Он смотрел в мою сторону, но не на меня.
— Я ничего не хочу от тебя слышать. Теперь убирайся, — мышцы вокруг его шрама напряглись.
Я почувствовала, как внутри у меня начинается истерика и как ком подкатывает к горлу.
— Джон, пожалуйста. Неважно, что ты обо мне думаешь; я уезжаю. Но тебе надо выслушать меня! — меня всю трясло, я закусила губу, пытаясь взять себя в руки. — У меня есть доказательство… что Лаурин не писала тебе записки перед смертью. Ты понимаешь? — горячие слезы катились по моим щекам, но я их не замечала.
Он молча смотрел на меня.
— Неужели ты не понимаешь? — воскликнула я. — Тот, кто написал эту записку, и убил ее. Вот, — я протянула записки. — Посмотри сам. Почерк записки, которую она написала тебе, совпадает с той запиской, которую я нашла у нее в сумочке, она написана к ней. Джон… ради бога, ответь мне!
Казалось, он не слышал ни слова из того, что я сказала; он в первый раз с тех пор, как я вошла, посмотрел на меня.
— Я сказал тебе: убирайся, — он был в гневе. — Я не желаю тебя видеть. Понимаешь?
Я шагнула ему навстречу.
— Нет. Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь.
Не успела я шевельнуться, как он быстро вышел из-за стола и подошел ко мне.
— Я сказал, убирайся!
Я молча смотрела на него. Все, что я смогла сделать, это вот так стоять и смотреть любящими глазами в его глаза, полные ненависти и гнева.
— Нет.
Вдруг тяжелая пощечина свалила меня с ног; я упала на пол и погрузилась в темноту.
Когда темнота начала рассеиваться, превращаясь постепенно в серую дымку, я попыталась открыть глаза, но они меня не слушались. Перед глазами у меня все вертелось, голова кружилась и тошнило. Потом как-то все прекратилась, и моя голова сама собой приподнялась.
Моего лба как будто бы коснулось перышко. Издалека слышался чей-то голос, вперемежку с рыданиями.
— Гэби, прости мне это. Если бы ты только назвала мне причину, любую причину, вместо того, чтобы все отрицать — я бы схватился за нее, как за соломинку. Так я тебя люблю, — слова прервались рыданиями. — Я не смогу без тебя, что бы ни случилось. Даже для моего сына.
Снова навалилась темнота, и больше я ничего не помню. Когда я снова с трудом открыла глаза, то увидела белую рубашку мистера Эмиля, наклонившегося надо мной.
— Мисс Гэби, вы ушиблись? — мы оба быстро отвели глаза. Он помог мне подняться. — Что случилось?
— Должно быть, я потеряла сознание и ударилась головой, — легко соврала я. — Теперь, думаю, все будет в порядке, — я снова начала оседать, мои глаза застлала дымка. Потом помню только, как лежала на своей удобной кровати; надо мной склонилась рыжая голова Сина. Он говорил с кем-то, но я не видела, с кем.
— Через несколько дней с ней все будет в порядке, но несколько часов ей нельзя двигаться. Она здорово ударилась; как это случилось?
— Меня не было рядом, когда это случилось, доктор, — Коррин подошла к кровати. — Мы хорошо о ней позаботимся. Я сама останусь здесь, — ее прохладная рука откинула прядь волос с моего лба.
Черный портфель резко захлопнулся.
— Вижу, — его голос звучал резко.
— Доктор, а почему вы так волнуетесь о мисс Гэби? — в ее голосе звучала тревога. — Я думала вы…
— Да, — ответил он, и его тон смягчился. — Но это личное дело.
Он ушел, а мне хотелось крикнуть, чтобы он остался. Я чувствовала себя совершенно брошенной. Коррин тихонько уселась; мне хотелось, чтобы она ушла. Люди в этом доме уже достаточно причинили мне зла.
Голова раскалывалась, мой мозг пытался ухватиться за спасительную нить сна, но даже сон, как назло, не приходил. Наконец, я задремала, не помню как.
Утром пришла Полли и принесла сваренные всмятку яйца, бекон и чай; все это соблазняюще пахло.
— Вам лучше, мисс? — даже она вела себя со мной как-то натянуто.
Я сказала «да», и поблагодарила ее за поднос.
— Вы действительно собираетесь уезжать, мисс?
Я как раз подтверждала это, когда вошла Коррин. Полли кивнула и ушла в холл.
Она не села, а начала ходить взад и вперед по комнате.
— Не переживайте, Гэби, — попыталась она меня успокоить. — Вы почувствуете себя гораздо лучше, когда уедете. И будете рады этому. Если бы все обстояло по-другому, я бы с удовольствием поехала с вами, но… — она улыбнулась. — Эмиль выяснил насчет пароходов. Через два дня один отбывает. Конечно, если доктор Брауни подтвердит, что вы уже достаточно поправились. Джон, конечно, ничего больше от вас не ждет… — на секунду в ее голосе промелькнул гнев.
— Тогда доктор Брауни скажет, что я еще не понравилась. У меня есть еще несколько дел, — сила моего голоса поразила меня саму.
Она странно на меня посмотрела.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что приняла решение — вот и все.
— Не надо менять планы, — ее темно-зеленое платье зашуршало, когда она взялась рукой за спинку кровати. — Сделали вы это или нет — кому какое до этого дело теперь? — она глубоко вздохнула. — Видит бог, было бы лучше для всех, если бы бедняжка Пити умер… Я знаю, это звучит ужасно жестоко. Гэби, вы не смотрите правде в глаза! Я как друг не советую вам оставаться. Джон настаивает, чтобы вы уехали, а он сейчас в таком гневе, что его практически невозможно успокоить.
Я повернула голову и дотянулась до ее руки.
— Вы были мне замечательным другом, Коррин. Я никогда вас не забуду. Но, как вы сказали, иногда нужно смотреть правде в глаза. Она неприятна, вот почему я не хотела ее замечать. Но больше так продолжаться не может.
Раздался стук в дверь, и мы обе повернулись. На пороге стоял Джон в коричневом прогулочном костюме; он явно только что вошел. Его черные волосы были растрепаны и падали на лоб. Коррин убрала руку с кровати и улыбнулась ему, как бы пытаясь сгладить всю грубость, с которой он мог на меня накинуться.
— Я зайду попозже, мисс Гэби.
Джон закрыл за собой дверь, не обращая абсолютно никакого внимания, какой при этом поднял шум. Мы смотрели друг на друга ничего не выражающими глазами, далеко спрятав эмоции. Я не могла произнести ни слова из того, что мне так хотелось сказать.
— Прости, что я ударил тебя, — он поставил непроницаемый барьер между нами: его лицо и взгляд выражали ровно столько же, сколько и голая стена направо от меня. — Несмотря на то, как я себя чувствую, это было непростительно.
В душе я не могла с ним не согласиться. Но в то же время я помнила слова, которые услышала, когда ненадолго приходила в себя. Может, мне это просто показалось?
Я не могла знать этого точно. Я ответила на его холодный взгляд таким же, следя за тем, чтобы ни одно движение ресниц меня не выдало.
Он стоял и терпеливо ждал, пока я уже не в состоянии была выносить его взгляд и не отвернулась к окну. «Уходи же!» — думала я.
— Значит, все, — сказала я вслух.
— Нет, не все, — что-то изменилось в его голосе, и он подошел ближе к кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44