Роб некоторое время лихорадочно размышлял, как поступить, потом сказал:
— В таком случае — документ за документ. Ты напишешь Уэйкфилду письмо, где пообещаешь после получения выкупа доставить к нему леди Линдсей живой и невредимой. А я сообщу лэрду Лохви, где хранятся бумаги. Пусть гарантом сделки и третейским судьей в нашем споре выступит Ангус Кэмпбелл.
— Ты готов довериться человеку, который предал тебя и леди Линдсей?
Роб мрачно улыбнулся.
— Я никогда не обвинял лэрда Лохви в бесчестье. Просто он превратно толкует само понятие чести и преданности. Но на предательство не способен.
Аргилл с минуту помолчал, раздумывая, и снова заговорил:
— Твое предложение имеет несомненные достоинства. Обещаю над ним подумать.
— Но прежде чем я сообщу лэрду Лохви, где хранится документ, я должен убедиться в том, что леди не причинили никакого вреда. Словом, я хочу ее увидеть.
— Вонь, которая от тебя исходит, вряд ли приведет леди в восторг. А вообще-то я не против вашего свидания. При условии, что оно не слишком затянется.
После ухода Аргилла Роб, прижавшись спиной к каменной стене, медленно съехал по ней на пол и, подперев руками голову, погрузился в невеселые размышления. В затеянной им против графа Аргилла интриге все с самого начала пошло наперекосяк! Между тем время неумолимо отсчитывало минуту за минутой; из минут складывались часы, которых в его распоряжении оставалось не так уж много. Развязка близилась, он чувствовал это. Она прожила эти дни как во сне; лишь отмечала чередование света и тьмы, слыша чьи-то голоса, доносившиеся до нее как сквозь вату из окружавшего ее густого тумана. Потом ей пообещали устроить встречу с Робом, и мир снова расцветился для нее яркими красками. В предвкушении встречи она ожила и похорошела; ей нужно сказать ему столько важных и нежных слов! Успеет ли? В день встречи она чуть ли не ежеминутно спрашивала у приставленного к ней стражника: «Скоро ли?» — и так ему надоела, что он вывел ее из комнаты, в которую ее поместили, на час раньше условленного срока. День выдался холодный, но ясный, окружавшее замок озеро сверкало и искрилось от десятка тысяч солнечных зайчиков, плясавших на его зеркальной поверхности. Ее привели в один из внутренних двориков замка Иннисконнел и велели ждать. Она стала мерить шагами его тесное пространство, всем своим существом желая этой встречи и одновременно страшась ее. А потом она услышала звон оружия и стук подкованных каблуков о каменные плиты двора и повернулась на звук; сжав на груди руки, она стала ждать появления Роба, спрашивая себя, что он ей скажет при встрече. Будет ли сердиться, упрекая ее в том, что она наделала глупостей, навредив и ему, и себе, и не станет слушать ее объяснений? Жаль, что она не успела перемолвиться с ним и словом, когда их везли в замок Иннисконнел! Он был окружен солдатами Ангуса Кэмпбелла, и за все время путешествия она его ни разу не видела. Когда они добрались до скалистого берега озера и люди лэрда повезли Роба в утлой лодчонке к выстроенной на острове темнице замка Иннисконнел, Джудит по-настоящему испугалась. До последней минуты она не верила, что лэрд Лохви способен засадить в темницу своего единственного оставшегося в живых сына. Потом ей пришло на ум, что, когда ее выкупят, Роба тоже выпустят на свободу, и она снова приободрилась. Когда Роб в сопровождении вооруженной стражи вошел во двор, сердце у нее болезненно сжалось. Его конвоировали шестеро солдат — два по бокам, еще четверо за спиной. Все с мечами и копьями. Словно он был государственным преступником или матерым убийцей. Не дожидаясь, когда он к ней подойдет, она сама устремилась ему навстречу, но вдруг замерла на месте. Дыхание у нее перехватило, руки затряслись. Роб изменился до неузнаваемости. Волосы у него свалялись и потеряли присущий им блеск; одежда была в грязи и изорвана, от нее пахло гнилью. Глаза лихорадочно блестели, изможденное, покрытое кровоподтеками лицо заросло щетиной. Гордый красавец лэрд теперь больше напоминал бродягу. Джудит словно в тумане сделала еще несколько шагов в сторону Роба, который остановился посреди двора и ждал, когда она подойдет. Но даже сейчас от Роба исходила сила и кипучая энергия.
— Миледи, — произнес он негромким голосом, который ничуть не утратил своей глубины и проникновенности, — от тебя пахнет вереском…
— Да, я… — проговорила она и умолкла. Но в следующее мгновение закончила фразу совершенно спокойным голосом: — Кое-какие удобства, ванну к примеру, мне предоставили.
В ответ он невесело, как-то криво улыбнулся, и ей стоило большого труда подавить рвущиеся из груди рыдания.
