Видно было, что Чиркаев искренне хочет беспристрастно разобраться в действиях Крылова, и Крылов охотно отвечал ему, понимая, что оба они думают о другом — можно ли рисковать жизнью человека ради каких-то кассет.
В ту минуту в самолете Крылову было не до того, но сейчас он не мог не думать об этом.
— В кассетах запись работы грозоуказателя, — сказал он. — Будь у нас кассеты, возможно, сегодня мы узнали бы определенно, что указатель оправдал себя.
— Но ведь указатель не работал, — сказал Чиркаев.
— Значит, указатель на щитке пилота был неисправен, а регистрирующая часть прибора могла работать.
— Как же это могло получиться?
— Не знаю, — сказал Крылов. — Что-то случилось в схеме. Тут могут быть разные причины.
— Почему же вы не устранили неисправность? — спросил Лагунов.
Крылов пожал плечами.
— Вы пробовали когда-нибудь в полете ремонтировать приборы? Я лично этого не умею.
Он понял бестактность своего ответа слишком поздно. Лагунов никогда не летал, и бог знает сколько лет прошло с тех пор, как Лагунов работал с приборами.
— А вот Яков Иванович считает, что ваш прибор несостоятелен, поскольку вся методика несостоятельна. Так? — предупреждая раздраженную реплику Лагунова, сказал Возницын. Для членов комиссии Яков Иванович был специалистом, начальником лаборатории, помощником Голицына.
Крылов посмотрел на Тулина, и многие посмотрели на Тулина. Он сидел, покачивая ногой, и курил.
— Давайте все же уточним схему эвакуации, — предложил Южин.
С помощью Поздышева начали восстанавливать последовательность событий. Южин попросил вызвать Микулина.
— Не только я считаю, что методика несостоятельна, — вдруг вставил Агатов. — Я тут разделяю мнение Аркадия Борисовича.
Голицын что-то буркнул. Нацепив очки, он правил свое заключение.
— Мы к этому еще вернемся, — сказал Лагунов.
Южин задумчиво смотрел на Агатова.
— Между прочим, Яков Иванович, — заметил он, — ведь вы покинули самолет последним. Что делал в это время Гольдин?
Агатов, как бы вспоминая, потер лоб. Пальцы его наткнулись на ссадину, залепленную пластырем. Он снова почувствовал, как ползет, оттолкнув Ричарда, рассадив лоб… Вздрогнув, он посмотрел на Южина. Не было ничего удивительного, что Южин смотрел на его ссадину, но в груди Агатова что-то замерло.
— Это я ушибся, — зачем-то сказал он, чувствуя, как губы гнет искательная улыбка.
Южин продолжал смотреть, и, все более пугаясь, Агатов заторопился:
— Да, да, я видел, Ричард возился с кассетой. Наверное, она застряла. Кассеты часто заедает. У него заело. Знаете, в такую минуту, как назло… — Он не мог оторваться от глаз Южина. Он заставлял себя не смотреть, отвернуться, посмотреть на Лагунова и страшился, что Южин поймет, что он избегает его взгляда. Не надо было ничего говорить. Лучше было сказать, что он не видел Ричарда. Ведь мог же он не видеть Ричарда?
— …Крылов попросил, и Ричард остался, а кассета застряла, то есть, наверное, застряла, потому что я в точности не знаю. Крылов здесь изо всех сил доказывает — случайно попали в грозу. Ему иначе нельзя. Иначе ему не оправдаться. Указатель-то не работал, тут уж точно известно, что не работал…
— Вы считаете, Ричард мог выпрыгнуть?
— Да, конечно.
— Какой же смысл был Крылову заботиться о кассетах? — спросил Южин. — Кассеты тоже показали бы, что указатель не работал.
Агатов было оторопел, но тотчас подхватил торопливо, словно вспоминая:
— У них давно споры шли, у Крылова с Тулиным. Это всем известно. Думаете, Крылов не понимает, что у Тулина все на песке построено? Прекрасно понимает. Спросите его. Наверное, он хотел Олегу Николаевичу доказать кассетами… Уверяю вас. Теперь-то они, конечно, выручают друг друга. Если бы я знал, я бы отменил приказание Крылова, я ничего не слыхал…
Он никак не мог остановиться, хотя чувствовал, что и Южин и остальные заметили его странную говорливость.
— Вы находились рядом с Гольдиным, — не отпуская его взгляда, сказал Южин. — Вы сказали, что видели, как он вынимал кассету? Но ведь от люка до стенда расстояние большое.
— Никак вы меня ловите на чем-то? — Агатов хотел сказать это насмешливо, но сбился на нервно-крикливое. — Я же вам говорил, что я от люка не отходил! Я видел издали. Что ж, по-вашему, издали нельзя увидеть? Вы просто меня хотите сбить с толку. Вам надо защитить Тулина. Я знаю. Потому что я письменно предупреждал вас!
