Он тут же помчался обратно к своей стае.
Взрослый пёс отступил, сохраняя собственное достоинство. В общем, ситуация оказалась скорее комичной, чем серьёзной. Но она лишний раз подтвердила, что среднеазиатские овчарки считают чужаками людей без собак.
Иерархия в зоне
На территории зоны высокоранговое положение занимал, без сомнения, Рыжий. Но сложившаяся система была нарушена: рабочие привезли и выпустили шестимесячного щенка, которого я окрестила Черненьким. Все четвероногие жители зоны встретили его грозным рычанием, но Рыжий обнюхал и удалился, а Чёрный схватил зубами за холку, хотя новичок старательно принимал позу подчинения. Люди принялись кидать в Чёрного камнями, и Рыжий тут же поддержал их инициативу — тоже набросился на него. В течение нескольких дней Черненький держался особняком, подчиняясь всем, кроме Камаки.
Рыжий и Чёрный делали вид, что его не замечают, а щенки Белый и Гиеновый проявляли агрессию, отгоняя Черненького от того места, где они спали. Если раньше Белый доминировал над Гиеновым, то теперь между ними начались нешуточные сражения. Потом Черненький присоединился к ним на положении самого низкорангового. Три щенка научились играть между собой, но эту игру эдаким вальяжным приветствием всегда начинали старожилы. Причём игра часто переходила у них в драку, при этом новенький отбегал в сторону, предоставляя возможность выяснять отношения без него. Рыжий никогда не играл с подросшими щенками, исключение делалось для Камаки: она подбегала к нему, лизала уголки губ, потом принималась носиться кругами. Рыжий, немножко побегав за ней, уходил по своим взрослым делам. Зато Чёрный и Камака играли очень бурно и подолгу. Камаке позволялось кусать огромного пса за лапы и огрызок хвоста, а он в ответ осторожно забирал в пасть почти все её маленькое туловище. Иногда он играл с подросшими щенками, вмешивался в их драки и разгонял обоих.
Когда собакам выносили объедки, первая порция доставалась Рыжему. Наевшись, пёс отходил в сторону, и его место занимали щенки. Белый и Гиеновый ели вместе, но всегда ссорились, оспаривая каждый кусок. Черненький подъедал то, что оставалось после всех. Рыжий, даже будучи сытым, отгонял Чёрного, а Чёрный в свою очередь шпынял щенков.
Приручение Чёрного
Чёрный проявлял любопытство к нашей жизни. Смотрел издали, как я играю с Гретхен. Он подбирал пищу, которую мы ему предлагали, хотя и не приближался к нам ближе, чем на полтора метра. Я стала бросать лакомые кусочки себе под ноги и на несколько минут застывала в неподвижности. Пёс подкрадывался, хватал их и отбегал.
Наконец, он взял первый кусок с протянутой ладони, но трогать себя не позволял — сразу отскакивал. В какой-то момент я дотронулась до его лба, он прихватил меня зубами, но даже сам взвизгнул от страха. Отскочив, по своему обыкновению, он не убежал, а задумался в буквальном смысле слова. И вдруг решился, как люди решаются броситься с вышки в холодную воду, подошёл вплотную и прижался ко мне головой и плечом. Какое же чувство восторга я испытала от этого жеста доверия огромного полудикого пса! С тех пор он позволял гладить себя и даже выдёргивать клещей. Более того, он начал сопровождать нас с Гретхен, держась шага на два сзади: сначала до границ территории, потом в пустыню и горы и, наконец, стал ходить со мной по шоссе мимо Мурад-Тепа и индивидуальных участков других псов, свирепо скаля на них зубы. Тут он выбегал вперёд меня, но недалеко — тоже шага на два. Если я заходила на их участки, он ждал моего возвращения на обочине шоссе.
