– Ну что ж, начинайте его оправдывать, как всегда, что ж вы молчите?
Тьюри ничего не ответил, так как боялся сказать что-нибудь невпопад; а ничего подходящего в голову не приходило.
– Ну прямо прелесть, как вы стоите друг за друга!
– Сядьте, Эстер, а я пойду приготовлю кофе.
– Не трудитесь.
– Тут никакого тру...
– Сию минуту придет Мак-Грегор, растопит камины и приготовит завтрак. – Она обернулась и внимательно осмотрела комнату, ноздри ее слегка раздувались. – Здесь надо проветрить. Тяжелый запах.
– Я не заметил, – солгал Тьюри.
– Я, конечно, и не надеялась встретить его здесь. Не знаю даже, зачем я сюда приехала, наверно, оттого что не могла уснуть после вашего ночного звонка, терпеть не могу ждать, ждать и ничего не делать. Вот я и прикатила сюда. Сама не знаю почему, – повторила Эстер. – Просто ничего лучшего в голову не пришло в ту минуту. И вот теперь я здесь и понимаю, что ничего сделать не могу, верно? Разве что опохмелить вас. Как ваша голова?
– Она в порядке, – холодно сказал Тьюри.
– Значит, вчера вы провели время не очень приятно.
– Я уже сказал об этом.
– Что ж, сегодня можно повторить. Может, раз в жизни пригласите и меня?
– Это ваш дом.
– Прекрасно, я сама себя приглашаю. Мы усядемся вокруг стола и будем веселиться, пока Его Светлость Гулена не изволит объявиться.
– Думаете, это так просто?
Эстер повернулась к нему и медленно сказала, чеканя каждое слово, словно говорила с глухим или набитым дураком:
– У Рона в бумажнике все бумаги, удостоверяющие его личность, а регистрационный номер машины прикреплен к рулевой колонке. Если бы он попал в аварию, меня тотчас известил бы. Разве не так?
– Должно быть, так.
– Не должно быть, а наверняка. Обо всяком дорожном происшествии докладывают немедленно. Таков закон.
Тьюри подумал, но не сказал собеседнице, что закон можно и нарушить.
Из кухни доносились звяканье и треск – Мак-Грегор взялся за приготовление завтрака. Это не входило в его обязанности, и Тьюри по опыту знал, что Мак-Грегор выразит свой протест как только сможет: кофе будет горькой жижей, ветчина подгорит, а наличие яиц на сковородке можно будет определить лишь по мелким скорлупкам, которые хрустят на зубах, точно битое стекло под ногами.
– Мак-Грегор не в духе, – тихо сказал Тьюри. – Не исключено, что он нас отравит.
– В данный момент мне все равно.
– Эстер, ради Бога...
– О, я знаю, вы считаете, что я зануда и паникерша. По-вашему, я вечно хожу с вытянутым лицом и жажду с кем-нибудь сцепиться.
– Я не...
– Вы друг Рона и, разумеется, на его стороне. Я готова предположить, что Рон – хороший друг. Но он паршивый муж.
– Избавьте меня от подробностей.
– А я и не собиралась вдаваться в подробности, – ровным голосом сказала Эстер. – Я собиралась сделать обобщение.
– Валяйте.
– О, я знаю, Ральф, что вы терпеть не можете обобщений. Предпочитаете частную статистику, например, сколько тонн скумбрии было отгружено за последний месяц из Ньюфаундленда.
Тьюри вяло улыбнулся.
– Давайте перейдем к обобщениям.
– Хорошо. Некоторым мужчинам вообще не надо бы жениться, они ничего не могут дать женщине, даже крохи своего времени за весь день. О, они могут купить ей дорогие часы на драгоценных камнях, чтобы она без него знала, который час, но это не значит поделиться с ней своим временем.
Эстер присела на кожаную напольную подушку у неразожженного камина, как будто всплеск эмоций, подобно кровопусканию, лишил ее сил.
– В этот раз мне очень хотелось провести уик-энд здесь вместе с Роном. Я не увлечена ни рыбной ловлей, ни бивачной жизнью, но я думала, как приятно было бы что-нибудь состряпать и съесть у камина, погулять по лесу с Роном и мальчиками. Я сказала ему об этом, но он даже не принял меня всерьез, сама такая мысль была для него невероятной. – Она остановилась и перевела дух. – Подумать только, мальчики почти не знают здешних мест. Были здесь всего раза три. У Рона все отговорки: мальчики могут упасть со скалы, наступить на змею, утонуть при купанье и тому подобное. Но о подлинной причине он помалкивает – мальчики могут помешать ему, потребовать от него чего-нибудь, что нельзя купить за деньги, две-три унции его самого как личности. Они даже могут запустить зубы в его неприкосновенный запас, не ведая, что это нечто невкусное неудобоваримое.
– Эстер!
– Все. Я кончила.
– Я не хотел затыкать вам рот.