— Как там Арчи Маккаллум? — спросил он. Джудит, зная, что стражники ловят каждое ее слово, старалась не сказать лишнего.
— Он в безопасности — впрочем, как и все остальные. — Это была чистая правда. Как только люди лэрда схватили ее и Роба, Маккаллумы повернули коней и растаяли в темноте.
— Рад это слышать.
Он разглядывал Джудит с таким вниманием, будто видел ее первый раз в жизни. Или последний — чтобы вволю налюбоваться ею и запечатлеть ее образ в своей памяти. Налетел порыв холодного ветра, напомнив, что зима не за горами. Хотя нынешний день выдался солнечным.
— Скоро за меня пришлют выкуп, — сказала Джудит, стараясь его приободрить. — И как только я обрету свободу, никому не позволю распоряжаться своей жизнью — даже отцу. — Она храбрилась, но в душе у нее царили мрак и обреченность. И она видела, что Роб это понимает. Тогда она сделала новую попытку поднять настроение и себе и мужу и стала рассуждать о будущем: — У меня есть собственные наследные земли, которые перешли мне от матери. Если продать их, то…
— Ничего не надо продавать, миледи, — сказал Роб, ласково улыбаясь ей. — Они могут тебе пригодиться.
— Да зачем они мне? Ведь я… ведь я состою с тобой в браке по согласию, не так ли? И мы можем его подтвердить, совершив церковный обряд венчания — скажем, в День всех святых. Надеюсь, ты не забыл, что мы собирались обвенчаться?
— Ну что ты. Разумеется, не забыл. Ведь, сидя в камере, я только и делаю, что предаюсь воспоминаниям, большей частью о тебе. — Он сделал паузу и обвел взглядом окружавшие замок бескрайние просторы огромного озера. — Я словно воочию вижу, как ты, прижимая к себе Мейри, въезжаешь на лошади в ворота замка Лохви. Помнится, волосы у тебя тогда растрепались, на ноге была только одна туфля, но, несмотря на это, вид ты имела геройский. Думаю, тогда-то я в тебя и влюбился.
У Джудит пересохло в горле. Вот они, те самые слова, которые она так жаждала от него услышать. Но почему, о Боже, они звучат в его устах так, словно он с ней прощается?
Отказываясь верить, что их судьба предрешена и что им уже не суждено быть вместе, она, скользнув взглядом по равнодушным лицам охранников, едва слышно прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— В таком случае — документ за документ. Ты напишешь Уэйкфилду письмо, где пообещаешь после получения выкупа доставить к нему леди Линдсей живой и невредимой. А я сообщу лэрду Лохви, где хранятся бумаги. Пусть гарантом сделки и третейским судьей в нашем споре выступит Ангус Кэмпбелл.
— Ты готов довериться человеку, который предал тебя и леди Линдсей?
Роб мрачно улыбнулся.
— Я никогда не обвинял лэрда Лохви в бесчестье. Просто он превратно толкует само понятие чести и преданности. Но на предательство не способен.
Аргилл с минуту помолчал, раздумывая, и снова заговорил:
— Твое предложение имеет несомненные достоинства. Обещаю над ним подумать.
— Но прежде чем я сообщу лэрду Лохви, где хранится документ, я должен убедиться в том, что леди не причинили никакого вреда. Словом, я хочу ее увидеть.
— Вонь, которая от тебя исходит, вряд ли приведет леди в восторг. А вообще-то я не против вашего свидания. При условии, что оно не слишком затянется.