Настойчивость Чёрного не привела Гретхен в восторг. Похоже, её начала мучить самая настоящая ревность, она принялась всячески отравлять ему жизнь. Один раз, когда она схватила его за заднюю лапу, он расценил мой окрик и небольшую взбучку, устроенную собственной собаке, как поощрение к ответным действиям. При следующем нападении (а оно последовало немедленно, невзирая на моё «фу!») он укусил её за круп. Она взвизгнула, но позы подчинения не приняла, а с оскаленными зубами отступила ко мне. Мне оставалось только одно — и дальше выполнять обязанности вожака, главная из которых заключается в том, что в его присутствии подчинённые не имеют права выяснять отношения. Я схватила Чёрного за холку и потрясла. И что же? Он немедленно лёг на землю, изобразив полное подчинение. Некоторое время Гретхен помнила о том, что Чёрный способен дать сдачу, и не трогала его. Потом она опять забылась, но не Чёрный. Он подставил ей для укуса плечо и застыл, растянув губы в улыбке. Убедившись, что она главнее, Гретхен успокоилась. Чёрный принялся заигрывать с ней в позе подчинённого приветствия, присев на передние лапы, виляя обрубком хвоста и стараясь лизнуть ризенушку в уголки губ, как это делала со старшими Камака. При разнице в размерах (среднеазиат был в полтора раза крупнее ризеншнауцера) сцена выглядела забавно. Но чего Чёрный никогда не уступал, так это еды — скалился, если Гретхен пыталась к нему подойти. (Мы кормили трех собак — Чёрного, Камаку и Гретхен — каждого из своей миски.) Гретхен тоже рычала, но немедленно отходила. Когда ела она, пёс ни разу не пытался к ней приблизиться, хотя терпеливо ждал, не останется ли после неё кусочка. Потом тщательно обнюхивал то место, где стояла её миска. Один раз в городе Шаартуз мы купили минтая. Вероятно, рыбу пёс видел первый раз в жизни. Он осторожно понюхал её, но есть отказался. Зато не отказалась Гретхен: для неё рыба была привычным кормом. Внимательно пронаблюдав за ней и убедившись, что она ест именно рыбу, Чёрный тоже стал есть этот непривычный корм!
Обучение методом подражания
Но самое интересное произошло, когда я взялась напомнить своей собаке, разболтавшейся в экспедиционных условиях, общий курс дрессировки! Чёрный долго смотрел, пытаясь понять, за что она получает кусочки печенья, и… стал имитировать её действия! Она садилась, ложилась и вставала по команде — и он тоже! Получив заслуженное поощрение, Чёрный прямо-таки расцвёл и принялся выполнять команды с таким рвением, какого я не встречала ни у одной цивилизованной собаки. В заключение я бросала своей собаке резиновое колечко, и она, естественно, принесла его. Предложить то же упражнение Чёрному я не могла, боясь спровоцировать конфликт: Гретхен охраняла свои игрушки похлеще еды. Убрав колечко в сумку, я отправилась гулять дальше. Овчарка отбежала в сторону. И вдруг я почувствовала, что Чёрный осторожно тычет меня чем-то в бок. Я посмотрела — пёс держал в зубах рваную резиновую галошу и, виляя хвостом, предлагал её мне. Конечно, он тут же получил свою порцию лакомства.
Обученная городская собака нашла бы вещь с запахом хозяина или схватила бы первую попавшуюся (палки, тряпки и прочий мусор валялись там же, где пёс подобрал свою находку).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Взрослый пёс отступил, сохраняя собственное достоинство. В общем, ситуация оказалась скорее комичной, чем серьёзной. Но она лишний раз подтвердила, что среднеазиатские овчарки считают чужаками людей без собак.
Иерархия в зоне
На территории зоны высокоранговое положение занимал, без сомнения, Рыжий. Но сложившаяся система была нарушена: рабочие привезли и выпустили шестимесячного щенка, которого я окрестила Черненьким. Все четвероногие жители зоны встретили его грозным рычанием, но Рыжий обнюхал и удалился, а Чёрный схватил зубами за холку, хотя новичок старательно принимал позу подчинения. Люди принялись кидать в Чёрного камнями, и Рыжий тут же поддержал их инициативу — тоже набросился на него. В течение нескольких дней Черненький держался особняком, подчиняясь всем, кроме Камаки.
Рыжий и Чёрный делали вид, что его не замечают, а щенки Белый и Гиеновый проявляли агрессию, отгоняя Черненького от того места, где они спали. Если раньше Белый доминировал над Гиеновым, то теперь между ними начались нешуточные сражения. Потом Черненький присоединился к ним на положении самого низкорангового. Три щенка научились играть между собой, но эту игру эдаким вальяжным приветствием всегда начинали старожилы. Причём игра часто переходила у них в драку, при этом новенький отбегал в сторону, предоставляя возможность выяснять отношения без него. Рыжий никогда не играл с подросшими щенками, исключение делалось для Камаки: она подбегала к нему, лизала уголки губ, потом принималась носиться кругами. Рыжий, немножко побегав за ней, уходил по своим взрослым делам. Зато Чёрный и Камака играли очень бурно и подолгу. Камаке позволялось кусать огромного пса за лапы и огрызок хвоста, а он в ответ осторожно забирал в пасть почти все её маленькое туловище. Иногда он играл с подросшими щенками, вмешивался в их драки и разгонял обоих.
Когда собакам выносили объедки, первая порция доставалась Рыжему. Наевшись, пёс отходил в сторону, и его место занимали щенки. Белый и Гиеновый ели вместе, но всегда ссорились, оспаривая каждый кусок. Черненький подъедал то, что оставалось после всех. Рыжий, даже будучи сытым, отгонял Чёрного, а Чёрный в свою очередь шпынял щенков.
