ИСКУПЛЕНИЕ
70
Услышав о «крупных новостях», Тадеуш Траут призвал к себе Младшего и его команду впервые после того, как наказал их кегельным шаром. Младший и Персик вошли в его кабинет на костылях. Ящик, считая, что костыли недостойны мужчины, впрыгнул на одной ножке, рукой держась за плечо Персика.
– Эти ваши сломанные пальцы на ногах заживут раньше, чем вы сообразите, ребята. Мы удержим ваше жалованье за месяц – как плату за содержание.
Персик опустил хот-дог, который жевал.
– Так мы не теряем работу?
– Да нет, конечно. Хотя, не скрою, были у меня мысли либо вызвать на вас на всех Молота, либо пустить себе пулю в лоб. Не раз были.
– Папа, не надо так говорить.
– Дурак я был, что не застраховал как следует Библию Живую. Но кто мог знать? Какое-то время придется подтянуть пояса, зато потом это окупится. Мы оставим парковку в таком вот виде, сделаем из нее сцену Апокалипсиса. Добавим несколько воющих погибших душ, четырех зломогучих конников, дыма и огня, немножко спецэффектов, и зрелище получится первоклассное.
– Ну, хватит про Библию, – сказал Младший. – Что будет с нашим настоящим бизнесом?
– Ты о финансах беспокоишься? О ссудах от ребят с севера, сынок? Чтобы они не стали действовать грубо, как они умеют? Ну, я немного их умаслил… и знаешь что? Они тоже видят будущее в Библии!
– Подумаешь.
– Мы договорились… они согласились списать ссуду в обмен на пятьдесят один процент музея. Они вкладывают деньги в реставрацию и расширение музея в арсенал. Скоро я вселю страх в ту старую развалину, что сейчас руководит «светляками», и заставлю его подписать передачу аренды. Тогда мы самого Диснея передиснеим.
– Да понятно, – сказал Младший. – А мы как же? Угоны, все такое прочее – настоящее дело.
– Есть и еще хорошие новости. В рамках договора с нашими новыми партнерами они берут на себя угоны, лавки сбыта горячих товаров, акульи ссуды – все это. Мы теперь от всего этого свободны как ветер. Помадка, мокасины, оптовая торговля мясом и Библия Живая – вот теперь наш хлеб с маслом. Правда, отлично?
– Все это барахло! – сплюнул Младший.
– Тогда… – Персик не казался столь разочарован, как Младший. – Это значит, мы будем работать, типа, в магазине помадки?
– Нет и нет! – ответил Траут. – Посмотрите в этих мешках с одеждой.
– Меховые куртки! – сказал Младший в предвкушении. – Остались от угона в Эшвиле.
Он допрыгал до крюка, торчащего в двери, и открыл первый мешок. Там были не меха, но вышитая золотом по подолу юбка цвета кофе с молоком и блузка ей под пару. Во втором мешке был такой же наряд, только нежно-голубой. В третьем – розовый.
– Это что за фигня?
– Наш охранник из музея выбыл из строя, у него перелом, – ответил Траут. – Одного оказалось явно недостаточно.
И вы – наша новая охрана. Герои Ветхого Завета, а это – ваша униформа. Сандалии в тех коробках – там распухшим пальцам будет свободно. Давайте, мальчики, примеряйте.
Улыбка Хорейса Дакхауза ничего хорошего не обещала.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил он Платону Скоупсу.
Скоупс сел.
– У меня есть хорошая новость и плохая новость. Что вы хотели бы услышать раньше?
Скоупс стиснул подлокотник кресла. Перед директором лежал блокнот, исписанный – как видно было Скоупсу вверх ногами – именем «Мария» и нумерацией. № 2 повторялся снова и снова по всей странице. Он не мог понять, что это значит, и потому сказал:
– Наверное, хорошую.
– Отлично. Та неприятная известность, которую вы нам заработали этой своей мумией, дала свои плоды. Знакомы вы с Терренсом Хамади?
Скоупс покачал головой.
– Вам следовало бы больше уделять внимания крючкам для пуговиц и меньше – всяким сушеным кадаврам. Терренс Хамади – владелец седьмой по величине коллекции крючков для пуговиц в Северной Америке. Он собирал ее годами и боится, что его наследники объявят его недееспособным, а коллекцию распродадут. – Улыбка стала шире. – Вы улавливаете, к чему все это?
Скоупс снова покачал головой.
– Хамади передает свою коллекцию в дар нам! – Дакхауз хлопнул ладонью по столу. – И это нас переводит с третьего места на второе. Второе! К югу от Огайо и к востоку от Миссисипи, конечно. А в масштабе страны мы переходим на пятое место, если даже не на четвертое. Просто рождественский подарок среди лета.
– Мои поздравления, – скучным голосом сказал Скоупс. – А плохая новость?
– К сожалению, Хамади не дает на содержание коллекции ни цента. Непомерная нагрузка на наш бюджет. Так что… – Дакхауз вытянул руки, приподнял плечи, повернув ладони вверх жестом типа «А что я могу поделать?» – Так что вы без работы.
