Получилось это машинально, я уже свихнулась на изображениях балерин. И лишь на улице меня осенило: я хотела понять, кого легче расписать под Нину Орецкую. Елену, посягавшего на бегемота юношу или Вадима, снимок которого я надеялась раздобыть у Мити? В конце концов есть же профессиональные гримеры, помогли бы разобраться. А эти трое все имели доступ к злополучному халату.
Слегка подзарядившись оптимизмом, я двинула в многоэтажку, с балкона которой некогда выбросилась несчастная жена Орецкого. Митя сменил квартиру, но соседка, по моим прикидкам, была в состоянии вспомнить то, о чем он умолчал. Люди всегда умалчивают о самом важном. Например, меня интересовало, какого возраста была сестра Нины, род ее занятий и семейное положение. Я действительно перебаловалась детективами. Рассуждала примерно так: выросла у нее дочь, стала балериной и приехала мстить за тетку.
— Версия как версия. Вряд ли Митя когда-нибудь встречался с племянницей.
На звонок открыл взлохмаченный парнишка лет семнадцати. Я по возможности толково попросила разрешения побеседовать с «дамой, выхаживавшей после случившейся десять лет назад трагедии Митю — Дмитрия Игоревича Орецкого».
— Кем была по жизни моя бабуля? — усмехнулся он. — Вторая прикинутая девица домогается свидания с ней. А она умерла год назад, извините.
Я догадалась выхватить из кармана фотографию Елены и показать ему, пока он не захлопнул дверь.
— Она, она, — подтвердил внук. Она… Что дальше? Что? Я поплелась к себе, достала блокнот с записями и принялась изучать их. Чем сильнее я придиралась к собственному стилю, тем неуютнее мне становилось. Потому что представить, как полковник Измайлов отреагирует на мою бредятину, было несложно. А обращаться к Вику пора настала: Мите Орецкому грозила опасность посерьезнее, чем оговор.
Глава 14
С Измайловым мы встретились в пять вечера возле гостиницы, в баре которой делали вкуснейший кофе. Она располагалась недалеко от управления, и ждать пунктуального Вика не приходилось. Полковник пребывал в великодушно-насмешливом настроении. Даже жалко было портить. Поэтому я не спешила.
Мы выпили по две чашки ароматного фирменного напитка и зашагали к машине.
— Вик, мне надо в Кленовый переулок. Он где-то рядом, но где именно… — приступила я к осуществлению своего коварного замысла.
— Представления не имею, — отозвался Измайлов. — Давай искать.
— Лучше спроси. Выберу тебе даму по своему вкусу и полюбуюсь, как ты, ее обаяешь. Время засекать?
Бедный Вик вытаращился на меня, потом расхохотался:
— Напрасно я не даю тебе поводов для ревности. Так, детка? Учту. Исправлюсь. Поскольку мы еще заедем домой, возбуждайся на здоровье. Но объект я выберу сам.
Навстречу Измайлову двигались три женщины. Пожилая крашеная стервозина с озорным блеском в глазах, молодая медлительная толстуха с коляской и красотка из тех, кто в троллейбусах не трясется, а в метро прячется от дождя. О мужчины! О полковник! Бросился к последней, и через минуту путь в Кленовый переулок перестал быть тайной.
— Хотел подвезти кошечку, но вовремя оглянулся на тебя, Поленька, — мурлыкал довольный Измайлов.
— Не заигрывайся, милый.
— Не посетить ли нам переулок в другой раз? Что-то меня разобрало.
— Все успеем.
Измайлов гнал машину, будто боялся перегореть. Ему повезло. Абориген Кленового переулка растолковал нам: двадцать пятого дома там отродясь не стояло.
— Пятнадцать заведомых развалюх построили, одну снесли.
Я расстроилась. Вик — наоборот.
— Не кручинься, детка, скоро я тебя утешу, — наобещал он.
Сказано — сделано. На гала-концерт мы явились окрыленными, насколько это было возможно. Лучшие артисты, изысканная публика, запах цветов и духов, шампанское и чуть нервная атмосфера прощания пьянили. До финального поклона я не вспомнила про Бориса Юрьева. Очнулась, когда зрители потянулись к выходу.
— Юрьев прошляпил восхитительное зрелище.
— Прошляпил? — вкрадчиво переспросил Измайлов.
Его голос не сулил приятных сюрпризов.
— Вик, не томи, — призвала я, чувствуя противный зуд в десне. Со мной бывает, наверно, пародонтоз какой-нибудь развивается.
— Борис превзошел самого себя, сообщил Измайлов. — Представляешь, он задержал твоего любимца.
— Сейчас? Да как он смеет, с какой стати? — взорвалась я.
Парочка лощеных господ отбежала от нас с полковником подальше.
— Тише, детка, — призвал Вик.