После ухода Аргилла Роб, прижавшись спиной к каменной стене, медленно съехал по ней на пол и, подперев руками голову, погрузился в невеселые размышления. В затеянной им против графа Аргилла интриге все с самого начала пошло наперекосяк! Между тем время неумолимо отсчитывало минуту за минутой; из минут складывались часы, которых в его распоряжении оставалось не так уж много. Развязка близилась, он чувствовал это. Она прожила эти дни как во сне; лишь отмечала чередование света и тьмы, слыша чьи-то голоса, доносившиеся до нее как сквозь вату из окружавшего ее густого тумана. Потом ей пообещали устроить встречу с Робом, и мир снова расцветился для нее яркими красками. В предвкушении встречи она ожила и похорошела; ей нужно сказать ему столько важных и нежных слов! Успеет ли? В день встречи она чуть ли не ежеминутно спрашивала у приставленного к ней стражника: «Скоро ли?» — и так ему надоела, что он вывел ее из комнаты, в которую ее поместили, на час раньше условленного срока. День выдался холодный, но ясный, окружавшее замок озеро сверкало и искрилось от десятка тысяч солнечных зайчиков, плясавших на его зеркальной поверхности. Ее привели в один из внутренних двориков замка Иннисконнел и велели ждать. Она стала мерить шагами его тесное пространство, всем своим существом желая этой встречи и одновременно страшась ее. А потом она услышала звон оружия и стук подкованных каблуков о каменные плиты двора и повернулась на звук; сжав на груди руки, она стала ждать появления Роба, спрашивая себя, что он ей скажет при встрече. Будет ли сердиться, упрекая ее в том, что она наделала глупостей, навредив и ему, и себе, и не станет слушать ее объяснений? Жаль, что она не успела перемолвиться с ним и словом, когда их везли в замок Иннисконнел! Он был окружен солдатами Ангуса Кэмпбелла, и за все время путешествия она его ни разу не видела. Когда они добрались до скалистого берега озера и люди лэрда повезли Роба в утлой лодчонке к выстроенной на острове темнице замка Иннисконнел, Джудит по-настоящему испугалась. До последней минуты она не верила, что лэрд Лохви способен засадить в темницу своего единственного оставшегося в живых сына. Потом ей пришло на ум, что, когда ее выкупят, Роба тоже выпустят на свободу, и она снова приободрилась. Когда Роб в сопровождении вооруженной стражи вошел во двор, сердце у нее болезненно сжалось. Его конвоировали шестеро солдат — два по бокам, еще четверо за спиной. Все с мечами и копьями. Словно он был государственным преступником или матерым убийцей. Не дожидаясь, когда он к ней подойдет, она сама устремилась ему навстречу, но вдруг замерла на месте. Дыхание у нее перехватило, руки затряслись. Роб изменился до неузнаваемости. Волосы у него свалялись и потеряли присущий им блеск; одежда была в грязи и изорвана, от нее пахло гнилью. Глаза лихорадочно блестели, изможденное, покрытое кровоподтеками лицо заросло щетиной. Гордый красавец лэрд теперь больше напоминал бродягу. Джудит словно в тумане сделала еще несколько шагов в сторону Роба, который остановился посреди двора и ждал, когда она подойдет. Но даже сейчас от Роба исходила сила и кипучая энергия.
— Миледи, — произнес он негромким голосом, который ничуть не утратил своей глубины и проникновенности, — от тебя пахнет вереском…
— Да, я… — проговорила она и умолкла. Но в следующее мгновение закончила фразу совершенно спокойным голосом: — Кое-какие удобства, ванну к примеру, мне предоставили.
В ответ он невесело, как-то криво улыбнулся, и ей стоило большого труда подавить рвущиеся из груди рыдания.
— Как там Арчи Маккаллум? — спросил он. Джудит, зная, что стражники ловят каждое ее слово, старалась не сказать лишнего.
— Он в безопасности — впрочем, как и все остальные. — Это была чистая правда. Как только люди лэрда схватили ее и Роба, Маккаллумы повернули коней и растаяли в темноте.
— Рад это слышать.
Он разглядывал Джудит с таким вниманием, будто видел ее первый раз в жизни. Или последний — чтобы вволю налюбоваться ею и запечатлеть ее образ в своей памяти. Налетел порыв холодного ветра, напомнив, что зима не за горами. Хотя нынешний день выдался солнечным.
— Скоро за меня пришлют выкуп, — сказала Джудит, стараясь его приободрить. — И как только я обрету свободу, никому не позволю распоряжаться своей жизнью — даже отцу. — Она храбрилась, но в душе у нее царили мрак и обреченность. И она видела, что Роб это понимает. Тогда она сделала новую попытку поднять настроение и себе и мужу и стала рассуждать о будущем: — У меня есть собственные наследные земли, которые перешли мне от матери. Если продать их, то…
— Ничего не надо продавать, миледи, — сказал Роб, ласково улыбаясь ей. — Они могут тебе пригодиться.
— Да зачем они мне? Ведь я… ведь я состою с тобой в браке по согласию, не так ли? И мы можем его подтвердить, совершив церковный обряд венчания — скажем, в День всех святых. Надеюсь, ты не забыл, что мы собирались обвенчаться?
— Ну что ты. Разумеется, не забыл. Ведь, сидя в камере, я только и делаю, что предаюсь воспоминаниям, большей частью о тебе. — Он сделал паузу и обвел взглядом окружавшие замок бескрайние просторы огромного озера. — Я словно воочию вижу, как ты, прижимая к себе Мейри, въезжаешь на лошади в ворота замка Лохви. Помнится, волосы у тебя тогда растрепались, на ноге была только одна туфля, но, несмотря на это, вид ты имела геройский. Думаю, тогда-то я в тебя и влюбился.
У Джудит пересохло в горле. Вот они, те самые слова, которые она так жаждала от него услышать. Но почему, о Боже, они звучат в его устах так, словно он с ней прощается?
Отказываясь верить, что их судьба предрешена и что им уже не суждено быть вместе, она, скользнув взглядом по равнодушным лицам охранников, едва слышно прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79