— Итак, приступим, — сказал сэр Виллоуби и, как актер, принял торжественную позу:
Двух Элиотов я знавал,
Их Томасом и Джорджем звали,
Еще в пеленках, я читал,
Они талантливо писали.
Один из них, мои друзья,
Был женщина, а не мужчина,
Но кто был кем? Не знаю. Я
Прекрасно различаю вина,
И лица в лодке на реке,
И карты (знаю всю колоду),
И даже тучки вдалеке,
Что предвещают непогоду;
Мгновенно отличаю я
Орангутанга от мартышки,
И борова от соловья,
И торт с вареньем от коврижки,
Лишь Элиотов — о позор! —
Не различаю до сих пор?
Не успела дама по имени Летиция захлопать в ладоши и сказать, как это было восхитительно, а Эдгар пробормотать какую-нибудь вежливую похвалу, как сэр Виллоуби поднял правую руку и строго проговорил:
— Вы должны отдавать себе отчет, что на самом деле я знаю, кто был кем; но разумно время от времени делать вид, что не знаешь всего. Иначе люди могут счесть тебя заносчивым. Это, — завершил он, — и послужило поводом к созданию стихотворения.
— Слишком много слов, — проворчал Дердлс. — Трудно было бы вырезать их все на могильном камне. И все же, полагаю, каждому по его вкусу.
— В том-то и дело, — повторил сэр Виллоуби, — что на самом деле я знаю, кто был кем. Это было лишь поэтической вольностью.
— Наконец-то! — воскликнул юный Кроссджей, показывая очищенное яблоко. — А то я уж думал, никогда с ним не управлюсь. Здорово. — Он зашвырнул его в высокую траву, улыбнулся Эдгару и сказал: — Терпеть не могу их есть. Я их чистить люблю!
— Спасибо вам еще раз, — сказал Эдгар. — А теперь мне надо идти. — И он поклонился так старомодно и изысканно, что Летиция хихикнула.
— Какой вежливый мальчик! — воскликнула она.
— Я знаю, кто есть кто, — повторил сэр Виллоуби громко и сердито.
— Итак, — закончил Эдгар, — всем до свидания.
— У меня есть могилка как раз для тебя, — сказал Дердлс. — Через полгода будет мала — очень уж мальчишки растут, — но сейчас в самый раз. Пойдем, покажу.
— Я знаю, я действительно знаю!
— Конечно, разумеется, дорогой Виллоуби.
— Обернемся за минуту, — сказал Дердлс.
Эдгар побежал. Он бежал и бежал, пока не забежал за поворот. Он еще услышал сердитый крик сэра Виллоуби:
— Я знаю, знаю, на самом деле знаю!
Но вскоре все стихло, и все внимание Эдгара поглотила открывшаяся перед ним панорама великого города Эдембурга, горевшего в лучах предвечернего солнца. Мальчик стоял на холме и смотрел на раскинувшуюся внизу лесистую долину, по которой гигантской змеей вилась серебристая река, а на реке, пересеченной множеством мостов, стоял, сияя куполами, сам город.
— Эдембург! — выдохнул Эдгар и тут же услышал, как рядом тоненький голосок с отвращением повторил это слово.
— Эдембург! — сказал голосок. — Тьфу!
Эдгар посмотрел себе под ноги и увидел белого человечка, одетого во все белое и опиравшегося на кривую палку.
— А как, — продолжал, насупив брови, человечек, — тебя зовут, если у тебя есть имя, чего никак нельзя исключить? Говори, не мешкай.
— Эдгар, а вас?
— Угадай с трех раз, — сказал человечек.
Эдгару хватило одного раза. Он спросил:
— Бел?
— Все зависит от того, как ты пишешь это слово. Если через одно л, то нет. Если через два, то да. Белл.
— Вы, кажется, — заметил Эдгар, — очень невысокого мнения о том величественном городе, что раскинулся внизу в долине.
— Так оно и есть, — сказал мистер Белл. — Я сочинил стихи об этом. Слушай.
Почти все, кто встретился Эдгару в тот день, читали какие-нибудь стихи; тем не менее он подавил вздох и вежливо стал слушать. Человечек продекламировал с горечью:
Надев на дев девятые штаны,
Они зевают дерзко вам в лицо.
Без сахара пекут они блины,
Но с сахаром едят они яйцо.
Они варенье требуют к сардинам,
Не прекращают даже рядом с домом
Они своих опасных игр — динам-
ит насыпают в нос своим знакомым.
— Очень сложно, — сказал человечек, — найти рифму к «сардинам». А теперь — самое важное место. Слушай внимательно:
Они перед обедом туш играют;
На площади, чтоб людям было видно,
Детей на ужин Зверю подбирают
И самке, и нисколько им не стыдно.
— Я не понял про зверя и самку, — сказал Эдгар, плохо расслышавший последнюю строчку, поскольку человечек пробормотал ее себе под нос.
— Разумеется, это его мать, — ответил человечек. — Очень скоро ты все поймешь. А теперь не перебивай. Я подхожу к последнему четверостишию, которое подводит итог всему:
Им старичок заговорил поджилки,
Им не помогут травы и припарки;
Я превращу их в стружки и опилки
И покормлю индюшек в старом парке.
Человечек сумрачно кивнул и сказал:
— Думаю, долго ждать не придется. Да ты сам увидишь, когда туда попадешь.
И он заковылял прочь от города, опираясь на палку и что-то бормоча себе под нос. Эдгар, с радостью и надеждой в сердце, стал спускаться по склону холма к Эдембургу. Стихотворение было совершенно бессмысленным.
Глава 5
Е, и D, и G, и А
Ах, Эдембург — он казался таким восхитительным городом! Эдгар с удовольствием гулял по его красивым улицам, но все время думал, как бы ему вернуться в класс, а оттуда — домой, пить чай (урок наверняка уже закончился). Он спрашивал обаятельных полицейских, которые с улыбкой патрулировали одетые зеленью проспекты и сияющие витринами улицы:
— Как мне попасть назад?
И почти все отвечали:
— Сынок, подожди до четырех.
На улицах города можно было увидеть не только коренных эдембуржцев, но и приезжих из дальних мест: Бразилии, Ямайки, Гондураса, Южной Африки, с Красного моря, Голубых гор и реки Оранжевой. Туристы, подумал Эдгар. Все они ходили с путеводителями и фотоаппаратами и непрерывно листали и щелкали, потому что кругом было на что посмотреть, о чем прочитать и что сфотографировать. Среди прочего там были:
Музей бокса с живыми образцами древнего и современного кулачного боя.
Механическая статуя Пирса Эгана, автора более двадцати тысяч популярных очерков.
Действующая модель Эгдонской пустоши.
Эглинтонский турнир со сражающимися рыцарями и горячими скакунами, изрыгающими пламя, а также ободряющими их прекрасными дамами.
Эйдотея, дочь мастера тысячи и одного превращения.
Эйстедфод бардов, поющих на самом настоящем валлийском языке.
Эльдорадо, золотой город, в миниатюре, но во всех подробностях, с золотым королем, тоже в миниатюре.
Доменико Теотокопули рисует гостей прямо на месте яркими красками и в растянутом виде, но очень дешево и необычайно быстро.
Римский император Гелиогабал беснуется и визжит.
Элен де Тупей, красивая девушка, но не очень умная. На самом деле довольно глупая.
Электра с десятью тысячами разноцветных электрических лампочек.
Настоящие эльфы в серых кафтанчиках, похитители детей и творцы кошмаров, но они надежно заперты и совершенно безвредны, ха-ха-ха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20