Она не пригласила его к себе, хотя в какую-то минуту ей показалось, что он был не прочь попросить ее об этом. Опасения Фелиситэ постепенно улеглись, поскольку ирландец до сих пор ни единым словом или жестом не намекнул, что ждет от нее большего, чем ни к чему не обязывающее общение. Ей просто не хотелось допускать его на запретную территорию своей личной жизни, приглашая неприятеля в дом отца, в то время как он сам остается в тюрьме, куда его заключили по воле правительства, которому этот человек служит. Поэтому Фелиситэ не пригласила ирландца войти.
Выражение его лица осталось непроницаемым, когда он откланялся, собравшись уходить.
— Завтра утром я буду занят, — сообщил он, — поэтому мы не сможем поехать кататься верхом. Но вечером в городе собираются устраивать маскарад. Не окажете ли вы мне честь, согласившись пойти туда со мной?
Фелиситэ прямо посмотрела ирландцу в глаза, неожиданно испытав благодарность за то, что он не потребовал ее присутствия в форме приказа, хотя вполне мог бы.
— Это вы оказываете мне честь, — улыбнулась она. Приемы, вечера, балы-маскарады и прочие увеселения устраивали в Новом Орлеане довольно часто, однако это предпочитали делать зимой, начиная с ноября и кончая пасхальными днями, во всем подражая Парижу, диктовавшему законы светского общества. То, что бал решили дать именно сейчас, свидетельствовало об охватившей город панике. Стремление устроить новым хозяевам хороший прием, задобрить их с помощью разных фривольных развлечений здешние жители унаследовали от предков-французов, на чьей земле в течение долгих веков одни завоеватели сменялись другими. Никто из горожан не понимал этого лучше женщин — напуганных жен и матерей, которым предстояло выступить в роли хозяек.
Фелиситэ не была уверена, что ее появление на балемаскараде в обществе полковника будет воспринято с благосклонностью. Справедливо предположив, что она станет объектом многочисленных придирчивых взглядов и неодобрительных пересудов, девушка постаралась одеться с особой тщательностью, но в то же время с подчеркнуто гордым вызовом.
Вечер выдался душным и гнетущим. Сквозь закрытые ставни в спальню Фелиситэ не проникало ни единого дуновения ветерка. От жара горящей на туалетном столике свечи и от раскаленных щипцов для завивки волос в руках Ашанти лицо девушки казалось чахоточно-бледным. Его бледность подчеркивал и костюм, который она выбрала.
Сшитый из муслиновой ткани, с множеством мягких складок и отороченный тесьмой из голубого атласа с золотой вышивкой, он походил на греческий хитон, вошедший в моду благодаря мадам Дю Барри, с апреля ставшей официальной любовницей короля Франции. Роман Людовика XV со светловолосой куртизанкой начался несколькими годами раньше, а манекен, демонстрирующий этот ее наряд, привезли в Новый Орлеан прошлой зимой. Дю Барри, будучи простолюдинкой по рождению, не отличалась слишком большой страстью к соперничеству. Более того, простота стиля и ткани, похоже, пришла на смену роскошной парче и шелкам и строгой формальности кринолинов, высоких причесок и обилию пудры. Хитон, подчеркивавший грациозность и плавность фигуры, казался самым подходящим костюмом для маскарада, устроенного в жаркую ночь позднего лета.
Единственной спорной деталью наряда, надетого на манекен, было очень низкое декольте, выглядевшее излишне откровенным, и столь же глубокий вырез сзади, что при отсутствии рукавов оставляло руки и плечи целиком обнаженными. Такая откровенно дерзкая демонстрация прелестей могла послужить поводом для нежелательных разговоров; окружающие, чего доброго, вообразят, что Фелиситэ следует примеру любовницы короля не только в одежде.
Однако сомневаться было уже слишком поздно. Если даже несколько недель назад ей казалось, что ее репутация не пострадает из-за такого костюма, то теперь этого точно не произойдет.
— Все, мадемуазель, — сказала Ашанти, положив щипцы на подставку, закрепленную над подсвечником, — готово.
Фелиситэ встала, расправив складки белого ненакрахмаленного муслина. Мягкая ткань плавно ниспадала с плеч, не скрывая изящества и стройности фигуры. Талию девушки стягивал пояс из золотого шнура. На ногах были сандалии без каблуков, завязки которых крест-накрест переплетали ее обнаженные икры. Чтобы еще больше подчеркнуть простоту своего костюма, она тщательно вымыла волосы, удалив все остатки пудры, после чего Ашанти собрала их в пучок, венчающий голову словно корона, от которой каскадом спускались блестящие мягкие локоны.
— Вы настоящая красавица, мадемуазель, несмотря на то, что ваше платье похоже на ночную рубашку.
Служанка выразилась довольно точно, поскольку такой костюм не предполагал никакого нижнего белья за исключением тонкой юбки. Отсутствие тесных корсетов и неуклюжих кринолинов, а также нижней рубашки, путавшейся между ног, словно хвост, и цеплявшейся за юбки, придавало фигуре непринужденно-раскованный вид. В то же время это делало ее чистой, лишенной земных страстей, заставляя вспомнить изображения Святой Девы в одеждах с плавными линиями. Фелиситэ сейчас походила на ангела, незнакомого с порочными желаниями.
— Может, мне следовало принести извинения и отказаться? — произнесла Фелиситэ с сомнением в голосе, глядя на свое отражение в зеркале.
— О чем вы, мадемуазель? Полковник не позволит вам этого сделать.
— Я бы могла сослаться на болезнь, если бы это не выглядело как трусость…
— Вряд ли на вас это похоже, мадемуазель. — Услышав уверенный стук в дверь, служанка склонила голову набок. — Это наверняка полковник. Отправить его обратно?
Фелиситэ сомневалась, что это окажется Ашанти под силу.
— Нет, — ответила она, жестом указав на лежащие рядом полумаску из белого атласа с каймой и шаль из норвичского шелка, — я пойду.
Улицы города не были освещены, и Моргану пришлось нанять мальчишку с факелом, чтобы они смогли добраться до места по ухабам. Опираясь на руку кавалера, Фелиситэ увидела, как на горизонте позади темного речного пространства мелькнула яркая молния.
Смоляные факелы на фасаде дома, где устраивался маскарад, напоминали гостеприимные маяки, чьи огни, казавшиеся желто-оранжевыми в тяжелом неподвижном воздухе, издали бросались в глаза. Однако внутри царил полумрак в соответствии с традициями такого рода увеселений, где удовольствия в значительной степени зависели от сохранения инкогнито до тех пор, пока маски не будут сняты после того, как пробьет полночь. Как и следовало ожидать, атмосфера в зале была оживленной и немного раскованной, впрочем, не слишком. Тем не менее маскарады считались неподходящим развлечением для девушек. Большинство присутствующих женщин составляли либо молодые матроны, привлеченные возможностью тайком пофлиртовать, либовдовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107