Приручение Чёрного
Чёрный проявлял любопытство к нашей жизни. Смотрел издали, как я играю с Гретхен. Он подбирал пищу, которую мы ему предлагали, хотя и не приближался к нам ближе, чем на полтора метра. Я стала бросать лакомые кусочки себе под ноги и на несколько минут застывала в неподвижности. Пёс подкрадывался, хватал их и отбегал.
Наконец, он взял первый кусок с протянутой ладони, но трогать себя не позволял — сразу отскакивал. В какой-то момент я дотронулась до его лба, он прихватил меня зубами, но даже сам взвизгнул от страха. Отскочив, по своему обыкновению, он не убежал, а задумался в буквальном смысле слова. И вдруг решился, как люди решаются броситься с вышки в холодную воду, подошёл вплотную и прижался ко мне головой и плечом. Какое же чувство восторга я испытала от этого жеста доверия огромного полудикого пса! С тех пор он позволял гладить себя и даже выдёргивать клещей. Более того, он начал сопровождать нас с Гретхен, держась шага на два сзади: сначала до границ территории, потом в пустыню и горы и, наконец, стал ходить со мной по шоссе мимо Мурад-Тепа и индивидуальных участков других псов, свирепо скаля на них зубы. Тут он выбегал вперёд меня, но недалеко — тоже шага на два. Если я заходила на их участки, он ждал моего возвращения на обочине шоссе.
Настойчивость Чёрного не привела Гретхен в восторг. Похоже, её начала мучить самая настоящая ревность, она принялась всячески отравлять ему жизнь. Один раз, когда она схватила его за заднюю лапу, он расценил мой окрик и небольшую взбучку, устроенную собственной собаке, как поощрение к ответным действиям. При следующем нападении (а оно последовало немедленно, невзирая на моё «фу!») он укусил её за круп. Она взвизгнула, но позы подчинения не приняла, а с оскаленными зубами отступила ко мне. Мне оставалось только одно — и дальше выполнять обязанности вожака, главная из которых заключается в том, что в его присутствии подчинённые не имеют права выяснять отношения. Я схватила Чёрного за холку и потрясла. И что же? Он немедленно лёг на землю, изобразив полное подчинение. Некоторое время Гретхен помнила о том, что Чёрный способен дать сдачу, и не трогала его. Потом она опять забылась, но не Чёрный. Он подставил ей для укуса плечо и застыл, растянув губы в улыбке. Убедившись, что она главнее, Гретхен успокоилась. Чёрный принялся заигрывать с ней в позе подчинённого приветствия, присев на передние лапы, виляя обрубком хвоста и стараясь лизнуть ризенушку в уголки губ, как это делала со старшими Камака. При разнице в размерах (среднеазиат был в полтора раза крупнее ризеншнауцера) сцена выглядела забавно. Но чего Чёрный никогда не уступал, так это еды — скалился, если Гретхен пыталась к нему подойти. (Мы кормили трех собак — Чёрного, Камаку и Гретхен — каждого из своей миски.) Гретхен тоже рычала, но немедленно отходила. Когда ела она, пёс ни разу не пытался к ней приблизиться, хотя терпеливо ждал, не останется ли после неё кусочка. Потом тщательно обнюхивал то место, где стояла её миска. Один раз в городе Шаартуз мы купили минтая. Вероятно, рыбу пёс видел первый раз в жизни. Он осторожно понюхал её, но есть отказался. Зато не отказалась Гретхен: для неё рыба была привычным кормом. Внимательно пронаблюдав за ней и убедившись, что она ест именно рыбу, Чёрный тоже стал есть этот непривычный корм!
Обучение методом подражания
Но самое интересное произошло, когда я взялась напомнить своей собаке, разболтавшейся в экспедиционных условиях, общий курс дрессировки! Чёрный долго смотрел, пытаясь понять, за что она получает кусочки печенья, и… стал имитировать её действия! Она садилась, ложилась и вставала по команде — и он тоже! Получив заслуженное поощрение, Чёрный прямо-таки расцвёл и принялся выполнять команды с таким рвением, какого я не встречала ни у одной цивилизованной собаки. В заключение я бросала своей собаке резиновое колечко, и она, естественно, принесла его. Предложить то же упражнение Чёрному я не могла, боясь спровоцировать конфликт: Гретхен охраняла свои игрушки похлеще еды. Убрав колечко в сумку, я отправилась гулять дальше. Овчарка отбежала в сторону. И вдруг я почувствовала, что Чёрный осторожно тычет меня чем-то в бок. Я посмотрела — пёс держал в зубах рваную резиновую галошу и, виляя хвостом, предлагал её мне. Конечно, он тут же получил свою порцию лакомства.
Обученная городская собака нашла бы вещь с запахом хозяина или схватила бы первую попавшуюся (палки, тряпки и прочий мусор валялись там же, где пёс подобрал свою находку).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94