- В самом деле? Он осмелился? Что же сказал этот дворянин?
- Он сказал, будто Его Величество король находит удовольствие в том, чтобы собственноручно подстригать бороды своим офицерам, и дал понять, что смотрит на священную особу короля как на брадобрея, парикмахерского болвана, швабру и пластырь...
- Гром разрази меня на месте! - воскликнул господин Лекок-Корбэй.- И вы это спокойно слушали? Я не допускаю мысли, сударь, что вы тут же не воздали ему по заслугам!
Тюрлюпэн, к огорчению своему, увидел, что гнев дворянина обратился против него, а не против господина де ла Рош-Пишемэра. Ему пришлось оправдаться.
- Я вызвал его на поединок, - сказал он, скроив плаксивую физиономию.
- Вы поступили правильно,- объявил господин Лекок-Корбэй.
- А вы, сударь? - спросил Тюрлюпэн.- Как собираетесь вы поступить?
- Я? - с достоинством сказал дворянин, - Я поздравлю вас, если вы его убьете, и тем самым восстановите честь Его Величества короля.
- Пощадите его, сударь, пощадите его! - крикнул с другой стороны стола граф фон Мемпельгард, которого вино расположило к миролюбию и кротости. -У него есть мать. Простите его, чтобы и вам когда-нибудь простились грехи.
Мрачные мысли овладели Тюрлюпэном. Не удалась и эта попытка. Один из этих дворян произносил евангельские изречения, а другой, только что говоривший так воинственно и дерзко, тоже не был расположен вместо него сразиться с господином де ла Рош-Пишемэром. Но ведь за столом сидел еще третий дворянин, на лице у него было не меньше дюжины шрамов, и на него Тюрлюпэн возложил свою последнюю надежду.
Он обошел на изрядном расстоянии спящего пса и сбоку подошел к графу де Кай и де Ругону.
- Сударь! - заговорил он, весьма осторожно выбирая слова. - Не разрешите ли вы мне побеседовать с вами наедине?
Граф де Кай и де Ругон вскочил с места, зазвенев шпорами. Он был мал ростом, на голову ниже Тюрлюпэна.
Увидев перед собою незнакомого дворянина, он поклонился весьма церемонным образом и снял шляпу.
- Не знаю, имел ли я честь быть представленным вам, - сказал он. - Я Жан-Дагобер де Кай и де Ругон, капитан королевского Наваррского полка.
Он приумолк в ожидании, что теперь Тюрлюпэн назовет ему свое имя, но тот не говорил ни слова, смущенно и беспомощно глядя на обшитый деревом потолок залы.
- А ваше имя, сударь? - спросил капитан.
Тюрлюпэн провел рукою по лбу и парику. Лицо его выражало страдание, беспомощность и ожесточение. Он совершенно забыл аристократическое имя, которое носил в этом доме. С потолка взгляд его скользнул на венецианское стенное зеркало, в котором он увидел широкое красное лицо господина Лекок-Корбэя, на серебряные жирандоли, в которых горели восковые свечи, на бутылки и стаканы, на плюмаж шляпы графа фон Мемпельгарда и на кружева, украшавшие пурпурно-алые панталоны графа де Кай и де Ругана. Но собственного имени он вспомнить не мог, и губы его бормотали что-то невнятное.
- Я прошу прощения,- сказал капитан очень спокойно и вежливо, - я не расслышал вашего имени.
- Прощено, - сказал Тюрлюпэн с величественным жестом, - прощено и предано забвению.
- Я назвал вам свое имя и желаю узнать ваше,-воскликнул капитан раздраженным голосом. - Говорите или мне придется силою принудить вас к вежливости, которую вы отказываетесь обнаружить добровольно.
Он схватился за эфес своей шпаги. Тюрлюпэн, к ужасу своему, убедился, что теперь ему вместо одной дуэли предстоят две.
