Хлебнете вы там горя, ой хлебнете! Живыми бы хоть вернулись когда-нибудь! – Тетушка смахнула уголком фартука слезу.
Рассказ дочери ее ничуть не успокоил, и она твердо стояла на своем:
– Нет бы замуж спокойно выйти, детишек рожать да нянчить, все здешние господа от госпожи Жанны без ума, так нет, надо нестись куда-то к черту на кулички. Совсем мозги от гордости посвертывались!
– Да что вы такое говорите, тетушка Франсуаза? – засмеялся Большой Пьер. – Бывал я с покойным графом в Бретани, и не раз. Никаких страстей, о которых вы толковали, не заметил. Народ чудной, это верно. И говорят не по-нашему, но больше по деревням, в городах-то нормально. И сидр у них неплохой, когда привыкнешь. Сыро только и холодно, с нашими местами не сравнить. Но не всем же так везет, а жить можно, точно вам говорю.
Гул одобрения пронесся над мисками, и тетушка Франсуаза осталась в меньшинстве. Махнув рукой, она молча подсела к столу и, ковыряя бобы, стала думать, какие кусочки мощей, ладанки и амулеты надо раздобыть, чтобы надежно оградить Аньес от колдовских и людских напастей в далеком чужом краю…
Куда ехать за семейным счастьем, наконец решили. Теперь надо было подумать – как.
На следующее утро в Бретань неторопливо отправилась крепкая повозка с несколькими расторопными парнями, чтобы проверить дорогу и привести реннский отель в порядок. Половина слуг должна была вернуться, а остальные оставались дожидаться приезда хозяек.
И замок Монпеза понемногу стал готовиться к предстоящему отъезду графинь и баронессы.
Как и предполагала Аньес, известие о внезапной и необъяснимой близости мессира Марчелло и Жаккетты серьезно попортило кровь молодому женскому населению.
Такое возмутительное событие не лезло ни в какие ворота. Три дня Жаккетта перемещалась по замку под беспощадным обстрелом любопытных глаз, проникающих в нее до костей. Но даже самые дотошные исследовательницы не могли найти в ней той искры, что могла зажечь разборчивого итальянца.
Ну хоть убейте, колесуйте или сожгите, не обладала эта деревенская плюшка ни легкостью и детской игривой лукавостью Аньес; ни жизнерадостной, победной, плещущей через край красотой Маргариты; ни заимствованной у благородных дам изысканной манерностью Шарлотты!
Спросить мужской пол о достоинствах Жаккетты прекрасная половина обитателей замка почему-то не догадалась. А на женский взгляд она была удручающе, просто безнадежно проста.
– Ничего не пойму! – первой сдалась и отказалась от дальнейших раздумий Маргарита, когда девушки в который уже раз сообща пытались понять это чудо.
– Ну ладно, понимаю, когда мессир Марчелло и баронесса. Она хоть в два раза старше, но в пять раз красивее Жаккетты. А Жаккетта хоть и неплохая девчонка, но так же изящна и привлекательна, как кованый гвоздь!
Все с ней согласились, и мудрый инстинкт самосохранения наконец подсказал камеристкам две возможные, приятные для самолюбия версии: или итальянец малость свихнулся, глядючи по ночам на звезды; или как истинному гурману Жаккетта нужна ему в противовес мадам Беатрисе, чтобы острей ощущать изысканность последней.
У Аньес язык чесался рассказать тайну, но старой девой оставаться не хотелось, поэтому она, стиснув зубы и кляня в душе страшную клятву, молчала.
Унося в растрепанных душах недоумение по поводу загадочной мужской натуры, девушки разошлись, так и не приблизившись к разгадке.
А Жаккетта, по своему обыкновению, и не заметила, что ее достоинства подвергаются всестороннему анализу, и не изображала ни особой радости, ни особого горя по поводу своей волнующей весь замок связи.
Да и какая тут радость: мессир Марчелло оказался не только страстным партнером, но и строгим, дотошным учителем. И во время их занятий учил и любил на совесть, так что Жаккетта после визитов в башню чувствовала себя выжатым лимоном. В непривычной к таким усилиям голове путались и переплетались многочисленные рецепты. Руки ныли от причесываний, начесываний, расчесываний, зачесываний, а, уж коленки – те просто дрожали и подгибались от всего остального.
Этого нельзя было не заметить: за неделю Жаккетта заметно похудела и лицо ее осунулось. И – редкий случай в практике женских отношений! – недоумение и зависть девушек сменились недоумением и сочувствием.
Но постепенно к концу недели Жаккетта почувствовала, что понемногу втягивается в непривычное дело. Руки приобретают сноровку, рецепты запоминаются все легче и не наводят прежнего ужаса своей сложностью. Да и неутомимый итальянец малость выдохся, работая сразу на два фронта, благо баронесса была тоже дама не промах и поблажек ему не давала, и поэтому жизнь для Жаккетты опять приобрела прежнюю привлекательность.
