Подумай сама, Мэнди! Что у вас может быть общего? Она гораздо старше тебя. Я дала бы ей на вид лет шестнадцать, но оказалось, ей только четырнадцать. И носит такие каблучищи! Надеюсь, миссис Уильямс знала, на что шла. — Мама цокнула языком.
Я крошила в пальцах пирог, кляня себя, что не решилась сама пойти в гости к Тане. После маминых слов она решит, что я беспомощное дитя. А разве не так? Зачем Тане такая подруга, как я?
Но не прошло и часа, как раздался громкий стук в дверь. Веселое, назойливое «тра-та-та-та-та».
— Кто бы это мог быть? — удивилась мама.
А я сразу же догадалась!
— Приветики! — сказала Таня, едва мама успела распахнуть дверь. Она облизнула губы, будто на них все еще были крошки пирога. — Спасибо за угощение, просто класс! — Она протянула пустую коробку.
— Неужели ты съела все одна? — поразилась мама.
— И не сомневайтесь, — ответила Таня. — Разве что дала слизнуть пудру Саймону и Чарли. Зубов у них нет, жевать они не могут, а Пэт, бедолага, сидит на какой-то дурацкой диете. Повезло мне, а? — Она похлопала себя по плоскому животу и подмигнула. Не маме, нет. Она смотрела мимо нее. На меня. — Ты Мэнди, правильно? — спросила она.
Я кивнула.
— Давай знакомиться, — сказала она и переступила через порог, ловко проскользнув на своих каблуках мимо мамы, пытавшейся перегородить проход.
Мама нахмурилась и обернулась.
— Мэнди надо отдыхать, — произнесла она строгим-престрогим голосом. — Познакомитесь как-нибудь в другой раз.
Когда мама сердится, у меня всегда внутренности сжимаются в комок и я беспрекословно подчиняюсь.
Таня лишь рассмеялась. Не грубо, нет. У нее оказался солнечный, переливчатый смех, вызывающий желание улыбнуться в ответ. Даже мама и та растаяла.
— Мэнди отдыхала весь день, правда, Мэнди? А теперь ты хочешь, чтобы я с тобой поиграла, да?
Она говорила со мной как с маленькой девочкой, едва вылезшей из пеленок. Ну и пусть.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Таня уже прошла на середину прихожей и стояла рядом со мной. Протянула руку, коснувшись моего локтя. Ее ногти, покрытые фиолетовым лаком, были обкусаны до мяса. И все же это был высший шик.
— Покажи мне свою комнату, — велела Таня, слегка подталкивая меня к лестнице.
Я послушно повела ее за собой на второй этаж. Таня отстукивала ногтями на перилах причудливый ритм. Мама осталась в прихожей, перед открытой дверью, хотя уже было ясно, что Таню не выгнать.
— Ну, хорошо. Но только на десять минут! — неохотно крикнула мама.
Она нерешительно топталась внизу. Я испугалась, что она последует за нами, и намеренно не стала оборачиваться. Едва мы с Таней вошли в комнату, я захлопнула дверь.
— Ух ты! — воскликнула Таня, озираясь по сторонам.
Я растерянно уставилась на нее. Кажется, ей действительно понравилась моя комната. А вот Мелани смеялась над моей спальней.
— Здесь все такое розовое, уютное и девчачье, — сказала Таня, скидывая туфли и переступая на белый ворсистый ковер. Зашевелила пальцами. — Всю жизнь мечтала о таком ковре. И как у тебя получается держать его таким белым и чистым? Ох, а какая кровать!
С разбегу плюхнувшись на кровать, она с восторгом подскакивала на розовом покрывале в цветочек. Затем легла лицом вниз на подушку в кружевной наволочке, так что я видела только ее апельсиново-рыжие волосы.
— И пахнет свежестью, — сказала она, с наслаждением вдыхая запах чистого белья. Тут под руку ей попалась Оливия. — Приветик! А ты кто такая?
Я вздрогнула.
— Я когда-то собирала обезьянок, — хрипло произнесла я, махнув рукой в сторону полки, где сидели мои мартышки, аккуратно сложив лапки. Тоненькие хвостики колечками свешивались вниз. Только у гориллы Гертруды не было хвоста. Из-за своего роста она не помещалась на полке. Она сидела на полу, растопырив вытянутые лапы, будто раскрывая мне любящие объятия.
Таня метнулась с кровати прямо в эти пушистые объятия и уселась на колени Гертруде, как в кресло.
— Он щекотный, — сказала она.
Я решила не говорить, что Гертруда — «она», а не «он». У меня кружилась голова от того, как Таня носилась по комнате. Я скромно присела на краешек кровати, словно я была здесь гостьей.
Таня не выпускала из руки Оливию.
— Все-таки эта лучше всех, — сказала она.
— Я тоже так считаю, — обрадовалась я. — Ее зовут Оливия. — Я покраснела — вдруг Таня решит, что только дурочки дают имена куклам.
