Имхеп-Атон, стало быть, преследует его.
Он расправил широкие плечи, вскинул голову и крикнул:
– Я тебя не боюсь, колдун!
Гремящее эхо разнеслось вокруг. «Боюсь… колдун…» Со свирепым видом он начал подниматься наверх.
Красная полосатая палатка Карелы была разбита на маленькой равнине среди скал, на каменистой почве. Разбойники уже разложили костры, и их каменные чаши с килом переходили из рук в руки.
– Что ты там орал? – спросил Абериус, когда Конан слез с коня.
– Ничего, – ответил тот.
Хорек подошел к нему, ведя за собой небольшую компанию разбойников и настороженно остановился напротив. Конан равнодушно положил ладонь на обмотанную ремнями рукоять своего широкого меча, и совершенно в открытую напомнил этим бородатым, исполосованным шрамами людям, как он использовал его в сражении против Крато.
– Кое-кто из нас думал тут об этих солдатах, – сказал Абериус.
– Это ты о них думал, – пробормотал один, однако Абериус не обратил на него ни малейшего внимания.
– И что вы там думали? – поинтересовался Конан.
Абериус помедлил и в поисках поддержки оглянулся на своих товарищей, однако никто из них его не поддержал. Тогда он продолжил:
– Мы еще никогда прежде не забирались в эти горы – разве что на один день, чтобы скрыться. Нам негде здесь разместиться. Нам приходится идти туда, куда допускают нас эти скалы, а не туда, куда нам надо идти. И еще это пятикратное преимущество врагов, которые ждут нас среди этих скал.
– Если вы растеряли ваш боевой дух, вам лучше скрыться, – предложил им Конан. – Я бы с удовольствием пошел дальше один.
– Да, чтобы одному заполучить все сокровища, – брюзгливо сказал Абериус. – И подвески, и все остальное. Я уже думал о том, что при дележке ты не хотел бы оказаться в одной компании с нами.
Ярко-синие глаза Конана, полные презрения, переходили с одного лица на другое. Даже Абериус сжался под этим взглядом.
– Решайтесь. Если вы боитесь солдат – тогда бегите и прячьтесь в безопасном месте. А если нет – идемте вместе по следу подвесок. Или – или. Сочетать одно с другим невозможно.
– Ты приведешь нас туда, где солдаты смогут нас разбить, – сказал Абериус. – Но и ты не выживешь тогда…
Конан прервал его.
– Делайте, что хотите. Ранним утром я выезжаю дальше за своими подвесками. – Он равнодушно прошел между ними. Они недовольно ворчали.
Он спросил себя, что лучше – остаться или одному ехать дальше. В его глазах у них не было никаких прав на подвески. Однако то, что они теперь в горах, – это заслуга Абериуса, который так хорошо читает следы. Парень с первого взгляда видит, что оставило на камне царапину – копыто лошади или просто упавший сверху камень. И кроме всего, ему приходится постоянно считаться с тем, что Хорек в любую минуту может воткнуть ему нож в спину. Киммериец глубоко вздохнул. То, что поначалу представлялось ему только дерзкой кражей, обычной, но очень богатой, запуталось в сложный клубок, как змеи в норе, и притом его не оставляло чувство, что он не познал еще все сложности дела в их полном объеме.
Он приблизился к полосатой палатке Карелы, которая стояла на скалистом уступе, привязанная к камням, потому что земля была слишком жесткой для того, чтобы вбивать в нее колышки, когда неожиданно перед ним вырос Ордо.
– Чего тебе здесь нужно? – сурово вопросил его одноглазый.
Настроение Конана было не лучшее из возможных с тех пор, как он понял, что Имхеп-Атон преследует его по пятам, и к тому же он был обозлен стычкой с Абериусом.
– Иду туда, куда хочу, – проворчал он и столкнул разбойника со шрамом на лице плечом со своей дороги.
Бандит качнулся и пропустил Конана, но затем резко повернулся и выхватил свой палаш. Когда Конан услышал визг стали по коже, он мгновенно обнажил меч, и когда кривой клинок обрушился на него, парировал его быстрым движением. Бородатый сделал выпад с удивительной для его возраста легкостью. Шрам, протянувшийся от пустой глазницы до бороды, налился кровью.
– У тебя достаточно мускулов, киммериец, – прорычал он, – но маловато мозгов.
Конан рассмеялся – коротко и безрадостно.
– Ты думаешь, я хочу занять твое место и стать капитаном? Я вор, а не налетчик и не грабитель караванов.
Его широкий меч был тяжелым оружием, однако он легко держал его над головой из предосторожности.
– Немедленно спрячьте мечи! – раздался голос Карелы у него за спиной.