Глава XI
– Хоть убейте, а я не пойду! – почти кричала басом обычно молчаливая Крошка Аннет. – Уж лучше свинарники чистить!
Жаккетта, отзанимавшись с куафером и пропустив обед, торопилась на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить. В этот час там должно было быть немноголюдно: посуду после полуденной трапезы уже вымыли, а готовить ужин еще рано.
Возглас Крошки Аннет перебил угрожающий тенорок управляющего:
– Я тебя, дорогуша, не свинарники чистить, я тебя тюремный подвал убирать поставлю. Через денек с повинной приползешь, а поздно будет!
Господин Шевро, видно, тоже обозлился и решил поставить Крошку Аннет перед каким-то очень неприятным выбором.
«Чего она так боится?» – удивилась Жаккетта.
Торчать у входа в кухню, когда от голода урчит в животе, было не в ее привычках, и она пихнула тяжелую, чуть приоткрытую дверь.
Поначалу спорящие даже не заметили ее появления.
– Значит. И под юбку. Честной девушке. Лазить. Аннет?! И к колдуну. Проклятому. Идти. Опять Аннет?! – перешла Крошка Аннет в наступление, видимо, панически боясь неведомого поручения. – Кто мне позавчера весь зад на мессе исщипал? Говорят у госпожи Шевро бальзам есть. От синяков. Пойду попрошу. А то ведь. Сесть трудно!
Тут уж струхнул господин Шевро, вспомнив о беспощадных кулаках своей драгоценной половины.
Скрип дверных петель привлек его внимание, и он испугался еще больше, сообразив, что появился нежелательный свидетель.
Но, увидев на пороге всего лишь Жаккетту, ушлый управляющий тут же догадался, как выкрутиться из неприятной и опасной ситуации, ибо Крошка Аннет намертво вросла в каменный пол увесистыми ступнями, полная испуганной решимости не соглашаться на страшное дело.
– Жаккетта! – сведя брови к переносице, грозно воззвал он.
– Чего вам, господин Шевро? – Жаккетта затормозила на пути к очагу и с любопытством уставилась на управляющего.
– Ты в замке новенькая, поэтому получишь особое поручение. С завтрашнего дня будешь относить кузнецу Жаку утром и вечером по корзине свеженьких булочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Рассказ дочери ее ничуть не успокоил, и она твердо стояла на своем:
– Нет бы замуж спокойно выйти, детишек рожать да нянчить, все здешние господа от госпожи Жанны без ума, так нет, надо нестись куда-то к черту на кулички. Совсем мозги от гордости посвертывались!
– Да что вы такое говорите, тетушка Франсуаза? – засмеялся Большой Пьер. – Бывал я с покойным графом в Бретани, и не раз. Никаких страстей, о которых вы толковали, не заметил. Народ чудной, это верно. И говорят не по-нашему, но больше по деревням, в городах-то нормально. И сидр у них неплохой, когда привыкнешь. Сыро только и холодно, с нашими местами не сравнить. Но не всем же так везет, а жить можно, точно вам говорю.
Гул одобрения пронесся над мисками, и тетушка Франсуаза осталась в меньшинстве. Махнув рукой, она молча подсела к столу и, ковыряя бобы, стала думать, какие кусочки мощей, ладанки и амулеты надо раздобыть, чтобы надежно оградить Аньес от колдовских и людских напастей в далеком чужом краю…
Куда ехать за семейным счастьем, наконец решили. Теперь надо было подумать – как.
На следующее утро в Бретань неторопливо отправилась крепкая повозка с несколькими расторопными парнями, чтобы проверить дорогу и привести реннский отель в порядок. Половина слуг должна была вернуться, а остальные оставались дожидаться приезда хозяек.
И замок Монпеза понемногу стал готовиться к предстоящему отъезду графинь и баронессы.
Как и предполагала Аньес, известие о внезапной и необъяснимой близости мессира Марчелло и Жаккетты серьезно попортило кровь молодому женскому населению.
Такое возмутительное событие не лезло ни в какие ворота. Три дня Жаккетта перемещалась по замку под беспощадным обстрелом любопытных глаз, проникающих в нее до костей. Но даже самые дотошные исследовательницы не могли найти в ней той искры, что могла зажечь разборчивого итальянца.
Ну хоть убейте, колесуйте или сожгите, не обладала эта деревенская плюшка ни легкостью и детской игривой лукавостью Аньес; ни жизнерадостной, победной, плещущей через край красотой Маргариты; ни заимствованной у благородных дам изысканной манерностью Шарлотты!
