннюю борьбу.
– Так, – спокойно произнесла она, – дело сделано. Король постановил, и наш брак состоится. Позволено ли будет мне покинуть место моего заточения на время церемонии или же я и тогда останусь под стражей?
Его губы сжались в порыве гнева.
– Это будет зависеть от вашего поведения, – сказал он с ледяным спокойствием. – Если вы собираетесь устроить спектакль на публике, перед алтарем отказавшись от своих клятв, вам стоит подумать об ужасных последствиях, которые этот поступок повлечет за собой для ваших верных подданных.
Сведя свои тонкие брови в одну линию, Эннис взглянула ему прямо в лицо. Щеки ее пылали, а в глазах была холодная голубизна, напомнившая ему зимний лед.
– Извините меня, – проговорила она, – но я не улавливаю вашей мысли. О каких подданных может идти речь, если в своих собственных замках я более не имею власти?
– Об этом я и говорю. – Он дал ей время подумать над своими словами, а затем продолжил: – Вассалы, верные клятве, данной вам, встанут на вашу защиту, не спросив вашего разрешения, и вы можете сыграть на этом. Стоит ли говорить о том, что сделает с ними король, если вы поступите таким образом?
– На этот счет я не сомневаюсь, – сказала она таким горьким тоном, что он понял: она уже обдумала эту возможность. – Если я могу стать заключенной, то и мои вассалы, конечно, подвергнутся гонениям, вздумай я вести себя столь безумно. Они не смогут воевать одновременно против вас и короля, и я никогда не потребую от них этой жертвы. Если бы черная тень предательства не висела надо мной, я никогда бы не уступила. Но я знаю моих вассалов и не подставлю их под удар. Не хочу я также окончить жизнь, как леди Мод де Брозе, которую уморили голодом за то, что она открыто выступила против Иоанна. Так что вам нечего бояться, милорд! Я не стану отказываться от клятв перед алтарем. У меня нет выбора.
Поскольку руки все еще были спрятаны в широкие рукава платья, Эннис кивком головы указала на пергамент, лежавший на столе.
– Это условия брака?
– Да, – ответил Рольф. – Мне их вам прочитать или позвать за писцом? Эннис извлекла из манжеты одну руку и протянула к столу раскрытую ладонь.
– Я прочитаю сама, если позволите.
С недоверием Рольф сказал:
– Но это написано на латыни.
Она безразлично заметила:
– Как и многие официальные документы. Мой предыдущий брачный договор был также составлен на латыни. Так вы позволите?
Он передал ей пергамент и стал смотреть, как она читает. Иногда брови ее раздраженно поднимались, а губы сжимались. Он ничуть не сомневался, что виной тому гнев, вызванный некоторыми условиями. На ее месте он чувствовал бы то же самое. Но что его поразило сильнее всего – так это ее умение читать. Некоторые из благородных дам, правда, имели кое-какие понятия о чтении, а равно и о письме. Но способность читать по-латыни была редкостью среди женщин, которых он знал.
Эннис отложила пергамент и взглянула на Рольфа:
– Итак, я, как мне показалось, лишаюсь всего, что имею?
– Нет, не совсем так. Вы разве не поняли того, что прочитали?
Он протянул руку к пергаменту, но она снова схватила его и прижала к груди. Ее глаза пылали гневом.
– Тут сказано, что мои земли после свадьбы переходят под ваш контроль. Этого следовало ожидать. Но, если от нашего союза появится ребенок, мои земли отойдут ему. – Ее губы скривились. – И этот пункт может быть аннулирован в случае, если ребенок не родится.
– Если бы я не был в этом уверен, миледи, то ни за что бы на вас не женился.
Ее глаза удивленно расширились, затем потемнели от смущения:
– Вы хотите сказать – вам не нужен ребенок?
Покачав головой, Рольф сказал с грустью:
– У меня уже есть сын и наследник, которого я лишен возможности видеть и воспитывать. Я не хочу иметь других детей, потому что нет никакой уверенности в том, что и этот ребенок не будет превращен в заложника. Времена сейчас слишком опасные. Одного заложника с меня довольно.
– Я согласна. – Ее руки слегка шевельнулись, отчего пергамент громко зашуршал. – Это хорошо, что вы не хотите детей. Я тоже не намерена рожать их от вас.
Хотя он и не собирался говорить ей, что знает о ее бесплодии, но эта холодная отповедь и самоуверенное заявление о том, что она не хочет детей от него, вывели его из равновесия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92