— Вы молодец, молодец, только нервы у вас… Первая авария… — И Южин благодушно хохотнул, снимая неловкость. — Я же для вас стараюсь, — он прошелся вдоль стола, дружелюбно потрепал Агатова по плечу, — чтобы вас ничем не попрекнули.
Агатов выпил воды, успокоился. Заговорили о радиосвязи, о службе прогнозов, как бы между прочим Южин придвинул к Агатову карту с отметками места аварии и мест, где были найдены парашюты.
— Вот здесь приземлился Поздышев, а здесь вы. — Мясистое лицо Южина изображало крайнюю степень благожелательности. — Непонятно, отчего такое большое расстояние.
— Какое это имеет значение? — спросил Лагунов.
— Ну как же? Яков Иванович утверждал, что его швырнуло, он столкнул Поздышева и вывалился сам. А вот по расстояниям не выходит.
Хоботнев с интересом посмотрел на Южина и решил не вмешиваться. Раз Южин так говорит, значит, ему зачем-то это надо.
Агатов вяло убрал руки со стола. Он хотел раскрыть рот и не мог. Он закрыл глаза, чувствуя, что куда-то падает. Но тут раздался голос Голицына:
— В грозовых условиях самые невероятные перипетии возможны. В 1955 году зарегистрирован случай, когда парашютиста несло двадцать минут. — И Голицын принялся объяснять механику воздушных течений.
Агатов жадно вздохнул, открыл глаза и сказал окрепшим голосом:
— Надеюсь, вам ясно?
Южин приветливо кивнул.
Ни черта ему не было ясно. Всем своим нюхом он чувствовал, что тут что-то не так, и осторожно тянул ниточку из этого путаного клубка… Оборвалась, а теперь не ухватишь… Ему хотелось засунуть этого мудреца Голицына на время заседания куда-нибудь в шкаф. Проклятый эрудит.
Впервые Алеша Никулин давал объяснения перед полным составом комиссии, со всеми представителями, в присутствии Голицына. Крылов был тут же, и Тулин, и Алтынов; стенографистка записывала каждое его слово, и все эти большие, серьезные люди слушали его с интересом, отдавали должное его мужеству. Он старался отвечать небрежно, как будто участие в воздушных авариях было для него делом привычным и надоевшим, как будто, кроме инструктажа и тренировочных занятий, на его счету были десятки прыжков. Ничего особенного в том, что он вытащил Крылова, даже спас его. Каждый на его месте поступил бы так же. У нас любят придумывать подвиги. Тем не менее он обрадовался, когда от него потребовали подробностей, и, слушая себя, Алеша не переставал удивляться, настолько осмысленны были все его действия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
В ту минуту в самолете Крылову было не до того, но сейчас он не мог не думать об этом.
— В кассетах запись работы грозоуказателя, — сказал он. — Будь у нас кассеты, возможно, сегодня мы узнали бы определенно, что указатель оправдал себя.
— Но ведь указатель не работал, — сказал Чиркаев.
— Значит, указатель на щитке пилота был неисправен, а регистрирующая часть прибора могла работать.
— Как же это могло получиться?
— Не знаю, — сказал Крылов. — Что-то случилось в схеме. Тут могут быть разные причины.
— Почему же вы не устранили неисправность? — спросил Лагунов.
Крылов пожал плечами.
— Вы пробовали когда-нибудь в полете ремонтировать приборы? Я лично этого не умею.
Он понял бестактность своего ответа слишком поздно. Лагунов никогда не летал, и бог знает сколько лет прошло с тех пор, как Лагунов работал с приборами.
— А вот Яков Иванович считает, что ваш прибор несостоятелен, поскольку вся методика несостоятельна. Так? — предупреждая раздраженную реплику Лагунова, сказал Возницын. Для членов комиссии Яков Иванович был специалистом, начальником лаборатории, помощником Голицына.
Крылов посмотрел на Тулина, и многие посмотрели на Тулина. Он сидел, покачивая ногой, и курил.
— Давайте все же уточним схему эвакуации, — предложил Южин.
С помощью Поздышева начали восстанавливать последовательность событий. Южин попросил вызвать Микулина.
— Не только я считаю, что методика несостоятельна, — вдруг вставил Агатов. — Я тут разделяю мнение Аркадия Борисовича.
Голицын что-то буркнул. Нацепив очки, он правил свое заключение.
— Мы к этому еще вернемся, — сказал Лагунов.
Южин задумчиво смотрел на Агатова.
— Между прочим, Яков Иванович, — заметил он, — ведь вы покинули самолет последним. Что делал в это время Гольдин?
Агатов, как бы вспоминая, потер лоб. Пальцы его наткнулись на ссадину, залепленную пластырем. Он снова почувствовал, как ползет, оттолкнув Ричарда, рассадив лоб… Вздрогнув, он посмотрел на Южина. Не было ничего удивительного, что Южин смотрел на его ссадину, но в груди Агатова что-то замерло.
— Это я ушибся, — зачем-то сказал он, чувствуя, как губы гнет искательная улыбка.