– Еще как хотели. Но все равно, с вашей стороны очень любезно заявить, будто вы не хотели. Я слишком болтлива, не правда ли? Но не со всяким. Мне и в голову бы не пришло говорить что-нибудь подобное Билли Уинслоу, Джо Хепберну и даже Гарри. Они слишком глупы.
Тьюри в душе готов был согласиться с ней, но не хотел поощрять ее рассуждения, не имевшие прямого отношения к создавшемуся в данный момент положению. И он сказал:
– Вам надо поесть чего-нибудь горячего, Эстер, и выпить кофе. Пойду посмотрю, как там дела у Мак-Грегора.
Дела у Мак-Грегора шли точно так, как предвидел Тьюри. Ветчина уже подгорела, яичница корчилась на сковородке, а запах кофе был таким же резким, как запах серной кислоты. Мак-Грегор, накинув передник на замасленный комбинезон, пытался сдобрить яичницу щедрыми дозами соли и перца.
– Я беру это на себя, – сказал Тьюри.
– Как вы сказали, сэр?
– Я доведу это дело, до конца. А вы тем временем пойдите растопите камин в общей комнате.
– У меня тут немного подгорело, – с удовлетворением заявил Мак-Грегор, снимая передник и протягивая его Тьюри. – Видно, Богу так было угодно.
– Забавно, что Бог, всякий раз как позволяет чему-то подгореть, избирает своим орудием вас.
– Да, сэр, это очень странно.
И Мак-Грегор ушел из кухни, насвистывая веселый мотив сквозь щербину между двух последних оставшихся у него передних зубов. Он одержал победу не над кем-то персонально, но от имени всех работников над всеми работодателями, а Тьюри, хоть и не был работодателем, все равно стоял по ту сторону барьера. Все получилось как нельзя лучше. Пусть этот сукин сын жрет пережаренную ветчину. Такова Божья воля.
После завтрака Тьюри и Эстер сели перед камином, в котором пылали принесенные Мак-Грегором сосновые поленья, и стали пить горький кофе из грубых глиняных кружек. Горячая пища и тепло камина благотворно подействовали на состояние обоих. Посиневшие от холода подбородок и нос Эстер вновь обрели свой обычный цвет, беспокойные червячки, шевелившиеся в желудке Ральфа, на время успокоились.
С верхнего этажа не доносилось ни звука. То ли Билли Уинслоу вернулся в постель досыпать, то ли, согласно собственному предсказанию, отдал Богу душу. В данную минуту Тьюри о нем не беспокоился. Тепло от пляшущих желтых языков пламени привело его в состояние блаженного отупения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Тьюри ничего не ответил, так как боялся сказать что-нибудь невпопад; а ничего подходящего в голову не приходило.
– Ну прямо прелесть, как вы стоите друг за друга!
– Сядьте, Эстер, а я пойду приготовлю кофе.
– Не трудитесь.
– Тут никакого тру...
– Сию минуту придет Мак-Грегор, растопит камины и приготовит завтрак. – Она обернулась и внимательно осмотрела комнату, ноздри ее слегка раздувались. – Здесь надо проветрить. Тяжелый запах.
– Я не заметил, – солгал Тьюри.
– Я, конечно, и не надеялась встретить его здесь. Не знаю даже, зачем я сюда приехала, наверно, оттого что не могла уснуть после вашего ночного звонка, терпеть не могу ждать, ждать и ничего не делать. Вот я и прикатила сюда. Сама не знаю почему, – повторила Эстер. – Просто ничего лучшего в голову не пришло в ту минуту. И вот теперь я здесь и понимаю, что ничего сделать не могу, верно? Разве что опохмелить вас. Как ваша голова?
– Она в порядке, – холодно сказал Тьюри.
– Значит, вчера вы провели время не очень приятно.
– Я уже сказал об этом.
– Что ж, сегодня можно повторить. Может, раз в жизни пригласите и меня?
– Это ваш дом.
– Прекрасно, я сама себя приглашаю. Мы усядемся вокруг стола и будем веселиться, пока Его Светлость Гулена не изволит объявиться.
– Думаете, это так просто?
Эстер повернулась к нему и медленно сказала, чеканя каждое слово, словно говорила с глухим или набитым дураком:
– У Рона в бумажнике все бумаги, удостоверяющие его личность, а регистрационный номер машины прикреплен к рулевой колонке. Если бы он попал в аварию, меня тотчас известил бы. Разве не так?
– Должно быть, так.
– Не должно быть, а наверняка. Обо всяком дорожном происшествии докладывают немедленно. Таков закон.
Тьюри подумал, но не сказал собеседнице, что закон можно и нарушить.
Из кухни доносились звяканье и треск – Мак-Грегор взялся за приготовление завтрака. Это не входило в его обязанности, и Тьюри по опыту знал, что Мак-Грегор выразит свой протест как только сможет: кофе будет горькой жижей, ветчина подгорит, а наличие яиц на сковородке можно будет определить лишь по мелким скорлупкам, которые хрустят на зубах, точно битое стекло под ногами.