— Приятно познакомиться, Оливия. Судя по имени, вы у нас аристократка, — сказала Таня. Покивала головой Оливии. — Так и есть, милочка, — манерно произнесла она за Оливию.
Я воображала себе голос любимицы совершенно иначе, но не стала спорить.
— У нас с ней одинаковый цвет волос! — сказала Таня и скорчила смешную мартышечью гримасу. — Тебе нравится, Мэнди?
— Замечательный цвет, — сказала я.
— Конечно, на самом деле у меня не такие волосы. От природы они темно-русые. Но так веселее, правда?
— Конечно.
— Я хочу как-нибудь покраситься в черный. Как готы. И ведьмы. Как считаешь, мне пойдет?
Я не знала, что ответить. Таня спрашивает мое мнение! Я до сих пор не могла поверить, что она сидит в моей спальне и запросто болтает со мной.
— Или стану светленькой, как ты, — продолжала Таня. — У тебя чудесные волосы.
— У меня? — пораженно переспросила я.
— У моей сестренки точно такие же. Светлые и длинные. Вы очень похожи. На секунду я приняла тебя за нее, когда увидела в окне. Я чокнутая, да?
Я неуверенно улыбнулась.
— Я расчесывала Кармель волосы каждый день. Я здорово расчесываю длинные волосы. Если хочешь, я сделаю тебе прическу.
— Правда-правда?
— Ну конечно.
Она усадила меня перед зеркалом и расплела мои дурацкие косички. Затем бережно расчесала волосы, нисколечки не больно, лучше даже, чем мама.
— Здорово я навострилась, правда? — спросила Таня. — Это потому, что Кармель вопит как резаная, если потянуть слишком сильно. Иногда она извивается и крутит головой. С тобой гораздо проще.
— А Кармель тоже живет у миссис Уильямс? — спросила я.
Таня замерла. Ее лицо застыло в гримасе. Я испугалась. Через миг она уже расчесывала мне волосы, не говоря ни слова. Я не осмелилась повторить вопрос.
Она зачесала мне волосы наверх, накрутила на пальцы и одним ловким движением уложила в высокий пучок. Закрепила ленточками из косичек.
— Нравится?
— Еще бы!
— Спереди мы чуть-чуть выпустим, — сказала Таня, укладывая завиток на лоб и скручивая симпатичные колечки перед ушами. — Так?
— Так! — откликнулась я, подражая ее тону.
Я стала совсем иной. Взрослой. Почти Мирандой Радугой.
— У тебя есть лак? — спросила Таня.
Я покачала головой.
— Обязательно купи лак, без него не будет держаться. А еще заколок и резинок. У Кармель были горы заколок.
Таня помолчала.
— Я и младшим братьям делала прическу, стригла их раз в месяц и все такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Я крошила в пальцах пирог, кляня себя, что не решилась сама пойти в гости к Тане. После маминых слов она решит, что я беспомощное дитя. А разве не так? Зачем Тане такая подруга, как я?
Но не прошло и часа, как раздался громкий стук в дверь. Веселое, назойливое «тра-та-та-та-та».
— Кто бы это мог быть? — удивилась мама.
А я сразу же догадалась!
— Приветики! — сказала Таня, едва мама успела распахнуть дверь. Она облизнула губы, будто на них все еще были крошки пирога. — Спасибо за угощение, просто класс! — Она протянула пустую коробку.
— Неужели ты съела все одна? — поразилась мама.
— И не сомневайтесь, — ответила Таня. — Разве что дала слизнуть пудру Саймону и Чарли. Зубов у них нет, жевать они не могут, а Пэт, бедолага, сидит на какой-то дурацкой диете. Повезло мне, а? — Она похлопала себя по плоскому животу и подмигнула. Не маме, нет. Она смотрела мимо нее. На меня. — Ты Мэнди, правильно? — спросила она.
Я кивнула.
— Давай знакомиться, — сказала она и переступила через порог, ловко проскользнув на своих каблуках мимо мамы, пытавшейся перегородить проход.
Мама нахмурилась и обернулась.
— Мэнди надо отдыхать, — произнесла она строгим-престрогим голосом. — Познакомитесь как-нибудь в другой раз.
Когда мама сердится, у меня всегда внутренности сжимаются в комок и я беспрекословно подчиняюсь.
Таня лишь рассмеялась. Не грубо, нет. У нее оказался солнечный, переливчатый смех, вызывающий желание улыбнуться в ответ. Даже мама и та растаяла.
— Мэнди отдыхала весь день, правда, Мэнди? А теперь ты хочешь, чтобы я с тобой поиграла, да?
Она говорила со мной как с маленькой девочкой, едва вылезшей из пеленок. Ну и пусть.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Таня уже прошла на середину прихожей и стояла рядом со мной. Протянула руку, коснувшись моего локтя. Ее ногти, покрытые фиолетовым лаком, были обкусаны до мяса. И все же это был высший шик.
— Покажи мне свою комнату, — велела Таня, слегка подталкивая меня к лестнице.