Скоупс ничего не успел ответить, как Дакхауз добавил:
– Я все равно вас уволил бы после того, как вы нас поставили в такое нелепое положение. Вот… – Он толкнул через стол конверт. – Чек на вашу недельную зарплату. Жаль, что все так кончилось, молодой человек, но я же предупреждал вас? Я говорил: четко выберите свои приоритеты. Забудьте пещеры и мумии. Но вы…
Скоупс смял конверт в руке:
– У меня тоже есть новости. – По его лицу расплылась почти оргиастическая улыбка. – После того как в «Нейшнл джеографик» меня встретили как совершенно незнакомого, будто никогда ни обо мне, ни о докторе Финкельштейне не слышали, а мумия была уже уничтожена… эти элитисты чертовы, «мы-лучше-тебя»…
Приступ ярости миновал так же быстро, как накатил:
– Мне позвонили – угадайте, откуда? Из журнала «Хастлер»! «Хастлер», понимаете? Огромный тираж, подписка, розница…
В «Хастлере» увидели эти таблоиды, на которые вы так шипели и плевались, и сразу поняли значение моей находки. Да, мумии уже нет, но… они хотят сделать статью. Платят мне десять тысяч долларов за эксклюзивные права на мои фотографии рисунков с обрядами плодородия и копролитов.
Он встал, уперся руками в бока.
– У «Хастлера» на миллионы больше читателей, чем у этих жалких научных журналов, которые мною все эти годы пренебрегали.
И это еще не все: они хотят сделать целую серию по эротике древнего мира: помпейские фрески, индуистские барельефы, фаллические статуи острова Пасхи, перуанская керамика, фиджийские фаллоимитаторы из ямса, любовные письма Александра. И еще многое.
Так что, – Платон Скоупс разорвал конверт в клочки и бросил обрывки в Дакхауза, – засуньте себе в задницу ваше увольнение – а я буду богат и знаменит! Я ухожу сам.
Мори, Старший, отвесил глубокий поклон вправо от себя.
– Это было прекра-асно! – произнес он своим звучным телевизионным голосом. – Подымем же руку благодарности в честь нашего хормейстера, мисс Родджерс, и всего хора Храма Света!
Раздалось несколько осторожных хлопков – все же церковь, не театр.
– «Руку», я сказал? – Мори поднял одну к лицу, рассмотрел. – Мне кажется, что Бог дал нам две.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
70
Услышав о «крупных новостях», Тадеуш Траут призвал к себе Младшего и его команду впервые после того, как наказал их кегельным шаром. Младший и Персик вошли в его кабинет на костылях. Ящик, считая, что костыли недостойны мужчины, впрыгнул на одной ножке, рукой держась за плечо Персика.
– Эти ваши сломанные пальцы на ногах заживут раньше, чем вы сообразите, ребята. Мы удержим ваше жалованье за месяц – как плату за содержание.
Персик опустил хот-дог, который жевал.
– Так мы не теряем работу?
– Да нет, конечно. Хотя, не скрою, были у меня мысли либо вызвать на вас на всех Молота, либо пустить себе пулю в лоб. Не раз были.
– Папа, не надо так говорить.
– Дурак я был, что не застраховал как следует Библию Живую. Но кто мог знать? Какое-то время придется подтянуть пояса, зато потом это окупится. Мы оставим парковку в таком вот виде, сделаем из нее сцену Апокалипсиса. Добавим несколько воющих погибших душ, четырех зломогучих конников, дыма и огня, немножко спецэффектов, и зрелище получится первоклассное.
– Ну, хватит про Библию, – сказал Младший. – Что будет с нашим настоящим бизнесом?
– Ты о финансах беспокоишься? О ссудах от ребят с севера, сынок? Чтобы они не стали действовать грубо, как они умеют? Ну, я немного их умаслил… и знаешь что? Они тоже видят будущее в Библии!
– Подумаешь.
– Мы договорились… они согласились списать ссуду в обмен на пятьдесят один процент музея. Они вкладывают деньги в реставрацию и расширение музея в арсенал. Скоро я вселю страх в ту старую развалину, что сейчас руководит «светляками», и заставлю его подписать передачу аренды. Тогда мы самого Диснея передиснеим.
– Да понятно, – сказал Младший. – А мы как же? Угоны, все такое прочее – настоящее дело.
– Есть и еще хорошие новости. В рамках договора с нашими новыми партнерами они берут на себя угоны, лавки сбыта горячих товаров, акульи ссуды – все это. Мы теперь от всего этого свободны как ветер. Помадка, мокасины, оптовая торговля мясом и Библия Живая – вот теперь наш хлеб с маслом. Правда, отлично?
– Все это барахло! – сплюнул Младший.
– Тогда… – Персик не казался столь разочарован, как Младший. – Это значит, мы будем работать, типа, в магазине помадки?