— Я должна увидеть Митю.
— Митю? — вскинул густые брови Измайлов. И холодно процедил: — Ты не слишком ли фамильярничаешь со звездой балета?
— Вик, милый, за что его повязали? Основания? — гнула я свое, не боясь с треском сломать.
— Он признался в убийствах, Поля. Не совсем. Но то, что мог в невменяемом состоянии совершить подобное, не отрицает. Настаивает, скорее.
«Так, Измайлов в антракте связывался с Юрьевым, который поджидал Орецкого за кулисами, вернее, уже арестовал к тому времени», — догадалась я. И взбеленилась:
— Ты несешь чушь, Вик, и Борис твой кретин. Митя был слишком пьян и не уложил бы двоих двумя выстрелами.
— Никто не оценивал его состояния по медицинским показаниям. Вдруг он притворялся? Кроме того, дорогая защитница, в подушке, которая перекочевала в его гримерную, обнаружился пистолет — орудие преступления. Не обессудь, конь о четырех ногах, а спотыкается. Если Орецкий знаменит и одарен, то это не гарантия добропорядочности.
Полковник задвинул меня в какой-то угол, вокруг не было ни души. Я поглотала слюну, потом для разнообразия воздух. И тихо-тихо сказала:
— Подушка-бегемот…
— Именно, — хищно оскалился Измайлов.
— Я собственноручно принесла ее Орецкому из комнаты Вадима. Так больно полковник Измайлов мне еще никогда не делал. Мое запястье вспухало, а Вик не замечал, волок меня к гардеробу, обещая наподдать за все сразу.
МИТЯ
Глава 15
Боже, как я ненавидел Полину. А еще более себя. Доверился первой попавшейся авантюристке. Она сразу показалась мне существом не от мира сего. Нет же, преодолел подозрительность, тешился мыслью: «Не пресная девочка». И получил соответственно.
Когда ко мне в гримерку вошел лейтенант Юрьев и, свирепо покосившись на гору цветов, представил двух знакомых людей понятыми, я удивился. Когда он вспорол живот бегемоту, омертвел. Но когда он извлек из подушки пистолет, я онемел.
Не могу передать, какой сумбур творился внутри. Мне бы визжать и брыкаться. А я молчал и автоматически следовал приказаниям. Только не мог оторвать взгляда от маленькой смертоносной штуковины. Значит, она стреляла пулями, не резиновыми присосками или флажками с надписью «Банг»?
Чуть позже голову полонила другая мысль: «Вот почему Полина долго отсутствовала. Зашивала в бегемоте оружие. А врала, будто носилась за любовником Вадима по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Слегка подзарядившись оптимизмом, я двинула в многоэтажку, с балкона которой некогда выбросилась несчастная жена Орецкого. Митя сменил квартиру, но соседка, по моим прикидкам, была в состоянии вспомнить то, о чем он умолчал. Люди всегда умалчивают о самом важном. Например, меня интересовало, какого возраста была сестра Нины, род ее занятий и семейное положение. Я действительно перебаловалась детективами. Рассуждала примерно так: выросла у нее дочь, стала балериной и приехала мстить за тетку.
— Версия как версия. Вряд ли Митя когда-нибудь встречался с племянницей.
На звонок открыл взлохмаченный парнишка лет семнадцати. Я по возможности толково попросила разрешения побеседовать с «дамой, выхаживавшей после случившейся десять лет назад трагедии Митю — Дмитрия Игоревича Орецкого».
— Кем была по жизни моя бабуля? — усмехнулся он. — Вторая прикинутая девица домогается свидания с ней. А она умерла год назад, извините.
Я догадалась выхватить из кармана фотографию Елены и показать ему, пока он не захлопнул дверь.
— Она, она, — подтвердил внук. Она… Что дальше? Что? Я поплелась к себе, достала блокнот с записями и принялась изучать их. Чем сильнее я придиралась к собственному стилю, тем неуютнее мне становилось. Потому что представить, как полковник Измайлов отреагирует на мою бредятину, было несложно. А обращаться к Вику пора настала: Мите Орецкому грозила опасность посерьезнее, чем оговор.
Глава 14
С Измайловым мы встретились в пять вечера возле гостиницы, в баре которой делали вкуснейший кофе. Она располагалась недалеко от управления, и ждать пунктуального Вика не приходилось. Полковник пребывал в великодушно-насмешливом настроении. Даже жалко было портить. Поэтому я не спешила.
Мы выпили по две чашки ароматного фирменного напитка и зашагали к машине.
— Вик, мне надо в Кленовый переулок. Он где-то рядом, но где именно… — приступила я к осуществлению своего коварного замысла.
— Представления не имею, — отозвался Измайлов. — Давай искать.
— Лучше спроси. Выберу тебе даму по своему вкусу и полюбуюсь, как ты, ее обаяешь. Время засекать?