– Мак-Грегор не в духе, – тихо сказал Тьюри. – Не исключено, что он нас отравит.
– В данный момент мне все равно.
– Эстер, ради Бога...
– О, я знаю, вы считаете, что я зануда и паникерша. По-вашему, я вечно хожу с вытянутым лицом и жажду с кем-нибудь сцепиться.
– Я не...
– Вы друг Рона и, разумеется, на его стороне. Я готова предположить, что Рон – хороший друг. Но он паршивый муж.
– Избавьте меня от подробностей.
– А я и не собиралась вдаваться в подробности, – ровным голосом сказала Эстер. – Я собиралась сделать обобщение.
– Валяйте.
– О, я знаю, Ральф, что вы терпеть не можете обобщений. Предпочитаете частную статистику, например, сколько тонн скумбрии было отгружено за последний месяц из Ньюфаундленда.
Тьюри вяло улыбнулся.
– Давайте перейдем к обобщениям.
– Хорошо. Некоторым мужчинам вообще не надо бы жениться, они ничего не могут дать женщине, даже крохи своего времени за весь день. О, они могут купить ей дорогие часы на драгоценных камнях, чтобы она без него знала, который час, но это не значит поделиться с ней своим временем.
Эстер присела на кожаную напольную подушку у неразожженного камина, как будто всплеск эмоций, подобно кровопусканию, лишил ее сил.
– В этот раз мне очень хотелось провести уик-энд здесь вместе с Роном. Я не увлечена ни рыбной ловлей, ни бивачной жизнью, но я думала, как приятно было бы что-нибудь состряпать и съесть у камина, погулять по лесу с Роном и мальчиками. Я сказала ему об этом, но он даже не принял меня всерьез, сама такая мысль была для него невероятной. – Она остановилась и перевела дух. – Подумать только, мальчики почти не знают здешних мест. Были здесь всего раза три. У Рона все отговорки: мальчики могут упасть со скалы, наступить на змею, утонуть при купанье и тому подобное. Но о подлинной причине он помалкивает – мальчики могут помешать ему, потребовать от него чего-нибудь, что нельзя купить за деньги, две-три унции его самого как личности. Они даже могут запустить зубы в его неприкосновенный запас, не ведая, что это нечто невкусное неудобоваримое.
– Эстер!
– Все. Я кончила.
– Я не хотел затыкать вам рот.
– Еще как хотели. Но все равно, с вашей стороны очень любезно заявить, будто вы не хотели. Я слишком болтлива, не правда ли? Но не со всяким. Мне и в голову бы не пришло говорить что-нибудь подобное Билли Уинслоу, Джо Хепберну и даже Гарри. Они слишком глупы.
Тьюри в душе готов был согласиться с ней, но не хотел поощрять ее рассуждения, не имевшие прямого отношения к создавшемуся в данный момент положению. И он сказал:
– Вам надо поесть чего-нибудь горячего, Эстер, и выпить кофе. Пойду посмотрю, как там дела у Мак-Грегора.
Дела у Мак-Грегора шли точно так, как предвидел Тьюри. Ветчина уже подгорела, яичница корчилась на сковородке, а запах кофе был таким же резким, как запах серной кислоты. Мак-Грегор, накинув передник на замасленный комбинезон, пытался сдобрить яичницу щедрыми дозами соли и перца.
– Я беру это на себя, – сказал Тьюри.
– Как вы сказали, сэр?
– Я доведу это дело, до конца. А вы тем временем пойдите растопите камин в общей комнате.
– У меня тут немного подгорело, – с удовлетворением заявил Мак-Грегор, снимая передник и протягивая его Тьюри. – Видно, Богу так было угодно.
– Забавно, что Бог, всякий раз как позволяет чему-то подгореть, избирает своим орудием вас.
– Да, сэр, это очень странно.
И Мак-Грегор ушел из кухни, насвистывая веселый мотив сквозь щербину между двух последних оставшихся у него передних зубов. Он одержал победу не над кем-то персонально, но от имени всех работников над всеми работодателями, а Тьюри, хоть и не был работодателем, все равно стоял по ту сторону барьера. Все получилось как нельзя лучше. Пусть этот сукин сын жрет пережаренную ветчину. Такова Божья воля.
После завтрака Тьюри и Эстер сели перед камином, в котором пылали принесенные Мак-Грегором сосновые поленья, и стали пить горький кофе из грубых глиняных кружек. Горячая пища и тепло камина благотворно подействовали на состояние обоих. Посиневшие от холода подбородок и нос Эстер вновь обрели свой обычный цвет, беспокойные червячки, шевелившиеся в желудке Ральфа, на время успокоились.
С верхнего этажа не доносилось ни звука. То ли Билли Уинслоу вернулся в постель досыпать, то ли, согласно собственному предсказанию, отдал Богу душу. В данную минуту Тьюри о нем не беспокоился. Тепло от пляшущих желтых языков пламени привело его в состояние блаженного отупения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56