Я послушно повела ее за собой на второй этаж. Таня отстукивала ногтями на перилах причудливый ритм. Мама осталась в прихожей, перед открытой дверью, хотя уже было ясно, что Таню не выгнать.
— Ну, хорошо. Но только на десять минут! — неохотно крикнула мама.
Она нерешительно топталась внизу. Я испугалась, что она последует за нами, и намеренно не стала оборачиваться. Едва мы с Таней вошли в комнату, я захлопнула дверь.
— Ух ты! — воскликнула Таня, озираясь по сторонам.
Я растерянно уставилась на нее. Кажется, ей действительно понравилась моя комната. А вот Мелани смеялась над моей спальней.
— Здесь все такое розовое, уютное и девчачье, — сказала Таня, скидывая туфли и переступая на белый ворсистый ковер. Зашевелила пальцами. — Всю жизнь мечтала о таком ковре. И как у тебя получается держать его таким белым и чистым? Ох, а какая кровать!
С разбегу плюхнувшись на кровать, она с восторгом подскакивала на розовом покрывале в цветочек. Затем легла лицом вниз на подушку в кружевной наволочке, так что я видела только ее апельсиново-рыжие волосы.
— И пахнет свежестью, — сказала она, с наслаждением вдыхая запах чистого белья. Тут под руку ей попалась Оливия. — Приветик! А ты кто такая?
Я вздрогнула.
— Я когда-то собирала обезьянок, — хрипло произнесла я, махнув рукой в сторону полки, где сидели мои мартышки, аккуратно сложив лапки. Тоненькие хвостики колечками свешивались вниз. Только у гориллы Гертруды не было хвоста. Из-за своего роста она не помещалась на полке. Она сидела на полу, растопырив вытянутые лапы, будто раскрывая мне любящие объятия.
Таня метнулась с кровати прямо в эти пушистые объятия и уселась на колени Гертруде, как в кресло.
— Он щекотный, — сказала она.
Я решила не говорить, что Гертруда — «она», а не «он». У меня кружилась голова от того, как Таня носилась по комнате. Я скромно присела на краешек кровати, словно я была здесь гостьей.
Таня не выпускала из руки Оливию.
— Все-таки эта лучше всех, — сказала она.
— Я тоже так считаю, — обрадовалась я. — Ее зовут Оливия. — Я покраснела — вдруг Таня решит, что только дурочки дают имена куклам.
— Приятно познакомиться, Оливия. Судя по имени, вы у нас аристократка, — сказала Таня. Покивала головой Оливии. — Так и есть, милочка, — манерно произнесла она за Оливию.
Я воображала себе голос любимицы совершенно иначе, но не стала спорить.
— У нас с ней одинаковый цвет волос! — сказала Таня и скорчила смешную мартышечью гримасу. — Тебе нравится, Мэнди?
— Замечательный цвет, — сказала я.
— Конечно, на самом деле у меня не такие волосы. От природы они темно-русые. Но так веселее, правда?
— Конечно.
— Я хочу как-нибудь покраситься в черный. Как готы. И ведьмы. Как считаешь, мне пойдет?
Я не знала, что ответить. Таня спрашивает мое мнение! Я до сих пор не могла поверить, что она сидит в моей спальне и запросто болтает со мной.
— Или стану светленькой, как ты, — продолжала Таня. — У тебя чудесные волосы.
— У меня? — пораженно переспросила я.
— У моей сестренки точно такие же. Светлые и длинные. Вы очень похожи. На секунду я приняла тебя за нее, когда увидела в окне. Я чокнутая, да?
Я неуверенно улыбнулась.
— Я расчесывала Кармель волосы каждый день. Я здорово расчесываю длинные волосы. Если хочешь, я сделаю тебе прическу.
— Правда-правда?
— Ну конечно.
Она усадила меня перед зеркалом и расплела мои дурацкие косички. Затем бережно расчесала волосы, нисколечки не больно, лучше даже, чем мама.
— Здорово я навострилась, правда? — спросила Таня. — Это потому, что Кармель вопит как резаная, если потянуть слишком сильно. Иногда она извивается и крутит головой. С тобой гораздо проще.
— А Кармель тоже живет у миссис Уильямс? — спросила я.
Таня замерла. Ее лицо застыло в гримасе. Я испугалась. Через миг она уже расчесывала мне волосы, не говоря ни слова. Я не осмелилась повторить вопрос.
Она зачесала мне волосы наверх, накрутила на пальцы и одним ловким движением уложила в высокий пучок. Закрепила ленточками из косичек.
— Нравится?
— Еще бы!
— Спереди мы чуть-чуть выпустим, — сказала Таня, укладывая завиток на лоб и скручивая симпатичные колечки перед ушами. — Так?
— Так! — откликнулась я, подражая ее тону.
Я стала совсем иной. Взрослой. Почти Мирандой Радугой.
— У тебя есть лак? — спросила Таня.
Я покачала головой.
— Обязательно купи лак, без него не будет держаться. А еще заколок и резинок. У Кармель были горы заколок.
Таня помолчала.
— Я и младшим братьям делала прическу, стригла их раз в месяц и все такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26