— Я мечтал забраться к тебе под юбку с первой минуты, как увидел тебя на плантации, — сказал он самоуверенно. — Я знал, что это обязательно случится, а когда — вопрос времени.
Он вставил колено ей между ног, затем ухватил ее одной рукой за запястье, а другой начал шарить за вырезом платья. Почувствовав на коже груди его пальцы, Амалия выгнулась дугой и, освободив руки, вцепилась ногтями в наглую рожу надсмотрщика, нависшего над ней. Он мотнул головой, но четыре глубоких кровавых полосы украсили его щеки.
Взвыв от боли и унижения, Патрик залепил Амалии звонкую оплеуху, и она почувствовала соленый привкус крови от прикушенной губы. Словно взбесившаяся кошка, она бросилась на своего обидчика. Потеряв равновесие, Патрик свалился с кушетки на пол. Амалия перешагнула через него, пытаясь уйти.
Через минуту он вскочил на ноги и бросился вдогонку, гремя подковами сапог. Амалия кинулась к себе в спальню, захлопнула у него перед носом дверь, навалившись на нее всем телом, поскольку никак не могла найти впопыхах ключа. Мощным ударом железного кулака надсмотрщик выбил дверь. Амалия отступила, чувствуя, как ее волосы, завязанные гладким узлом на затылке, соскальзывают, теряя заколки и рассыпаясь по плечам, словно разворачивающийся свиток.
Она видела, как Патрик вошел в комнату, видела в его глазах предвкушение удовольствия, уверенность, что в конце концов он ее покорит. Отчаянное сопротивление жертвы только разжигало его низменную страсть. Амалия окинула взглядом комнату, ища что-нибудь подходящее для обороны. Она страшилась не физического насилия, а того, что увидит в его глазах торжество победителя. Взгляд Амалии упал на тумбочку, где лежал металлический брусок, которым разглаживали перину перед сном, чтобы не оставалось заколок. Она схватила брусок и с бесшабашной яростью крутанула им над головой, представляя, с каким удовольствием ударит наглого насильника, но Патрик перехватил ее руку, и брусок с глухим звоном ударился о стену комнаты. В полном отчаянии она отпрянула от кровати и бросилась к противоположной стене, но в самый последний момент Патрик схватил ее за волосы и стал наматывать их, как вожжи, на кулак. От неожиданного рывка и дикой боли она остановилась, слезы выступили на глазах, но она смахнула их, продолжая сопротивляться. Изловчившись, Амалия ударила кулаком по нависающему над ней подбородку и попала. На секунду рука Патрика ослабла, и ее волосы шелковистыми змеями выскользнули из его ладони. Амалия, словно в танце, вновь отдалилась, но на этот раз Патрик не дремал: издав рык затравленного зверя, он бросился следом, схватил молодую женщину за талию и с силой швырнул на пол, а сам рухнул на нее сверху так, что у бедняжки перед глазами появился красный туман. Амалия лежала оглушенная, не в силах вздохнуть. Она чувствовала, как насильник рвет ткань ее лифа, подставляя груди холодному воздуху. Одну из них он схватил горячим слюнявым ртом, злобно кусая и от этого распаляясь еще больше, в то время как рука шарила у нее под юбками, пытаясь их задрать.
— Нет! Нет! Отпусти хозяйку! — послышался высокий рыдающий голос, а затем комната заполнилась тенями.
Первым она увидела Айзу с вазой из толстого синего стекла в руках. Он швырнул ее в надсмотрщика, попав в шею. Ваза разбилась, куски со звоном разлетелись по полу, а по вороту насильника потекла кровь. Из-за спины Айзы вышел Тиге со стулом в руке, за ним Лали со сковородой. В проеме двери маячила Полина с тяжелой шкатулкой, инкрустированной ракушками, и Марта в сбившемся набок платке с массивным серебряным кувшином в одной из своих могучих рук.
Патрик выругался, вскакивая на ноги и ощупывая рану на шее. Амалия вздохнула и попыталась подняться. Айза схватил ее за руку, предлагая опереться на свое плечо. Она с трудом приподнялась сначала на одно колено, а потом медленно выпрямилась.
С ненавистью глядя на Айзу, за которого держалась Амалия, Патрик полез в карман за платком, чтобы промокнуть порезы, но вместе с платком вытащил складной нож. Когда внимание слуг притупилось, Патрик с ловкостью фокусника одним махом раскрыл его. Оттолкнув Айзу, он схватил Амалию и приставил к ее горлу нож.
— А ну, пошли вон отсюда, черномазые свиньи! — взревел он. — Идите к себе и хорошенько подумайте, во что я превращу ваши шкуры за то, что вы осмелились помешать удовольствию белого человека.
— А мне о чем подумать? — Слова, произнесенные с присущей южанам неторопливостью, набатом прогудели над головой Патрика Дая.
В дверях стоял Роберт Фарнум.
Наступила мертвая тишина. Айза вновь держал Амалию за руку, словно собирался начать с Патриком Даем детскую игру в перетягивание каната. В другой руке мальчик держал ручку от разбитой вазы. Амалия медленно протянула руку и забрала у него опасный предмет.
— О чем вам захочется, черт побери! — огрызнулся надсмотрщик. — Но уходите подобру-поздорову, если не хотите посмотреть, как я буду делать вырезку из жены вашего кузена.
— Не торопись! — бросил Роберт, становясь рядом с Тиге.
— Я вас предупредил, — сказал Патрик, держа в подрагивающей руке нож, приставленный к горлу Амалии.
Ярость охватила ее с новой силой. Амалия не могла перенести столь унизительного положения. Она изловчилась и вонзила осколок вазы в руку обидчика. Патрик взвыл от боли, выдернул руку, но, спохватившись, еще плотнее приставил нож к горлу молодой женщины. Однако секундной паузы Роберту вполне хватило, чтобы сделать тот недостающий шаг, который позволил ему схватить руку надсмотрщика железной хваткой и вывернуть из нее нож, а потом вонзить кулак ему в лицо с такой силой, что Патрик рухнул, ударившись головой в закрытое ставнями окно. Раздался звук разбитого стекла, и в комнату ворвалась волна холодного, влажного воздуха. Через минуту Патрик поднялся, тряся головой и сплевывая вместе с кровью выбитые зубы. Увидев, что Роберт направляется в его сторону, надсмотрщик кинулся, продираясь сквозь слуг, к выходу. Стук захлопнувшейся за ним входной двери оповестил, что он вряд ли вернется когда-либо назад.
Роберт повернулся к Амалии, заключив ее в свои теплые, надежные объятия. Он нежно целовал ее лоб, глаза, а его руки гладили шелковистые пряди волос, которые вновь заструились по спине. Амалия радостно вздохнула и замерла. Лишь теперь она заметила, как он промок: с волос капала вода, сюртук и брюки — хоть выжимай, сапоги размокли и хлюпали. Амалия глянула на пол, и ее глаза расширились от ужаса: сквозь щели в полу просачивалась вода, растекаясь по комнатам. Остров уходил под воду. Человек был бессилен перед разбушевавшейся стихией.
ГЛАВА 20
Мами лежала там, где упала. Роберт поднял ее из воды, затопившей все помещения, и положил на кушетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105