Но твой язык на время пусть замрет.

73
Спрошу их я; то, что тебя тревожит,
И сам я понял; а на твой вопрос
Они, как греки, промолчат, быть может».

76
Когда огонь пришел под наш утес
И место и мгновенье подобало,
Учитель мой, я слышал, произнес:

79
«О вы, чей пламень раздвояет жало!
Когда почтил вас я в мой краткий час,
Когда почтил вас много или мало,

82
Слагая в мире мой высокий сказ,
Постойте; вы поведать мне повинны,
Где, заблудясь, погиб один из вас».

85
С протяжным ропотом огонь старинный
Качнул свой больший рог; так иногда
Томится на ветру костер пустынный,

88
Туда клоня вершину и сюда,
Как если б это был язык вещавший,
Он издал голос и сказал: «Когда

91
Расстался я с Цирцеей , год скрывавшей
Меня вблизи Гаэты, где потом
Пристал Эней, так этот край назвавший, —

94
Ни нежность к сыну, ни перед отцом
Священный страх, ни долг любви спокойный
Близ Пенелопы с радостным челом

97
Не возмогли смирить мой голод знойный
Изведать мира дальний кругозор
И все, чем дурны люди и достойны.

100
И я в морской отважился простор,
На малом судне выйдя одиноко
С моей дружиной, верной с давних пор.

103
Я видел оба берега, Моррокко,
Испанию, край сардов, рубежи
Всех островов, раскиданных широко.

106
Уже мы были древние мужи,
Войдя в пролив, в том дальнем месте света,
Где Геркулес воздвиг свои межи,

109
Чтобы пловец не преступал запрета;
Севилья справа отошла назад,
Осталась слева, перед этим, Сетта .

112
«О братья, — так сказал я, — на закат
Пришедшие дорогой многотрудной!
Тот малый срок, пока еще не спят

115
Земные чувства, их остаток скудный
Отдайте постиженью новизны,
Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный!

118
Подумайте о том, чьи вы сыны:
Вы созданы не для животной доли,
Но к доблести и к знанью рождены».

121
Товарищей так живо укололи
Мои слова и ринули вперед,
Что я и сам бы не сдержал их воли.

124
Кормой к рассвету, свой шальной полет
На крыльях весел судно устремило,
Все время влево уклоняя ход.

127
Уже в ночи я видел все светила
Другого остья, и морская грудь
Склонившееся наше заслонила.

130
Пять раз успел внизу луны блеснуть
И столько ж раз погаснуть свет заемный,
С тех пор как мы пустились в дерзкий путь,

133
Когда гора , далекой грудой темной,
Открылась нам; от века своего
Я не видал еще такой огромной.

136
Сменилось плачем наше торжество:
От новых стран поднялся вихрь, с налета
Ударил в судно, повернул его

139
Три раза в быстрине водоворота;
Корма взметнулась на четвертый раз,
Нос канул книзу, как назначил Кто-то,

142
И море, хлынув, поглотило нас».


Песнь двадцать седьмая
Круг восьмой — Восьмой ров (окончание)

1
Уже горел прямым и ровным светом
Умолкший пламень, уходя во тьму,
Отпущенный приветливым поэтом, —

4
Когда другой, возникший вслед ему,
Невнятным гулом, рвущимся из жала,
Привлек наш взор к верховью своему.

7
Как сицилийский бык, взревев сначала
От возгласов того, — и поделом, —
Чье мастерство его образовало,

10
Ревел от голоса казнимых в нем
И, хоть он был всего лишь медь литая,
Страдающим казался существом,

13
Так, в пламени пути не обретая,
В его наречье, в нераздельный рык,
Слова преображались, вылетая.

16
Когда же звук их наконец проник
Сквозь острие, придав ему дрожанье,
Которое им сообщал язык,

19
К нам донеслось: «К тебе мое воззванье,
О ты, что, по-ломбардски говоря,
Сказал: «Иди, я утолил желанье!»

22
Мольбу, быть может, позднюю творя,
Молю, помедли здесь, где мы страдаем:
Смотри, я медлю пред тобой, горя!

25
Когда, простясь с латинским милым краем,
Ты только что достиг слепого дна,
Где я за грех содеянный терзаем,

28
Скажи: в Романье — мир или война?
От стен Урбино и до горной сени,
Вскормившей Тибр, лежит моя страна».

31
Я вслушивался, полон размышлений,
Когда вожатый, тронув локоть мне,
Промолвил так: «Ответь латинской тени».

34
Уже ответ мой был готов вполне,
И я сказал, мгновенно речь построя:
«О дух, сокрытый в этой глубине,

37
Твоя Романья даже в дни покоя
Без войн в сердцах тиранов не жила;
Но явного сейчас не видно боя.

40
Равенна — все такая, как была:
Орел Поленты в ней обосновался,
До самой Червьи распластав крыла.

43
Оплот, который долго защищался
И где французов алый холм полег,
В зеленых лапах ныне оказался.

46
Барбос Верруккьо и его щенок,
С Монтаньей обошедшиеся скверно,
Сверлят зубами тот же все кусок.

49
В твердынях над Ламоне и Сантерпо
Владычит львенок белого герба,
Друзей меняя дважды в год примерно;

52
А та, где льется Савьо, той судьба
Между горой и долом находиться,
Живя меж волей и ярмом раба.

55
Но кто же ты, прошу тебя открыться;
Ведь я тебе охотно отвечал, —
Пусть в мире память о тебе продлится!»

58
Сперва огонь немного помычал
По-своему, потом, качнув не сразу
Колючую вершину, прозвучал:

61
«Когда б я знал, что моему рассказу
Внимает тот, кто вновь увидит свет,
То мой огонь не дрогнул бы ни разу.

64
Но так как в мир от нас возврата нет
И я такого не слыхал примера,
Я, не страшась позора, дам ответ.

67
Я меч сменил на пояс кордильера
И верил, что приемлю благодать;
И так моя исполнилась бы вера,

70
Когда бы в грех не ввел меня опять
Верховный пастырь (злой ему судьбины!);
Как это было, — я хочу сказать.

73
Пока я нес, в минувшие годины,
Дар материнский мяса и костей,
Обычай мой был лисий, а не львиный.

76
Я знал все виды потайных путей
И ведал ухищренья всякой масти;
Край света слышал звук моих затей.

79
Когда я понял, что достиг той части
Моей стези, где мудрый человек,
Убрав свой парус, сматывает снасти,

82
Все, что меня пленяло, я отсек;
И, сокрушенно исповедь содеяв, —
О горе мне! — я спасся бы навек.

85
Первоначальник новых фарисеев,
Воюя в тех местах, где Латеран,
Не против сарацин иль иудеев,

88
Затем что в битву шел на христиан,
Не виноватых в том, что Акра взята,
Не торговавших в землях басурман,

91
Свой величавый сан и все, что свято,
Презрел в себе, во мне — смиренный чин
И вервь , тела сушившую когда-то,

94
И, словно прокаженный Константин,
Сильвестра из Сираттских недр призвавший,
Призвал меня, решив, что я один

97
Уйму надменный жар, его снедавший;
Я слушал и не знал, что возразить:
Как во хмелю казался вопрошавший.

100
«Не бойся, — продолжал он говорить, —
Ты согрешенью будешь непричастен,
Подав совет, как Пенестрино срыть.

103
Рай запирать и отпирать я властен;
Я два ключа недаром получил,
К которым мой предместник был бесстрастен».

106
Меня столь важный довод оттеснил
Туда, где я молчать не смел бы доле,
И я:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84