— Мадмуазель не подойдет, пока не узнает, кто говорит — прозвучало уже строже.
— Она не подойдет, вы говорите? — жестко переспросил Кэллаген. — Отлично. Скажите ей, что говорит, быть может, друг Арни Белдо. Обратите внимание, я сказал: быть может. Объясните Олали, что если она понимает, что для неё хорошо, а что плохо, пусть поторопится.
Он слышал, как положили трубку, а минуту спустя услышал другой голос: высокий, тягучий, непроизвольно вызывающий в памяти первый ряд кордебалета французского стриптиз-ревю.
— Олали Голи у телефона. Кто говорит?
— Прекрасно, — Кэллаген снял с телефона платок. — Теперь слушай внимательно. Вечерком я загляну с тобой поговорить. Так что будь дома. Будь дома, даже если Белдо скажет, что не знает, кто я такой. Причина в том, что тебе грозят большие неприятности из-за убийства Августа Мероултона. Не притворяйся, что ты об этом ничего не слышала. И не прикидывайся, что не горишь от нетерпения расспросить Беллами о деталях.
Но, думаю, в будущем тебе не светит с ним часто видеться, если не станешь делать то, что я скажу. А может так случиться, что ему достанется куча денег. И тебе сразу захочется знать, какую вести игру, чтобы наверняка урвать свое. Я как раз тот, кто может тебе это подсказать.
Не рассказывай никому об этом звонке. И на твоем месте я бы воздержался на некоторое время от встреч с Беллами. Поняла? Он может оказаться в сложном положении. И когда угодит под суд за убийство, будет говорить все, что угодно, чтобы спасти свою шкуру. Например, что был у тебя прошлым вечером между 23.00 и 1.00. Ладно, может был, может нет, но ты должна сказать, что его не было, иначе возникнет скандал и в результате вы с Белдо схлопочете высылку из Англии, как нежелательные иностранцы. Вы этого хотите?
На время воцарилась пауза.
— Когда вас ждать? — наконец спросила Олали.
Кэллаген усмехнулся.
— Около одиннадцати. Зовут меня Кэллаген. Я частный детектив. На твоем месте я бы никуда не выходил до моего прихода. Скажись больной и никого не принимай.
Он повесил трубку, вышел из кабинки, заплатил по счету и покинул чайную.
Кэллаген шел в сторону Челси. Краешком глаза он заметил, как сзади из-за угла вынырнул черный автомобиль.
Кэллаген закурил.
Автомобиль быстро набрал скорость, резко пересек улицу и подкатил к бордюру возле Кэллагена.
Тот остановился и повернулся лицом к машине. Шляпа сдвинута набекрень, сигарета беспечно свисала изо рта под каким-то лихим углом.
— По манере вождения всегда можно узнать полицию, — приветливо обратился он к водителю. Сержант подразделения быстрого реагирования польщенно ухмыльнулся.
— Я полагаю, мистер Слим Кэллаген? Детектив-инспектор просил передать, что будет весьма благодарен, если вы уделите ему несколько минут и проследуете с нами в Скотланд Ярд. Это по поводу убийства Августа Мероултона. Мистер Грингол сказал, что будет рад с вами увидеться, если только вас это не затруднит.
Лицо Кэллагена осветилось солнечной улыбкой.
— Для мистера Грингола я готов на все.
Как только сержант открыл дверь, он плюхнулся на заднее сидение, со вздохом откинулся на спинку и с удовольствием вытащил сигарету.
Автомобиль сорвался с места.
— Убийство Мероултона? — вежливо осведомился он у патрульного на переднем сидении. — Удивительно, утром я как раз читал об этом!
5. ВСТРЕЧА С МИСТЕРОМ ГРИНГОЛОМ
Джордж Генри Грингол (известный под кличкой «Танцор» ) был самым молодым детективом-инспектором в Скотланд Ярде. В сорок один год он весил 76 кило и носил маленькие жесткие усики. У него были непринужденные манеры, и он был весьма неглуп.
Если припомнить его карьеру, Грингол подвел под приговор Л. Джонса за двойное убийство, распутал дело Мириса, поймал Дромио Феранци, у которого была лучшая преступная организация в стране. И именно он вывел на чистую воду банду марсельцев, за что получил последний чин.
Грингол считал, что по возможности следует действовать честно. При необходимости он умел быть тонким и изобретательным. Грингол никогда не жевал резинку, не курил трубки, имел собственный доход, не решал запутанные дела за шахматной доской, не обращался к криминальным репортерам за помощью и не заглядывал под ковер в поисках «ключевой ниточки». Никто никогда не слышал от Грингола рассуждений о «ниточке», и однажды он заявил, что если бы встретился с таким теоретиком, то наверняка ничего бы не понял из его рассуждений.
Он был типичным полицейским, из тех, которые преуспели в сохранении репутации Англии как самой законопослушной и спокойной страны. Если он был склонен к рутине, то потому, что полицейская работа в такой стране и есть рутина.
Итак, он не намерен был недооценивать мистера Кэллагена. На это был способен только глупец. А как уже сказано, «Танцор» дураком не был.
Кэллаген тихонько мурлыкал, шагая по коридору в кабинет Грингола. Тот сидел за столом и рисовал на промокашке фрукты. Его помощник детектив — сержант Льюис («Люси») Филдс, в котором под обличием почти детской доверчивости скрывался острый ум, был занят тем, что тщательно чистил ногти.
Грингол встал и изобразил счастливую улыбку.
— Как мило с вашей стороны прийти так сразу, Слим! Я думал, вы можете быть заняты, и разъяснил своим ребятам, что если у вас срочные дела, то следует договориться на время поудобнее. Садитесь.
Кэллаген сел, бросил шляпу на стол, вытащил пачку сигарет, предложил Гринголу, который взял, и Филдсу, который с усмешкой отказался.
— Отличная работа, — начал Кэллаген. — Я спокойно прогуливался по Эмбанкмент, а за мной охотятся патрульные машины! Вы пользовались радио? Ради меня?
Грингол дружески улыбнулся.
— Ну хорошо, я хотел вас здесь видеть как можно скорее. Но сделать это так, чтобы ни в чем не ущемить вас. Так что мы передали ваше описание, и один патрульный вас заметил.
— Отличная работа, — снова повторил Кэллаген. — Я полагаю — патрульный с Челси и Эмбанкмент?
Грингол кивнул. Кэллаген — тоже. Он понял, что Грингол лжет, и не сомневался, что Грингол догадывается, что он это знает. И все это кое-что проясняло.
Грингол выпустил кольцо дыма и следил, как оно плыло по кабинету.
— Послушайте, Слим. У меня серьезные проблемы, и вы можете мне помочь. Я не прошу вас сделать заявление и даже не записываю ваших слов. Это останется между нами. Теперь мне следует кое-что сказать, прежде чем перейти к делу. Вы знаете не хуже меня, что здесь вас здорово не любят. Факсли, например. Ему вы здорово не по нутру. Он думает, что вы сорвали так прекрасно задуманный арест по делу в Моберли. И утверждает, что вы специально все свалили на него. Есть ещё Брантинг, тот тоже вас не любит. Но я не из таких. Я всегда полагал, что жизнь частных детективов в нашей стране — это череда взлетов и падений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49