Не отводя взгляда от Ордо, Конан сделал два быстрых шага влево и повернулся так, чтобы видеть и бородатого разбойника, и рыжеволосую женщину одновременно. Карела стояла у входа в палатку. На ней был изумрудно-зеленый плащ, который скрывал ее от шеи до пят. Ее зеленые глаза рассматривали обоих повелительно.
– Он хотел войти в твою палатку, – проворчал Ордо.
– Как я ему велела, – ответила она холодно. – По меньшей мере ты должен был бы знать, Ордо, что я не терплю, когда мои люди поднимают оружие друг на друга. За это я велела бы убить и Абериуса, и Талбора. Вы оба виновны в том же. И мне надо подумать о том, не стоит ли на эту ночь связать вам руки и ноги, прикрутив их вам за спину.
Ордо был потрясен ее гневом. Он спрятал палаш в ножны.
– Но я всего лишь хотел защитить тебя! – сказал он.
Ее скулы напряглись.
– Ты что, вообразил, что мне нужна защита? Иди, Ордо, иди, пока я не забыла те годы, что ты верно служил мне.
Одноглазый колебался какое-то время, потом бросил острый взгляд на Конана и заковылял к кострам.
– Ты разговариваешь как королева, а не как разбойница. – Конан вложил меч в ножны. Она неподвижно смотрела на него, но он не отвечал на ее взгляд.
– Другие заканчивают свою жизнь на плахе или на невольничьем рынке, Конан, но ни один из моих людей никогда еще не попадал в плен. За это я требую повиновения. О, не слепого повиновения солдат, однако если я приказываю, это должно быть немедленно выполнено – каждый мой приказ! Здесь слова Рыжего Ястреба – закон. Кто не следует ему, тот должен нас или покинуть – или умереть.
– Я плоховат, когда речь заходит о повиновении, – спокойно возразил он.
– Входи. – Она исчезла в палатке, и Конан последовал за ней.
Палатка была выстелена мягкими туранскими коврами, покрытыми узором, а у одной стены была кровать из блестящих черных шкур, выложенная шелковыми подушками и мягким стеганым пуховым одеялом. Большие толстые подушки лежали возле стола из полированного дерева. Позолоченные масляные светильники освещали всю палатку.
– Закрой входной клапан, – сказала она. И, явно преодолевая себя, добавила: – Пожалуйста.
Конан застегнул застежку. Он держался настороже, потому что не мог понять странное настроение Карелы.
– Ты должна лучше относиться к Ордо. Он кажется мне единственным из всех, кто предан тебе из-за тебя самой, а не из-за твоей удачливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Он расправил широкие плечи, вскинул голову и крикнул:
– Я тебя не боюсь, колдун!
Гремящее эхо разнеслось вокруг. «Боюсь… колдун…» Со свирепым видом он начал подниматься наверх.
Красная полосатая палатка Карелы была разбита на маленькой равнине среди скал, на каменистой почве. Разбойники уже разложили костры, и их каменные чаши с килом переходили из рук в руки.
– Что ты там орал? – спросил Абериус, когда Конан слез с коня.
– Ничего, – ответил тот.
Хорек подошел к нему, ведя за собой небольшую компанию разбойников и настороженно остановился напротив. Конан равнодушно положил ладонь на обмотанную ремнями рукоять своего широкого меча, и совершенно в открытую напомнил этим бородатым, исполосованным шрамами людям, как он использовал его в сражении против Крато.
– Кое-кто из нас думал тут об этих солдатах, – сказал Абериус.
– Это ты о них думал, – пробормотал один, однако Абериус не обратил на него ни малейшего внимания.
– И что вы там думали? – поинтересовался Конан.
Абериус помедлил и в поисках поддержки оглянулся на своих товарищей, однако никто из них его не поддержал. Тогда он продолжил:
– Мы еще никогда прежде не забирались в эти горы – разве что на один день, чтобы скрыться. Нам негде здесь разместиться. Нам приходится идти туда, куда допускают нас эти скалы, а не туда, куда нам надо идти. И еще это пятикратное преимущество врагов, которые ждут нас среди этих скал.
– Если вы растеряли ваш боевой дух, вам лучше скрыться, – предложил им Конан. – Я бы с удовольствием пошел дальше один.
– Да, чтобы одному заполучить все сокровища, – брюзгливо сказал Абериус. – И подвески, и все остальное. Я уже думал о том, что при дележке ты не хотел бы оказаться в одной компании с нами.
Ярко-синие глаза Конана, полные презрения, переходили с одного лица на другое. Даже Абериус сжался под этим взглядом.
– Решайтесь. Если вы боитесь солдат – тогда бегите и прячьтесь в безопасном месте. А если нет – идемте вместе по следу подвесок. Или – или. Сочетать одно с другим невозможно.
– Ты приведешь нас туда, где солдаты смогут нас разбить, – сказал Абериус. – Но и ты не выживешь тогда…
Конан прервал его.
