Во Дворце был устроен пир для Королей и Королевы, Принцесс и четверых детей, включая Кити-которая-была-Фидо. К королевскому столу, в качестве гостя, также был приглашён Рубен, отозванный по такому случаю с командования его Морскими Ежами (???). Принцесса Фрейя попросила, чтобы отправили приглашение и Ульфину, но, когда Личный Секретарь Короля — крайне вежливая каракатица — закончила оформлять послание, красиво написанное её собственными чернилами, выяснилось, что вручить его невозможно, так как Ульфина нигде не нашли.
Праздник был воистину великолепен. Омрачало его лишь то, что Кити всё ещё оставалась Фидо, королевским питомцем, и её глаза продолжали излучать холод забвения, отзывавшийся болью в сердцах братьев и сестры. Рубен же сидел по правую руку от Королевы, и казалось, с того момента, как он занял свое место, его мысли были посвящены только ей. Речь мальчика отличалась рассудительностью и скромностью, Фрэнсис отметил, что за время пребывания в Мореленде Рубен выучился говорить нормально, не переходя на язык цыган из цирка. Главнокомандующий Силами Глубинного Народа расположился по левую руку от своего Короля. Король Русалок сидел между своими счастливыми дочерьми, а дети оказались между Главным Астрологом и Хранителем Музея Чужеземных Диковин, которого их новая встреча обрадовала больше, нежели он сам от себя ожидал, дружелюбие же его превзошло самые смелые ожидания ребят. Все были чрезвычайно счастливы, даже Фидо-которая-была-Кити, сидевшая на коленях у Королевы и подкармливаемая вкусностями с блюда самой Государыни.
Это произошло, когда пиршество было в самом разгаре, сразу после того, как все выпили за здоровье обоих Главнокомандующих, — посреди бурных рукоплесканий рыба-официант, прикрыв рот плавником, что-то прошептала Королеве Глубинного Народа.
— Конечно, — ответила Она, — введите его.
Человеком, о котором шла речь, оказался Ульфин. В руках юноша держал жемчужную накидку и чешуйчатый хвост. Он опустился на одно колено и протянул их Королю Русалок, бросив мимолётный, полный сомнений взгляд в сторону Хранителя Музея Чужеземных Диковин.
Король взял их и, осмотрев накидку, вытащил из кармана три золотых коробочки.
— Это королевская привилегия — иметь три, — Король лучезарно обратился к Королеве, — на всякий случай. Могу я просить о разрешении Вашего Величества отдать одну из них Вашему маленькому питомцу. Уверен, Вы также стремитесь вернуть девочку к сестре и братьям.
Королеве не оставалось ничего кроме как согласиться, хотя её сердце и наполнилось болью от разлуки с маленькой Фидо-Кэтлин, которую она так сильно полюбила. Правда, оставалась надежда, что Рубен позволит Её Величеству усыновить его; возможно, он будет значить для неё больше, чем несколько Фидо. Королева сама подала эликсир девочке, и как только Кити проглотила его, ослабила объятья в ожидании, что её любимица бросится к своим братьям и сестре. Но для Кити всё было так, будто с момента, как она вошла в этот зал пленницей, прошёл всего один миг. И когда она вдруг увидела, что её братья и сестра — почётные гости на, очевидно, совершенно грандиозном и весёлом празднике, обнаружила, что сама также сидит на почётном месте — на коленях у самой Королевы — она только крепче прижалась к этой величественной леди и громким звонким голоском прокричала:
— Привет, Мэйвис! Как всё здорово превратилось. Напиток, который она дала нам, был волшебный: он заставил всех подружиться и вместе веселиться — я так рада! Ты — хорошая Королева, — добавила она, — с твоей стороны так мило посадить меня к себе на колени.
Так что все были рады: только Принцесса Фрейя выглядела печальной и озадаченной, а её глаза следили за Ульфином — он откланялся и собирался покинуть королевское общество. Юноша почти достиг двери, когда она наклонилась к отцу, сидевшему рядом, и быстро зашептала в королевское ухо:
— О, Отец, не дай ему так уйти. Он должен присутствовать на банкете. Без него мы бы ничего не сделали.
— Верно, — согласился Король, — но я думал, что он отклонил приглашение.
— Отклонил? — переспросила Принцесса. — Ой, позови его обратно!
— Я могу сбегать, — предложила Мэйвис, и, выскользнув из-за стола, покинула главный зал.
— Если ты придвинешься ко мне, Отец, — любезно предложила Майя, — молодой человек сможет сесть между тобой и моей сестрой.