– Нет и нет! – ответил Траут. – Посмотрите в этих мешках с одеждой.
– Меховые куртки! – сказал Младший в предвкушении. – Остались от угона в Эшвиле.
Он допрыгал до крюка, торчащего в двери, и открыл первый мешок. Там были не меха, но вышитая золотом по подолу юбка цвета кофе с молоком и блузка ей под пару. Во втором мешке был такой же наряд, только нежно-голубой. В третьем – розовый.
– Это что за фигня?
– Наш охранник из музея выбыл из строя, у него перелом, – ответил Траут. – Одного оказалось явно недостаточно.
И вы – наша новая охрана. Герои Ветхого Завета, а это – ваша униформа. Сандалии в тех коробках – там распухшим пальцам будет свободно. Давайте, мальчики, примеряйте.
Улыбка Хорейса Дакхауза ничего хорошего не обещала.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил он Платону Скоупсу.
Скоупс сел.
– У меня есть хорошая новость и плохая новость. Что вы хотели бы услышать раньше?
Скоупс стиснул подлокотник кресла. Перед директором лежал блокнот, исписанный – как видно было Скоупсу вверх ногами – именем «Мария» и нумерацией. № 2 повторялся снова и снова по всей странице. Он не мог понять, что это значит, и потому сказал:
– Наверное, хорошую.
– Отлично. Та неприятная известность, которую вы нам заработали этой своей мумией, дала свои плоды. Знакомы вы с Терренсом Хамади?
Скоупс покачал головой.
– Вам следовало бы больше уделять внимания крючкам для пуговиц и меньше – всяким сушеным кадаврам. Терренс Хамади – владелец седьмой по величине коллекции крючков для пуговиц в Северной Америке. Он собирал ее годами и боится, что его наследники объявят его недееспособным, а коллекцию распродадут. – Улыбка стала шире. – Вы улавливаете, к чему все это?
Скоупс снова покачал головой.
– Хамади передает свою коллекцию в дар нам! – Дакхауз хлопнул ладонью по столу. – И это нас переводит с третьего места на второе. Второе! К югу от Огайо и к востоку от Миссисипи, конечно. А в масштабе страны мы переходим на пятое место, если даже не на четвертое. Просто рождественский подарок среди лета.
– Мои поздравления, – скучным голосом сказал Скоупс. – А плохая новость?
– К сожалению, Хамади не дает на содержание коллекции ни цента. Непомерная нагрузка на наш бюджет. Так что… – Дакхауз вытянул руки, приподнял плечи, повернув ладони вверх жестом типа «А что я могу поделать?» – Так что вы без работы.
Скоупс ничего не успел ответить, как Дакхауз добавил:
– Я все равно вас уволил бы после того, как вы нас поставили в такое нелепое положение. Вот… – Он толкнул через стол конверт. – Чек на вашу недельную зарплату. Жаль, что все так кончилось, молодой человек, но я же предупреждал вас? Я говорил: четко выберите свои приоритеты. Забудьте пещеры и мумии. Но вы…
Скоупс смял конверт в руке:
– У меня тоже есть новости. – По его лицу расплылась почти оргиастическая улыбка. – После того как в «Нейшнл джеографик» меня встретили как совершенно незнакомого, будто никогда ни обо мне, ни о докторе Финкельштейне не слышали, а мумия была уже уничтожена… эти элитисты чертовы, «мы-лучше-тебя»…
Приступ ярости миновал так же быстро, как накатил:
– Мне позвонили – угадайте, откуда? Из журнала «Хастлер»! «Хастлер», понимаете? Огромный тираж, подписка, розница…
В «Хастлере» увидели эти таблоиды, на которые вы так шипели и плевались, и сразу поняли значение моей находки. Да, мумии уже нет, но… они хотят сделать статью. Платят мне десять тысяч долларов за эксклюзивные права на мои фотографии рисунков с обрядами плодородия и копролитов.
Он встал, уперся руками в бока.
– У «Хастлера» на миллионы больше читателей, чем у этих жалких научных журналов, которые мною все эти годы пренебрегали.
И это еще не все: они хотят сделать целую серию по эротике древнего мира: помпейские фрески, индуистские барельефы, фаллические статуи острова Пасхи, перуанская керамика, фиджийские фаллоимитаторы из ямса, любовные письма Александра. И еще многое.
Так что, – Платон Скоупс разорвал конверт в клочки и бросил обрывки в Дакхауза, – засуньте себе в задницу ваше увольнение – а я буду богат и знаменит! Я ухожу сам.
Мори, Старший, отвесил глубокий поклон вправо от себя.
– Это было прекра-асно! – произнес он своим звучным телевизионным голосом. – Подымем же руку благодарности в честь нашего хормейстера, мисс Родджерс, и всего хора Храма Света!
Раздалось несколько осторожных хлопков – все же церковь, не театр.
– «Руку», я сказал? – Мори поднял одну к лицу, рассмотрел. – Мне кажется, что Бог дал нам две.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104