– Делайте, что хотите. Ранним утром я выезжаю дальше за своими подвесками. – Он равнодушно прошел между ними. Они недовольно ворчали.
Он спросил себя, что лучше – остаться или одному ехать дальше. В его глазах у них не было никаких прав на подвески. Однако то, что они теперь в горах, – это заслуга Абериуса, который так хорошо читает следы. Парень с первого взгляда видит, что оставило на камне царапину – копыто лошади или просто упавший сверху камень. И кроме всего, ему приходится постоянно считаться с тем, что Хорек в любую минуту может воткнуть ему нож в спину. Киммериец глубоко вздохнул. То, что поначалу представлялось ему только дерзкой кражей, обычной, но очень богатой, запуталось в сложный клубок, как змеи в норе, и притом его не оставляло чувство, что он не познал еще все сложности дела в их полном объеме.
Он приблизился к полосатой палатке Карелы, которая стояла на скалистом уступе, привязанная к камням, потому что земля была слишком жесткой для того, чтобы вбивать в нее колышки, когда неожиданно перед ним вырос Ордо.
– Чего тебе здесь нужно? – сурово вопросил его одноглазый.
Настроение Конана было не лучшее из возможных с тех пор, как он понял, что Имхеп-Атон преследует его по пятам, и к тому же он был обозлен стычкой с Абериусом.
– Иду туда, куда хочу, – проворчал он и столкнул разбойника со шрамом на лице плечом со своей дороги.
Бандит качнулся и пропустил Конана, но затем резко повернулся и выхватил свой палаш. Когда Конан услышал визг стали по коже, он мгновенно обнажил меч, и когда кривой клинок обрушился на него, парировал его быстрым движением. Бородатый сделал выпад с удивительной для его возраста легкостью. Шрам, протянувшийся от пустой глазницы до бороды, налился кровью.
– У тебя достаточно мускулов, киммериец, – прорычал он, – но маловато мозгов.
Конан рассмеялся – коротко и безрадостно.
– Ты думаешь, я хочу занять твое место и стать капитаном? Я вор, а не налетчик и не грабитель караванов.
Его широкий меч был тяжелым оружием, однако он легко держал его над головой из предосторожности.
– Немедленно спрячьте мечи! – раздался голос Карелы у него за спиной.
Не отводя взгляда от Ордо, Конан сделал два быстрых шага влево и повернулся так, чтобы видеть и бородатого разбойника, и рыжеволосую женщину одновременно. Карела стояла у входа в палатку. На ней был изумрудно-зеленый плащ, который скрывал ее от шеи до пят. Ее зеленые глаза рассматривали обоих повелительно.
– Он хотел войти в твою палатку, – проворчал Ордо.
– Как я ему велела, – ответила она холодно. – По меньшей мере ты должен был бы знать, Ордо, что я не терплю, когда мои люди поднимают оружие друг на друга. За это я велела бы убить и Абериуса, и Талбора. Вы оба виновны в том же. И мне надо подумать о том, не стоит ли на эту ночь связать вам руки и ноги, прикрутив их вам за спину.
Ордо был потрясен ее гневом. Он спрятал палаш в ножны.
– Но я всего лишь хотел защитить тебя! – сказал он.
Ее скулы напряглись.
– Ты что, вообразил, что мне нужна защита? Иди, Ордо, иди, пока я не забыла те годы, что ты верно служил мне.
Одноглазый колебался какое-то время, потом бросил острый взгляд на Конана и заковылял к кострам.
– Ты разговариваешь как королева, а не как разбойница. – Конан вложил меч в ножны. Она неподвижно смотрела на него, но он не отвечал на ее взгляд.
– Другие заканчивают свою жизнь на плахе или на невольничьем рынке, Конан, но ни один из моих людей никогда еще не попадал в плен. За это я требую повиновения. О, не слепого повиновения солдат, однако если я приказываю, это должно быть немедленно выполнено – каждый мой приказ! Здесь слова Рыжего Ястреба – закон. Кто не следует ему, тот должен нас или покинуть – или умереть.
– Я плоховат, когда речь заходит о повиновении, – спокойно возразил он.
– Входи. – Она исчезла в палатке, и Конан последовал за ней.
Палатка была выстелена мягкими туранскими коврами, покрытыми узором, а у одной стены была кровать из блестящих черных шкур, выложенная шелковыми подушками и мягким стеганым пуховым одеялом. Большие толстые подушки лежали возле стола из полированного дерева. Позолоченные масляные светильники освещали всю палатку.
– Закрой входной клапан, – сказала она. И, явно преодолевая себя, добавила: – Пожалуйста.
Конан застегнул застежку. Он держался настороже, потому что не мог понять странное настроение Карелы.
– Ты должна лучше относиться к Ордо. Он кажется мне единственным из всех, кто предан тебе из-за тебя самой, а не из-за твоей удачливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61