Так Ульфин очутился там, где не смел себя представить даже в самых смелых мечтах.
Пир являл собой сколь необычное, столь и захватывающее дух зрелище, ибо Русалки были прекрасны как божий день, пятеро ребят — милы ровно настолько, насколько это возможно для любых пятерых детей, Король и Королева Глубинного Народа — просто очаровательны. И вся эта красота забавно контрастировала со странными тяжёлыми чертами глубинных жителей, сидевших за тем же столом и вполне добродушно и дружелюбно потчевавших своих недавних врагов.
Контраст между Принцессой Фреей и Ульфином был особенно заметен, так как они склоняли головы друг к другу во время беседы.
— Принцесса, — говорил он, — завтра вы вернётесь в свое королевство, и я больше никогда вас не увижу.
Девушка не знала, что сказать, ибо не могла не признать эту горькую правду.
— Но, — продолжал юноша, — всю мою жизнь я буду радоваться тому, что узнал и полюбил такую милую и прекрасную Принцессу.
И вновь ей нечего было ответить.
— Принцесса, — вновь обратился он к ней. — Знаешь, что бы я сказал тебе, будь я Принцем?
— Да, — ответила Фрейя. — Я знаю, что бы ты сказал, как и то, что я бы ответила, милый Ульфин, если б ты только был морелендцем… Я хочу сказать, если бы твое лицо было похожим на наши. Но пока ты — глубинный житель, а я — Русалка, могу только пообещать, что никогда не забуду тебя и никогда не выйду замуж за другого…
— То есть всё, что мешает тебе выйти за меня замуж, — моё лицо? — неожиданно пылко спросил юноша, и она ответила:
— Конечно.
Тогда Ульфин вскочил на ноги:
— Ваши Величества, — воскликнул он, — и вы, Господин Главный Астролог, разве не настал момент, когда мы, став на этом празднике друзьями, можем сбросить маски?
Чужеземцы обменялись вопросительными взглядами.
Монархи и Астрологи подали знак согласия, и тут с шуршанием и дребезжанием начали стаскиваться шлемы, застёжки на латах расстёгивались, и Русалкам казалось, что Глубинный народ снимает свою кожу. На самом же деле то, что они сняли, было их толстой чешуйчатой бронёй, под которой оказались не менее роскошно и богато одетые и столь же красивые люди, как и сами Русалки.
— Но, — воскликнула Майя, — это просто чудесно! Мы думали, что броня на вас постоянно, то есть… то есть, что она росла на вас, понимаете…
Глубинный народ заливисто расхохотался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Праздник был воистину великолепен. Омрачало его лишь то, что Кити всё ещё оставалась Фидо, королевским питомцем, и её глаза продолжали излучать холод забвения, отзывавшийся болью в сердцах братьев и сестры. Рубен же сидел по правую руку от Королевы, и казалось, с того момента, как он занял свое место, его мысли были посвящены только ей. Речь мальчика отличалась рассудительностью и скромностью, Фрэнсис отметил, что за время пребывания в Мореленде Рубен выучился говорить нормально, не переходя на язык цыган из цирка. Главнокомандующий Силами Глубинного Народа расположился по левую руку от своего Короля. Король Русалок сидел между своими счастливыми дочерьми, а дети оказались между Главным Астрологом и Хранителем Музея Чужеземных Диковин, которого их новая встреча обрадовала больше, нежели он сам от себя ожидал, дружелюбие же его превзошло самые смелые ожидания ребят. Все были чрезвычайно счастливы, даже Фидо-которая-была-Кити, сидевшая на коленях у Королевы и подкармливаемая вкусностями с блюда самой Государыни.
Это произошло, когда пиршество было в самом разгаре, сразу после того, как все выпили за здоровье обоих Главнокомандующих, — посреди бурных рукоплесканий рыба-официант, прикрыв рот плавником, что-то прошептала Королеве Глубинного Народа.
— Конечно, — ответила Она, — введите его.
Человеком, о котором шла речь, оказался Ульфин. В руках юноша держал жемчужную накидку и чешуйчатый хвост. Он опустился на одно колено и протянул их Королю Русалок, бросив мимолётный, полный сомнений взгляд в сторону Хранителя Музея Чужеземных Диковин.
Король взял их и, осмотрев накидку, вытащил из кармана три золотых коробочки.
— Это королевская привилегия — иметь три, — Король лучезарно обратился к Королеве, — на всякий случай. Могу я просить о разрешении Вашего Величества отдать одну из них Вашему маленькому питомцу. Уверен, Вы также стремитесь вернуть девочку к сестре и братьям.