Южин продолжал смотреть, и, все более пугаясь, Агатов заторопился:
— Да, да, я видел, Ричард возился с кассетой. Наверное, она застряла. Кассеты часто заедает. У него заело. Знаете, в такую минуту, как назло… — Он не мог оторваться от глаз Южина. Он заставлял себя не смотреть, отвернуться, посмотреть на Лагунова и страшился, что Южин поймет, что он избегает его взгляда. Не надо было ничего говорить. Лучше было сказать, что он не видел Ричарда. Ведь мог же он не видеть Ричарда?
— …Крылов попросил, и Ричард остался, а кассета застряла, то есть, наверное, застряла, потому что я в точности не знаю. Крылов здесь изо всех сил доказывает — случайно попали в грозу. Ему иначе нельзя. Иначе ему не оправдаться. Указатель-то не работал, тут уж точно известно, что не работал…
— Вы считаете, Ричард мог выпрыгнуть?
— Да, конечно.
— Какой же смысл был Крылову заботиться о кассетах? — спросил Южин. — Кассеты тоже показали бы, что указатель не работал.
Агатов было оторопел, но тотчас подхватил торопливо, словно вспоминая:
— У них давно споры шли, у Крылова с Тулиным. Это всем известно. Думаете, Крылов не понимает, что у Тулина все на песке построено? Прекрасно понимает. Спросите его. Наверное, он хотел Олегу Николаевичу доказать кассетами… Уверяю вас. Теперь-то они, конечно, выручают друг друга. Если бы я знал, я бы отменил приказание Крылова, я ничего не слыхал…
Он никак не мог остановиться, хотя чувствовал, что и Южин и остальные заметили его странную говорливость.
— Вы находились рядом с Гольдиным, — не отпуская его взгляда, сказал Южин. — Вы сказали, что видели, как он вынимал кассету? Но ведь от люка до стенда расстояние большое.
— Никак вы меня ловите на чем-то? — Агатов хотел сказать это насмешливо, но сбился на нервно-крикливое. — Я же вам говорил, что я от люка не отходил! Я видел издали. Что ж, по-вашему, издали нельзя увидеть? Вы просто меня хотите сбить с толку. Вам надо защитить Тулина. Я знаю. Потому что я письменно предупреждал вас!
— Вы молодец, молодец, только нервы у вас… Первая авария… — И Южин благодушно хохотнул, снимая неловкость. — Я же для вас стараюсь, — он прошелся вдоль стола, дружелюбно потрепал Агатова по плечу, — чтобы вас ничем не попрекнули.
Агатов выпил воды, успокоился. Заговорили о радиосвязи, о службе прогнозов, как бы между прочим Южин придвинул к Агатову карту с отметками места аварии и мест, где были найдены парашюты.
— Вот здесь приземлился Поздышев, а здесь вы. — Мясистое лицо Южина изображало крайнюю степень благожелательности. — Непонятно, отчего такое большое расстояние.
— Какое это имеет значение? — спросил Лагунов.
— Ну как же? Яков Иванович утверждал, что его швырнуло, он столкнул Поздышева и вывалился сам. А вот по расстояниям не выходит.
Хоботнев с интересом посмотрел на Южина и решил не вмешиваться. Раз Южин так говорит, значит, ему зачем-то это надо.
Агатов вяло убрал руки со стола. Он хотел раскрыть рот и не мог. Он закрыл глаза, чувствуя, что куда-то падает. Но тут раздался голос Голицына:
— В грозовых условиях самые невероятные перипетии возможны. В 1955 году зарегистрирован случай, когда парашютиста несло двадцать минут. — И Голицын принялся объяснять механику воздушных течений.
Агатов жадно вздохнул, открыл глаза и сказал окрепшим голосом:
— Надеюсь, вам ясно?
Южин приветливо кивнул.
Ни черта ему не было ясно. Всем своим нюхом он чувствовал, что тут что-то не так, и осторожно тянул ниточку из этого путаного клубка… Оборвалась, а теперь не ухватишь… Ему хотелось засунуть этого мудреца Голицына на время заседания куда-нибудь в шкаф. Проклятый эрудит.
Впервые Алеша Никулин давал объяснения перед полным составом комиссии, со всеми представителями, в присутствии Голицына. Крылов был тут же, и Тулин, и Алтынов; стенографистка записывала каждое его слово, и все эти большие, серьезные люди слушали его с интересом, отдавали должное его мужеству. Он старался отвечать небрежно, как будто участие в воздушных авариях было для него делом привычным и надоевшим, как будто, кроме инструктажа и тренировочных занятий, на его счету были десятки прыжков. Ничего особенного в том, что он вытащил Крылова, даже спас его. Каждый на его месте поступил бы так же. У нас любят придумывать подвиги. Тем не менее он обрадовался, когда от него потребовали подробностей, и, слушая себя, Алеша не переставал удивляться, настолько осмысленны были все его действия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102