- Проклятье! - воскликнул он. - В этом виновато только вино. Нужно же мне было столько его вылакать! Поверите ли, я не могу вспомнить, как меня зовут. Уверяю вас, я позабыл свое имя. У меня в голове все пошло кругом. Если вы меня теперь спросите, где я нахожусь и в Париже ли я, то я вам и на это не отвечу.
И чтобы поскорее выйти из этого затруднения, он попытался придать иное направление беседе. Он наклонился к уху капитана и доверчиво шепнул ему:
- Вам следовало бы отрастить себе бороду. Это придает солидность физиономии.
- Клянусь Богородицей! - заорал в ярости капитан.- Я не терплю насмешек. Какое вам дело, черт побери, до моей физиономии? Бросьте дурачиться, сударь! Шпагу из ножен!
Но туг герцог де Лаван стал между Тюрлюпэном и графом де Кай и де Ругана, чтобы разнять юс
- Успокойтесь, сударь, успокойтесь, - воскликнул он.-Господин де Жослэн отличается холодным юмором. Он шутник и говорит забавнейшие вещи с самым серьезным лицом. Он забыл свое имя? Позвольте мне прийти на помощь его памяти: господин де Жослэн, сьёр де Кеткан, из города Кенпе, представитель бретонского дворянства, впервые находящийся в Париже.
Тюрлюпэн бросил на герцога благодарный взгляд.
- Кенпе, Жослэн, сьёр де Кеткан, - пробормотал он про себя, решив уже не забывать этих слов.
- Господин де Жослэн? - воскликнул капитан совершенно изменившимся тоном. -Я, значит, имею честь говорить с сыном человека, под чьим начальством я семь лет тому назад командовал в Бретани пехотным полком? Простите меня за мою вспыльчивость. Как поживает господин маркиз?
- Сьёр де Кеткан, Жослэн, Кенпе, - бормотал Тюрлюпэн, - Жослэн, Кенпе, сьёр де Кеткан. И вслух он сказал:
- Слава Богу, он чувствует себя хорошо.
- Я очень рад это слышать, - заявил капитан.- Семь лет мы с ним не видались. А что поделывает мой шурин, шевалье, и что мой друг, президент Лэстуаль, рыжеволосый?
- Они живут очень дружно,- сказал, не задумываясь, Тюрлюпэн, - они видятся почти каждый день.
- Как? - воскликнул граф де Кай и де Ругон. - Они помирились? Не может быть! Вот и верь после этого, что существует смертельная вражда. Шевалье и президент Лэстуаль! И как случайно об этом узнаёшь!
- Они теперь закадычные друзья, - подтвердил Тюрлюпэн. - И ваш шурин крестил ребенка президента.
- Что вы говорите? - изумился капитан,- У рыжеволосого есть ребенок? У него, всю жизнь не выносившего женщин? На ком же он, черт побери, женился?
- На племяннице своего соседа,- простонал Тюрлюпэн. - Ну и жара же здесь! Задохнуться можно.
Граф де Кай и де Ругон в безграничном удивлении всплеснул руками и упал в кресло.
- Что я слышу? - вскричал он.- Он женился на мадемуазель де Вилларсе, на маленькой горбунье? Что ему в голову взбрело? От дочери господина де Жуаньи с ее рентою в двадцать пять тысяч экю он отказался, а маленькая горбунья ему полюбилась. Но он всегда был остолопом, таким и останется до могилы. А что говорит по этому поводу господин де Жуаньи и вообще что он поделывает?
- Он теперь занялся суконной торговлей, - сказал Тюрлюпэн в глухом отчаянии.
Господин де Кай и де Ругон вскочил и в ужасе вытаращил глаза на Тюрлюпэна.
- Суконной торговлей? - прошептал он. - Что вы хотите этим сказать? А его поместья, его фермы, его леса, его дома?
- Их больше нет у него,- отрезал Тюрлюпэн, - он все проиграл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30