Королеве не оставалось ничего кроме как согласиться, хотя её сердце и наполнилось болью от разлуки с маленькой Фидо-Кэтлин, которую она так сильно полюбила. Правда, оставалась надежда, что Рубен позволит Её Величеству усыновить его; возможно, он будет значить для неё больше, чем несколько Фидо. Королева сама подала эликсир девочке, и как только Кити проглотила его, ослабила объятья в ожидании, что её любимица бросится к своим братьям и сестре. Но для Кити всё было так, будто с момента, как она вошла в этот зал пленницей, прошёл всего один миг. И когда она вдруг увидела, что её братья и сестра — почётные гости на, очевидно, совершенно грандиозном и весёлом празднике, обнаружила, что сама также сидит на почётном месте — на коленях у самой Королевы — она только крепче прижалась к этой величественной леди и громким звонким голоском прокричала:
— Привет, Мэйвис! Как всё здорово превратилось. Напиток, который она дала нам, был волшебный: он заставил всех подружиться и вместе веселиться — я так рада! Ты — хорошая Королева, — добавила она, — с твоей стороны так мило посадить меня к себе на колени.
Так что все были рады: только Принцесса Фрейя выглядела печальной и озадаченной, а её глаза следили за Ульфином — он откланялся и собирался покинуть королевское общество. Юноша почти достиг двери, когда она наклонилась к отцу, сидевшему рядом, и быстро зашептала в королевское ухо:
— О, Отец, не дай ему так уйти. Он должен присутствовать на банкете. Без него мы бы ничего не сделали.
— Верно, — согласился Король, — но я думал, что он отклонил приглашение.
— Отклонил? — переспросила Принцесса. — Ой, позови его обратно!
— Я могу сбегать, — предложила Мэйвис, и, выскользнув из-за стола, покинула главный зал.
— Если ты придвинешься ко мне, Отец, — любезно предложила Майя, — молодой человек сможет сесть между тобой и моей сестрой.
Так Ульфин очутился там, где не смел себя представить даже в самых смелых мечтах.
Пир являл собой сколь необычное, столь и захватывающее дух зрелище, ибо Русалки были прекрасны как божий день, пятеро ребят — милы ровно настолько, насколько это возможно для любых пятерых детей, Король и Королева Глубинного Народа — просто очаровательны. И вся эта красота забавно контрастировала со странными тяжёлыми чертами глубинных жителей, сидевших за тем же столом и вполне добродушно и дружелюбно потчевавших своих недавних врагов.
Контраст между Принцессой Фреей и Ульфином был особенно заметен, так как они склоняли головы друг к другу во время беседы.
— Принцесса, — говорил он, — завтра вы вернётесь в свое королевство, и я больше никогда вас не увижу.
Девушка не знала, что сказать, ибо не могла не признать эту горькую правду.
— Но, — продолжал юноша, — всю мою жизнь я буду радоваться тому, что узнал и полюбил такую милую и прекрасную Принцессу.
И вновь ей нечего было ответить.
— Принцесса, — вновь обратился он к ней. — Знаешь, что бы я сказал тебе, будь я Принцем?
— Да, — ответила Фрейя. — Я знаю, что бы ты сказал, как и то, что я бы ответила, милый Ульфин, если б ты только был морелендцем… Я хочу сказать, если бы твое лицо было похожим на наши. Но пока ты — глубинный житель, а я — Русалка, могу только пообещать, что никогда не забуду тебя и никогда не выйду замуж за другого…
— То есть всё, что мешает тебе выйти за меня замуж, — моё лицо? — неожиданно пылко спросил юноша, и она ответила:
— Конечно.
Тогда Ульфин вскочил на ноги:
— Ваши Величества, — воскликнул он, — и вы, Господин Главный Астролог, разве не настал момент, когда мы, став на этом празднике друзьями, можем сбросить маски?
Чужеземцы обменялись вопросительными взглядами.
Монархи и Астрологи подали знак согласия, и тут с шуршанием и дребезжанием начали стаскиваться шлемы, застёжки на латах расстёгивались, и Русалкам казалось, что Глубинный народ снимает свою кожу. На самом же деле то, что они сняли, было их толстой чешуйчатой бронёй, под которой оказались не менее роскошно и богато одетые и столь же красивые люди, как и сами Русалки.
— Но, — воскликнула Майя, — это просто чудесно! Мы думали, что броня на вас постоянно, то есть… то есть, что она росла на вас, понимаете…
Глубинный народ заливисто расхохотался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41