Мальчику едва минуло десять лет, но он уже отличался выносливостью и, не жалуясь на трудности, проделывал с отцом тяжкий поход. Однажды местные жители решились напасть на лагерь казаков, которые крепко спали ночью, выставив несколько человек для караула. Воины местного племени напали неожиданно и с легкостью перебили спящих, убив предварительно караульных. Однако ребенка они пожалели и увели в плен. Когда его привели в становище, к нему вдруг приблизился колдун племени, осмотрел его с ног до головы, затем приказал раздеть его догола и снова осмотрел и при этом еще и ощупывал худощавое мальчишеское тело. После этого мальчику дали сонное питье, а очнулся он уже носителем нескольких сознаний. Сознание колдуна я чую в себе до сих пор, оно в достаточной степени сильно. Колдуны этого племени пользовались самым простым способом преображения: пили свежую кровь, прокусывая зубами жилу.
Мальчик Иван Болотов уговорил сознание колдуна бежать. Носитель бежал и возвратился к соотечественникам своего отца, казакам. Вскоре пошла молва об удивительном уме и о даре предвидения, который открылся у Ивана. Он быстро мужал и в пятнадцать лет уже сделался командиром казачьего отряда. Все поражались его умению договариваться с туземцами! Но все же в одной из случайных стычек он был тяжело ранен.
Иван лежал в палатке, ожидая с ужасом смерти. Сознание колдуна также, казалось, пребывало в растерянности. Силы юноши убывали с каждым часом. Надо было на что-то решаться, чтобы спасти себя во всей своей множественности от неминуемой гибели. Иван с трудом приподнялся и ослабевшим голосом позвал на помощь. В палатку вошел один из молодых казаков, бывших под его началом. Медлить было нельзя.
– Наклонись, Варфоломей, я должен открыть тебе одну тайну, – прошептал Иван.
Молодой человек послушно наклонился. И тотчас, собрав всю свою оставшуюся силу, Иван вцепился зубами в шею юноши, выступавшую из ворота красного казачьего кафтана. Варфоломей не успел ничего предпринять для собственной защиты. Иван удачно для себя лишил его жизни.
Спустя недолгое время все могли видеть, как молодой казак Варфоломей вышел из палатки командира. На кафтане его виднелись следы протекшей крови. К Варфоломею подошли другие казаки. На их вопросы о здоровье раненого он отвечал, что едва унял у бедняги горловое кровотечение, и показывал на свой запачканный кровью кафтан.
– Сейчас он заснул, – сказал Варфоломей, – не стоит беспокоить его…
Когда позднее казаки вошли в палатку, их глазам предстало зрелище мертвого Ивана Болотова. Варфоломей исчез и его так и не нашли, да и не очень искали.
Между тем сознание Ивана Болотова уже вошло в тело Варфоломея. Сам же Варфоломей являлся давним выходцем из Венеции; нечаянно он убил своего друга, поскольку оба они добивались благосклонности одной девицы. Бартоломео бежал и окольными путями добрался до Москвы, где поступил в армию царя. Однако он и там не прижился, бежал на Дон, где и присоединился к отрядам казаков… Когда сознание Бартоломео очутилось в одном теле с сознанием Ивана Болотова, оно повлекло это тело на свою родину, в Венецию. В Венеции это тело захворало чумой…
Итак, Джакомо очутился в одной компании с Иваном Болотовым, Бартоломео-Варфоломеем, сибирским колдуном и прочими. Его новые друзья, Тоффоло и падре Артуро, также являлись так называемыми носителями. Все трое имели достаточные средства для того, чтобы жить безбедно. Все они, в свою очередь, погибли. И все они, а также и многие другие обретаются сейчас во мне. Чаянов засмеялся.
Теперь Брюс и Чаянов смотрели на меня так, будто ждали, что я скажу в ответ на их путаные и фантасмагорические рассказы.
– Чего вы хотите от меня? – спросила я.
– Да мы ведь вам уже сказали, – Брюс говорил дружески. – Мы оба хотим, чтобы вы приняли участие в одном важном для нас эксперименте…
– Неужели вы полагаете, что я соглашусь после всего того, что вы мне поведали? – Я смотрела прямо на них.
– А что, – осторожно начал Чаянов, и в голосе его все отчетливее обозначалось лукавство, – неужели вы, прекрасная Анжелика-Аделаида, полагаете, будто у вас есть выбор?!.
Да, я понимала, что у меня нет выбора.
– То есть вы примените насилие? – спросила я.
– Мы бы этого не хотели, – заметил Брюс.
– Да, у меня нет выбора, – сказала я. – И это означает, что и вам остается лишь одно: воздействовать на меня насилием!..
– Нам бы не хотелось, – повторил Брюс.
Брюс и Чаянов переглянулись.
– А если мы отпустим вас? – вдруг спросил Брюс.
Я молчала, пытаясь понять, что же он имеет в виду, предлагая мне подобный вариант, самый благоприятный для меня.
– Вы, мадам, надеюсь, не выдадите нас? – полюбопытствовал Чаянов.
– Нет, – отвечала я, – разумеется, я не выдам вас. Вы можете верить мне. Но я не знаю, поверите ли вы мне…
Мне теперь совершенно не было понятно, что же будет дальше.
– Мы верим вам, мы знаем вашу честность, – решил Брюс.
– Стало быть, я свободна? – Я никак не могла поверить в случившееся.
– Стало быть… – Брюс улыбнулся.
– Не хотите ли пообедать с нами? – Брюс повернул ко мне свое мужественное лицо.
Я немного смутилась, но все же решилась быть честной до конца.
– Я все же боюсь, – честно сказала я. – Я вспоминаю те роковые бокалы вина, выпитые ни о чем не подозревающими будущими носителями, как вы их называете!..
– Но разве вы не пили кофе за нашим столом? – заметил лукаво Чаянов.
Мне нечего было возразить!..
– Так что же, – начал по-прежнему дружески Брюс, – вы остаетесь обедать с нами, милая Анжелика-Аделаида?
О каких мерах предосторожности могла теперь идти речь? И ведь я действительно уже пила кофе в доме Брюса!..
Короче, я осталась обедать. И, надо тебе сказать, сын, что обед был хорошо приготовлен из отличной провизии! Я ела, пила вино, смеялась. Порою меня охватывало странное чувство бесшабашности. Мне вдруг хотелось, чтобы меня опоили сонным зельем и чтобы я затем пробудилась с необычайным ощущением наличия нескольких разумов в моем теле…
Брюс показал мне материалы для своего календаря. Я убедилась в том, что он действительно много знает о движении звезд и планет. Он также увлекался и астрологией и, как выяснилось, обожал составлять гороскопы!.. Я не удержалась и попросила его как-нибудь, когда у него выдастся свободный часок, составить гороскоп и для меня. Он ответил согласием. Чернокожая девушка более не появлялась, и я не стала спрашивать о ней, а про себя подумала, что она, должно быть, любовница Брюса…
Я вспомнила мое первое знакомство с Чаяновым, вспомнила, что Петр говорил нечто о его отце… И еще: ведь сам Чаянов говорил о своей жене, даже читал стихи, посвященные ей…
– Скажите, Александр Васильевич, – обратилась я к нему, – а ваш отец, ваша жена… Что им известно или было известно о ваших тайнах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55