.. Поезда теперь правильно приходят? - И, видя удивленный взгляд Алексея Иваныча, добавил: - А то мне завтра ехать на север и как раз тоже в Харьков, и надо успеть вовремя.
- Завтра?.. Зачем?.. Нет, вы завтра... не поедете.
- Потому что сегодня умру? - вдруг рассмеялся Илья.
"Ага, вот оно!" - мелькнуло у Алексея Иваныча, и он непроизвольно поднялся, поглядев.
- Вы сядьте-ка, - сказал Илья весело. - Я говорю с вами не потому ведь, что боюсь вас, а только потому, что вы будете жить здесь бок о бок со мной, и все между нами должно быть ясно...
- Так что если бы я все выдумал насчет доктора Крылова?..
- Тогда незачем было бы нам здесь и сидеть... Все нужно делать целесообразно и планомерно.
- Почему?.. И что это значит, что вы сказали?
- Плано-мерно и целе-сообразно, - повторил сочно Илья. - Иначе это будет только потеря времени.
- Потеря времени?.. Значит, вы тоже ощущаете: вот идет мимо меня время... сквозь меня и потом дальше... И ни одного качанья маятника нельзя вернуть... Вы часто сознаете это?
- Что именно?
- Вот оно уходит, - и вернуть нельзя! (Алексей Иваныч сделал рукой свой хватающий жест.) И вы ощущаете это ясно: вот еще нет одной возможности, вот еще нет одной, еще...
Илья налил медленно ему вина и себе тоже, потом сказал:
- Нет, я не о том... Значит, вы придумали насчет Крылова? Я догадался.
- Однако... Я вам, кажется, не сказал, что придумал?
- И дальше: ведь вы не из Харькова сюда приехали?
- Это безразлично, откуда я приехал... Я приехал к вам!
- Но только не из Харькова... Ничего, что ж... Это, конечно, неважно, откуда... Это я между прочим.
"Я напрасно сказал ему: безразлично, откуда", - подумал Алексей Иваныч, но Илья уже улыбнулся опять, теперь откровенней и длиннее.
- Может быть, это вот, как вы улыбаетесь, понравилось Вале? присмотрелся к нему Алексей Иваныч. - Нет, так вы еще невыносимее, нет!
- Вижу, что больше вам от меня ничего не надо, - сказал Илья, опять улыбаясь.
- Вы действительно только место, по которому она ушла от меня.
- Это я вам сказал.
- Вас даже, - черт знает, - и убить нельзя!
- А вы собирались?.. Не стоит. И трудно ведь.
- Нельзя!.. Нет, нельзя совсем, потому что вы - земля, - вы понимаете? Земля, - поэтому бессмертны... - И, на момент остановясь, спросил неожиданно: - В каком платье была у вас Валентина Михайловна?
- Ну, не помню уж... Пейте же свое вино!
Заметив, что Илья как будто хочет чокнуться с ним, Алексей Иваныч поспешно отставил свой стаканчик.
А в это время как раз прекратилась музыка в зале (музыканты позволили себе отдых), и зачем-то поднялся Илья и позвонил.
Человек принес ужин, но, не дождавшись, пока он расставит его на столе как следует, Илья что-то сказал ему вполголоса, и он понимающе закивал заводной головою с тоненьким золотистым детским пушком на темени.
- Ну вот... как же можно было не заметить платья? - говорил между тем Алексей Иваныч.
- Должно быть, оно было то же самое, в котором... в котором она уехала от вас, - сказал, усаживаясь, Илья.
- Она не от меня уехала... То есть, я при этом, при ее отъезде не был.
- Зачем же вам платье?
- Видите ли, когда умерла она, - я это почувствовал раньше, чем получил письмо от Анюты, и... Я не знаю, как объяснить вам, что это такое было, но я ее увидел в тот же день и, главное, в совершенно незнакомом мне платье, на это-то я больше всего и обратил внимание, - непрочного такого цвета кремового... Не было при мне у нее такого платья... Знаете, светлокремового такого цвета, каким вот на чертежах дерево кроют... Да, и ничего больше, посмотрела издалека - и тут же ушла... Только мне очень больно и страшно стало. Письмо получил от Анюты, когда уже похоронили там ее. Спрашиваю телеграммой: в каком же платье хоронили? Получаю ответ: в кремовом.
И Алексей Иваныч еще смотрел на Илью совсем белыми, переживающими это прошлое глазами, когда отворилась дверь в кабинет и вошла та самая таперша, с жуткими подглазнями, невысокая, худенькая, а волосы густые, светлые, видимо, свои, - и еще за нею слюнявый пес думал было войти, но его отпихнул человек с пушком, и еще успел заметить Алексей Иваныч в просвет дверей на один момент показавшийся в узкой щели других дверей, ведущих в залу, беспокойный рыжий, туго закрученный ус лысенького флейтиста.
- Зачем? - спросил Илью Алексей Иваныч, изумясь безмерно, но Илья уже усаживал ее на диван рядом с собою, в то время как она улыбалась ему, как близко знакомому, и в сторону незнакомого мужчины кивнула прической.
- Зачем вы это сделали? - тихо спросил все еще изумленный Алексей Иваныч.
- А чтобы было не очень скучно, - так же тихо ответил Илья.
И таперша метнула в Алексея Иваныча обиженный взгляд, очень сложный по вкрапленным в него чувствам и догадкам, и спросила язвительно:
- Что, вы так боитесь женщин?
И, не дав ему ответить, добавила, обращаясь к нему же, а не к Илье:
- Я хочу немного вина... только хорошего: пиногри... или муската.
Положила на стол вылезшие из атласной белесой кофточки сухие чахоточные горячие, должно быть, руки, с некрасивыми, как у всех таперш, пальцами, и лихорадочными глазами глядела на него, а не на Илью, чуть кривя губы, тонкие и плоские, как будто расплющенные бесчисленными тошными, жалкими ночными поцелуями.
Алексей Иваныч встал и, хоть бы одно слово, - ничего не сказал больше. Теперь уж он определенно чувствовал, что это не он здесь, в этом кабинете, совсем не он, а Валя; что это она видит, изумленная: вот кто заместил ее! что это уж последнее для нее, - больше ей нечего тут делать, не о чем говорить, что нет уж и ненависти к Илье, - только брезгливость, из которой не может быть никуда выхода, кроме как в еще большую брезгливость, и когда выходил из кабинета, - не выходил, а выбегал стремительно, не простясь с Ильей, - Алексей Иваныч, он опять ясно чувствовал, что это она выбегает и что это она внизу одевается так поспешно.
Так он вынес это ощущение и на улицу, на которой моросило что-то, - не то крупа, не то снежок, не то дождь. И скользя по выбитому щербатому тротуару, Алексей Иваныч не шел, а почти бежал к той гостинице, в которой остановился, то есть бросил в номере свой саквояж. И думал отчетливо, а может быть, и бормотал вслух: "Вот оно!.. Теперь ясно?.. Говорил, предупреждал, доказывал... А теперь ясно?.."
Вот по этим же улицам ходила и она или, вернее, ездила на извозчиках. А так как он забыл уж, где именно его гостиница - помнил только название "Палермо", то пришлось взять извозчика, который ехал долго, колеся по плохо освещенным и очень гулким переулкам, и, наконец, выехал к тому самому ресторану, в котором сидел с Ильей Алексей Иваныч, миновал его и остановился у другого подъезда. Только теперь вспомнил Алексей Иваныч, что действительно и ресторан этот был "Палермо" и обедал он в нем, просто спустившись вниз из своего номера, - а потом это забылось в суете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53