Бедный Вик вытаращился на меня, потом расхохотался:
— Напрасно я не даю тебе поводов для ревности. Так, детка? Учту. Исправлюсь. Поскольку мы еще заедем домой, возбуждайся на здоровье. Но объект я выберу сам.
Навстречу Измайлову двигались три женщины. Пожилая крашеная стервозина с озорным блеском в глазах, молодая медлительная толстуха с коляской и красотка из тех, кто в троллейбусах не трясется, а в метро прячется от дождя. О мужчины! О полковник! Бросился к последней, и через минуту путь в Кленовый переулок перестал быть тайной.
— Хотел подвезти кошечку, но вовремя оглянулся на тебя, Поленька, — мурлыкал довольный Измайлов.
— Не заигрывайся, милый.
— Не посетить ли нам переулок в другой раз? Что-то меня разобрало.
— Все успеем.
Измайлов гнал машину, будто боялся перегореть. Ему повезло. Абориген Кленового переулка растолковал нам: двадцать пятого дома там отродясь не стояло.
— Пятнадцать заведомых развалюх построили, одну снесли.
Я расстроилась. Вик — наоборот.
— Не кручинься, детка, скоро я тебя утешу, — наобещал он.
Сказано — сделано. На гала-концерт мы явились окрыленными, насколько это было возможно. Лучшие артисты, изысканная публика, запах цветов и духов, шампанское и чуть нервная атмосфера прощания пьянили. До финального поклона я не вспомнила про Бориса Юрьева. Очнулась, когда зрители потянулись к выходу.
— Юрьев прошляпил восхитительное зрелище.
— Прошляпил? — вкрадчиво переспросил Измайлов.
Его голос не сулил приятных сюрпризов.
— Вик, не томи, — призвала я, чувствуя противный зуд в десне. Со мной бывает, наверно, пародонтоз какой-нибудь развивается.
— Борис превзошел самого себя, сообщил Измайлов. — Представляешь, он задержал твоего любимца.
— Сейчас? Да как он смеет, с какой стати? — взорвалась я.
Парочка лощеных господ отбежала от нас с полковником подальше.
— Тише, детка, — призвал Вик.
— Я должна увидеть Митю.
— Митю? — вскинул густые брови Измайлов. И холодно процедил: — Ты не слишком ли фамильярничаешь со звездой балета?
— Вик, милый, за что его повязали? Основания? — гнула я свое, не боясь с треском сломать.
— Он признался в убийствах, Поля. Не совсем. Но то, что мог в невменяемом состоянии совершить подобное, не отрицает. Настаивает, скорее.
«Так, Измайлов в антракте связывался с Юрьевым, который поджидал Орецкого за кулисами, вернее, уже арестовал к тому времени», — догадалась я. И взбеленилась:
— Ты несешь чушь, Вик, и Борис твой кретин. Митя был слишком пьян и не уложил бы двоих двумя выстрелами.
— Никто не оценивал его состояния по медицинским показаниям. Вдруг он притворялся? Кроме того, дорогая защитница, в подушке, которая перекочевала в его гримерную, обнаружился пистолет — орудие преступления. Не обессудь, конь о четырех ногах, а спотыкается. Если Орецкий знаменит и одарен, то это не гарантия добропорядочности.
Полковник задвинул меня в какой-то угол, вокруг не было ни души. Я поглотала слюну, потом для разнообразия воздух. И тихо-тихо сказала:
— Подушка-бегемот…
— Именно, — хищно оскалился Измайлов.
— Я собственноручно принесла ее Орецкому из комнаты Вадима. Так больно полковник Измайлов мне еще никогда не делал. Мое запястье вспухало, а Вик не замечал, волок меня к гардеробу, обещая наподдать за все сразу.
МИТЯ
Глава 15
Боже, как я ненавидел Полину. А еще более себя. Доверился первой попавшейся авантюристке. Она сразу показалась мне существом не от мира сего. Нет же, преодолел подозрительность, тешился мыслью: «Не пресная девочка». И получил соответственно.
Когда ко мне в гримерку вошел лейтенант Юрьев и, свирепо покосившись на гору цветов, представил двух знакомых людей понятыми, я удивился. Когда он вспорол живот бегемоту, омертвел. Но когда он извлек из подушки пистолет, я онемел.
Не могу передать, какой сумбур творился внутри. Мне бы визжать и брыкаться. А я молчал и автоматически следовал приказаниям. Только не мог оторвать взгляда от маленькой смертоносной штуковины. Значит, она стреляла пулями, не резиновыми присосками или флажками с надписью «Банг»?
Чуть позже голову полонила другая мысль: «Вот почему Полина долго отсутствовала. Зашивала в бегемоте оружие. А врала, будто носилась за любовником Вадима по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12