- Где тебя черти носят, Ирода поганого? - спросила она.
- Не мог, Зинка, уснуть, как ночью проснулся. Да ты не боись! Все у нас нормально, нормальней некуда. Вот только мне в город съездить надо.
- В город? - она подозрительно прищурилась. - Зачем тебе?
- Во-первых, десятку этому лейтенанту милиции отдать. Во-вторых, пока я по полям гулял да над берегом Волги посиживал - понял я, что мне надо милиции поведать, и чтобы всей правды не открывать и чтобы бандиты нас в покое оставили. И чем скорее я сгоняю, тем лучше.
- Ой, смотри! - совсем Зинка скисла. - Не знаю, что ты там удумал, но как бы и тебе, и нам это потом десять раз не отлилось! У тебя ж порой такие эти бывают... фантазии, что пойди расхлебай твое варево! Особенно когда ты себя очень хитрым вдруг воображаешь - тут, вообще, всех святых выноси! Вспомни хотя бы историю с мотоциклом...
Ну, что было, то было. Я когда мотоцикл толкануть решил - а чего там, сам я давно не езжу, и сыновьям не особо к чему, с ним возни не оберешься, да и бензин все дорожает, а деньги позарез были нужны, мы без копейки остались, в самом буквальном смысле - так мне предложил мужик оформить сделку на одну сумму, а на руки он мне выдаст другую, чтобы, значит, потом насчет налога с продаж на меня не наехали. Ну, на какую сумму документы подписали, такую он мне и выдал, а от выплаты остального увильнул. Оно, конечно, для нас тогда и пятьсот рублей были огромные деньги, в нашем-то положении, только вот мы никак не думали мотоцикл меньше, чем за тысячу двести отдать... Ну, Зинка меня тогда перепилила, что "сам себя перехитрил", и до сих пор мне эту историю порой поминает. Я-то молчу, не спорю, пусть баба поворчит, если ей на душе от того легче сделается. Только тут ведь совсем другая история - правда, я и про Татьяну-Катерину, и про пятьдесят рублей молчу, естественно.
- Клянусь тебе, худого не выйдет! - сказал я (а стоило, вообще-то, призадуматься, действительно ли не выйдет). - Дай мне лучше десятку для возврату лейтенанту, да шесть рублей на автобус - в оба конца, значит - а я быстренько переоденусь да на автобус побегу.
Зинка повздыхала, не делаю ли я дурость, но шестнадцать рублей мне выделила. А я, значит, в чистую рубашку, в чистые брюки, в сандалии переметнулся, полусотенную бумажку в нагрудном кармане спрятал и на автобус припустил.
Добрался до остановки, потом на остановке подождал, и все-таки меня сомнения одолевать стали. Татьяна-Катерина - она, понимаешь, по одному моему пересказу во Владимире милицейское (или, там, чекистское, мне без разницы) нутро учуяла - так неужели бандиты, которые несколько лет с ним общались и у которых нюх и глаз острые, ни разу бы не углядели, не унюхали в нем этот душок следователя? Профессиональную эту закваску, которую не вытравишь, ни разу за его ухватками не разглядели?
Впрочем, подумал я, мне-то что? Даже если Татьяна-Катерина ошибается, и Владимир - обыкновенный бандюга, без чекистского прошлого, то, все равно, если я недоверие и раздоры между бандитами посею, то, авось, подзабудут они обо мне. А начнут меня пытать, откуда я эти сведения взял Татьяна-Катерина сама позволила на неё все валить и её закладывать. Вот пусть с ней и разбираются. Еще посмотрим тогда, кто из них уцелеет!
На том я сел в автобус и в город покатил.
Раньше половины восьмого утра, значит, я уже был в городе. От остановки до отделения милиции - пять минут. Добежал, не заметил.
- Здравствуйте, - обратился к дежурному милиционеру. - Гущиков Владислав Антонович у себя?
- Вот-вот будет... А зачем он тебе?
- Десятку вернуть.
Милиционер хмыкнул.
- Вон, садись, подожди его у дверей его кабинета.
Я и сел, где мне указали.
Прождал недолго. Только глазки стали закрываться и прикемарил я, вроде бы, после бессонных-то ночей и всех потрясений, как у меня над ухом голос прозвучал:
- Бурцев? Не ожидал, что ты таким обязательным окажешься.
Я вздрогнул, встрепыхнулся, ещё соображал секунду, где я и на каком я свете, потому что и минуты не продремал, а уже и сновидения полезли, и какая-то чушь сниться начала. Вроде того привиделось, что кто-то меня сзади за шею стиснул и твердит: "Врешь, не уйдешь!", а я и позвать Татьяну-Катерину не могу, чтоб она меня освободила, хотя она совсем рядом, труп "таджички" внимательно разглядывает, а вокруг "таджички" другие покойнички упакованные лежат, во всей красе...
Но очнулся и на ноги вскочил. Только глазками несколько лишних раз моргнул.
- Как же, - сказал, - с вами-то не быть обязательным? Вот, деньги привез.
А он уже свой кабинет отпер и внутрь прошел, кивнув мне на ходу:
- Давай сюда деньги.
Я зашел в кабинет, десятку ему на стол положил, замялся. Он, в бумаги уже успевший погрузиться, искоса на меня взглянул:
- Ну? Что еще? Теперь тебе двадцарик одолжить, на самогонку, чтобы твою честность вознаградить?
- Нет, - ответил я. - Мне бы... Мне всего один вопрос задать хочется... Хотя вряд ли вы на него ответите...
- По делу хоть вопрос?
- Наверно, по делу, - осторожно сказал я. - А так... Это вам судить. Может, я насочинял невесть чего. А может, сую нос туда, куда мне не полагается, и вы мне сейчас по этому носу дадите.
Он откинулся на спинку стула и с любопытством поглядел на меня.
- Валяй, спрашивай. А вот отвечу или нет... это я тебе обещать не могу.
- Хорошо... - я глубокий вдох сделал, думая, что вот такие моменты и называются "либо пан, либо пропал". - Скажите, этих Губу, Фому и Смальца отпустили из-за Губы? Из-за того, что он из ваших, поэтому ради него и надавили на вас, а отпустить его, не отпустив остальных, было нельзя?
Лейтенант сначала рот открыл, будто обругать меня хотел по-матерному за дикие мои фантазии да и послать куда подальше из своего кабинета, но потом пасть захлопнул и посылать передумал. Поглядел на меня угрюмо и спокойно так спросил:
- А с чего ты взял, что он из наших?
- Ну, померещилось мне так. Может, не совсем из ваших, а из КГБ, или как это теперь называется, и даже вернее, что оттуда, уж больно ухватки у него стальные... Понимаете, после того, как я у вас на допросе побывал, мне в голову пришло: если Николай - ну, Фома - по бандитски из меня душу тряс, насчет того, где можно младшего Горбылкина найти, и прочего на тему, то Владимир "Губа" меня аккуратно так допрашивал, и при этом с такой въедливостью, что лучше бы он мне руки ломал. Ну, чисто в милицейском стиле. И припомнил я, и сообразил, что когда он меня на противоречиях ловить пытался, то глаза, когда он за моими реакциями следил, были такие... глаза следователя, а не бандита, понимаете? Профессиональный такой взгляд, который он в себе сдержать не мог, я так понимаю. И потом, соображаю я, когда есть такие улики как кровь в багажнике и остальное, то обычного бандита под любой залог не выпустили бы, будь у него хоть сто миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89