Наконец поезд прошел через утопающую в зелени Бароссу-Валлей с ее изобильными виноградниками и приблизился к Аделаиде, городу, все здания которого были сложены из песчаника, что придавало ему довольно однообразную, но не утомительную окраску.
Шевонна надеялась увидеть Брендона снова, но среди суетящихся пассажиров, политиков и членов их семей, гурьбой высаживающихся из дышущего паром поезда, не смогла его разглядеть. Вполне возможно, что у матери Брендона и мистера Шеридана были какие-то неотложные дела в городе, и они поспешили выйти в числе первых.
От вокзала Аделаиды Шевонна, родители и Минни добрались до близлежащего прибрежного курорта Холдфэст-Бэй, который иногда еще называли Гленай, — конным трамваем. Именно здесь более шестидесяти лет назад высадились первые колонисты Южной Австралии.
Отель «МакФарлан» представлял собой причудливое здание с орнаментом из кружевного чугунного литья. Отец заказал лишь две комнаты, одну из них заняли Шевонна и Минни. Комната была оклеена обоями в красную и белую полоску, на стене висела аляповатая картина в тех же тонах. Минни была в восторге:
— О, мэм, какая чудесная комната!
Луиза содрогнулась от безвкусного интерьера, но, в свою очередь восхитилась балконом с витой чугунной решеткой и выходящим на Южный Океан.
Балкон восхитил и Шевонну. Она недавно прочла «Ромео и Джульетту», и ее романтическое воображение быстро нарисовало сцену с балконом. Она знала, что гораздо старше Джульетты, бездумно и страстно влюбившейся в Ромео.
Вечер еще только начинался, и мать захотела прогуляться по молу. Отец готовился к завтрашнему дню. — Завтра я буду занят, а вы с Шевонной на целый день будете предоставлены сами себе.
— Завтра, сэр, — сказала мать, держа отца за усы обеими руками и повернув его голову к себе, — я буду наблюдать за совещанием представителей. Это исторический момент, о котором я непременно хочу рассказать своим внукам.
Шевонна тоже собиралась присутствовать на конференции. Она считала себя серьезной девушкой в отличие от своих подружек-сверстниц, которых по большей части интересовали мальчики. И, справедливости ради, следует заметить, что Шевонна разбиралась в политике получше иных взрослых. Она знала, что на конференции будет идти борьба не только и не столько между парламентами отдельных колоний, выступающих против прерогативы общего бюджета, сколько между лейбористской партией и «чертовыми буржуями-толстосумами, как эта Трэмейн», как неоднократно замечал ее отец.
Но встретив Брендона в коридоре поезда, она поняла, что ее уже больше не волнует, что будет происходить на конференции или что говорил отец о Трэмейнах.
То, что могло бы вызвать ее любопытство двадцать четыре часа назад — неуклюжие движения старого морского льва, ковылявшего по песку Холдфэст-Бэй — теперь оставляло девушку совершенно равнодушной. Ее желтый зонтик с кружевной каймой по краю то стучал по ноге, то вертелся, то чертил на песке замысловатые узоры, показывая явное нетерпение хозяйки.
Родители, конечно же, заметили ее совершенное безразличие и были в некотором замешательстве.
Следующие двадцать четыре часа прошли для Шевонны в томительном ожидании, которое, все-таки, было вознаграждено. В состоянии оцепенения она одевалась, готовясь к поездке в Аделаиду на конференцию. Она надела юбку с кокеткой и довольно открытую блузку, которую мать осудила.
— Это мода Новых Женщин, — попыталась оправдаться Шевонна.
Для успокоения совести и более скромного вида Луиза велела надеть дочери перламутрово-серые замшевые перчатки и маленькую шапочку-таблетку с букетиком искусственных цветов поверх закрученных спиралью на затылке пышных волос.
— Может быть, мы и Новые Женщины, но всегда должны вести себя, как подобает леди.
Дэн Варвик уехал в Аделаиду ранним трамваем, чтобы присутствовать на открытии конференции. Луиза и Шевонна должны были приехать чуть позже. Когда они прибыли в Аделаиду, Шевонна увидела, что каменные здания этого города выстроены в стиле Ренессанса XVI века, и это ей очень понравилось. Настроение и вовсе улучшилось, когда они вошли в здание Парламента на Северной Террасе, и девушка среди зрителей увидела на галерее Брендона.
Внимательно наблюдая за происходящим, он наклонился вперед, подперев подбородок кулаком. За время, проведенное во Времени Грез, его кожа приобрела темно-коричневый цвет, только шрам, полученный им при известных обстоятельствах, когда он спасал Шевонну, выделялся на лице. Длинные волосы и гладко выбритое лицо, столь контрастирующее с пышными усами ее отца, поразили воображение девушки.
По опыту она знала, что Брендон далеко не робкого десятка. Да и привлекательная внешность юноши заставляла неотрывно смотреть на него. Кроме того, у него были интересы взрослого мужчины, как и Шевонна, он тоже увлекался политикой. Увлечение политикой досталось ему в наследство от матери, так же, как «НСУ Трэйдерс» и необъятные владения Трэмейн.
Их окликнула Энни и пригласила присоединиться. Когда Шевонна заняла свободное кресло рядом с Брендоном, тот посмотрел на нее. Его озабоченное лицо вдруг просветлело, и в следующее мгновение их глаза встретились. Его взгляд, полный сердечной теплоты и нежности, так потряс девушку, что она растерялась.
Однако годы обучения этикету не прошли для нее даром, и она сумела выдавить из себя улыбку.
— Ну, и как проходят дебаты? Брендон состроил гримасу.
— Вяло. Те, кто выступает за штаты, спорят с теми, кто стоит за единое федеральное правительство. Наконец-то делегаты сошлись во мнениях по поводу наименования новой федерации — Австралийский Союз.
Шевонна склонила голову набок и посмаковала название:
— Австралийский Союз. Мне это нравится. Ни одна из колоний не будет чувствовать себя оскорбленной.
— Теперь они будут называться штатами. К удовольствию Мельбурна столица будет временно размещаться там до тех пор, пока не построят новую где-нибудь между ним и Сиднеем.
Она кивнула и присмотрелась к делегатам на первом этаже. Среди них заметила отца. Но все мысли были по-прежнему заняты молодым человеком, который сидел рядом. Наконец объявили перерыв, и Брендон предложил своей матери выбраться наружу.
Взгляд Энни Трэмейн задержался на юной паре. Энни выглядела необычайно привлекательно в попугайно-зеленом льняном блэйзере, который подчеркивал и удачно оттенял ее темно-каштановые волосы. Она поправила накрахмаленный стоячий воротничок блузки. — Да, пожалуй, лучше отсюда выйти. Здесь жарко, как в турецких банях.
Вчетвером они вышли наружу и стали у портала. Словоохотливая дородная женщина остановилась рядом с Энни и Луизой, чтобы обсудить решения федерального парламента, касающиеся отчислений в общий бюджет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65