Спросить мужской пол о достоинствах Жаккетты прекрасная половина обитателей замка почему-то не догадалась. А на женский взгляд она была удручающе, просто безнадежно проста.
– Ничего не пойму! – первой сдалась и отказалась от дальнейших раздумий Маргарита, когда девушки в который уже раз сообща пытались понять это чудо.
– Ну ладно, понимаю, когда мессир Марчелло и баронесса. Она хоть в два раза старше, но в пять раз красивее Жаккетты. А Жаккетта хоть и неплохая девчонка, но так же изящна и привлекательна, как кованый гвоздь!
Все с ней согласились, и мудрый инстинкт самосохранения наконец подсказал камеристкам две возможные, приятные для самолюбия версии: или итальянец малость свихнулся, глядючи по ночам на звезды; или как истинному гурману Жаккетта нужна ему в противовес мадам Беатрисе, чтобы острей ощущать изысканность последней.
У Аньес язык чесался рассказать тайну, но старой девой оставаться не хотелось, поэтому она, стиснув зубы и кляня в душе страшную клятву, молчала.
Унося в растрепанных душах недоумение по поводу загадочной мужской натуры, девушки разошлись, так и не приблизившись к разгадке.
А Жаккетта, по своему обыкновению, и не заметила, что ее достоинства подвергаются всестороннему анализу, и не изображала ни особой радости, ни особого горя по поводу своей волнующей весь замок связи.
Да и какая тут радость: мессир Марчелло оказался не только страстным партнером, но и строгим, дотошным учителем. И во время их занятий учил и любил на совесть, так что Жаккетта после визитов в башню чувствовала себя выжатым лимоном. В непривычной к таким усилиям голове путались и переплетались многочисленные рецепты. Руки ныли от причесываний, начесываний, расчесываний, зачесываний, а, уж коленки – те просто дрожали и подгибались от всего остального.
Этого нельзя было не заметить: за неделю Жаккетта заметно похудела и лицо ее осунулось. И – редкий случай в практике женских отношений! – недоумение и зависть девушек сменились недоумением и сочувствием.
Но постепенно к концу недели Жаккетта почувствовала, что понемногу втягивается в непривычное дело. Руки приобретают сноровку, рецепты запоминаются все легче и не наводят прежнего ужаса своей сложностью. Да и неутомимый итальянец малость выдохся, работая сразу на два фронта, благо баронесса была тоже дама не промах и поблажек ему не давала, и поэтому жизнь для Жаккетты опять приобрела прежнюю привлекательность.
Глава XI
– Хоть убейте, а я не пойду! – почти кричала басом обычно молчаливая Крошка Аннет. – Уж лучше свинарники чистить!
Жаккетта, отзанимавшись с куафером и пропустив обед, торопилась на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить. В этот час там должно было быть немноголюдно: посуду после полуденной трапезы уже вымыли, а готовить ужин еще рано.
Возглас Крошки Аннет перебил угрожающий тенорок управляющего:
– Я тебя, дорогуша, не свинарники чистить, я тебя тюремный подвал убирать поставлю. Через денек с повинной приползешь, а поздно будет!
Господин Шевро, видно, тоже обозлился и решил поставить Крошку Аннет перед каким-то очень неприятным выбором.
«Чего она так боится?» – удивилась Жаккетта.
Торчать у входа в кухню, когда от голода урчит в животе, было не в ее привычках, и она пихнула тяжелую, чуть приоткрытую дверь.
Поначалу спорящие даже не заметили ее появления.
– Значит. И под юбку. Честной девушке. Лазить. Аннет?! И к колдуну. Проклятому. Идти. Опять Аннет?! – перешла Крошка Аннет в наступление, видимо, панически боясь неведомого поручения. – Кто мне позавчера весь зад на мессе исщипал? Говорят у госпожи Шевро бальзам есть. От синяков. Пойду попрошу. А то ведь. Сесть трудно!
Тут уж струхнул господин Шевро, вспомнив о беспощадных кулаках своей драгоценной половины.
Скрип дверных петель привлек его внимание, и он испугался еще больше, сообразив, что появился нежелательный свидетель.
Но, увидев на пороге всего лишь Жаккетту, ушлый управляющий тут же догадался, как выкрутиться из неприятной и опасной ситуации, ибо Крошка Аннет намертво вросла в каменный пол увесистыми ступнями, полная испуганной решимости не соглашаться на страшное дело.
– Жаккетта! – сведя брови к переносице, грозно воззвал он.
– Чего вам, господин Шевро? – Жаккетта затормозила на пути к очагу и с любопытством уставилась на управляющего.
– Ты в замке новенькая, поэтому получишь особое поручение. С завтрашнего дня будешь относить кузнецу Жаку утром и вечером по корзине свеженьких булочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80