OCR Денис
«Сэм Льювеллин. Кровавый апельсин»: Центрполиграф;
Оригинал: Sam , “Blood Orange”
Перевод: И. Барановская
Сэм Льювеллин
Кровавый апельсин
Клоду и Патрисии посвящаю
Глава 1
Вот уже два часа мы втроем — Эд, Алан и я — сидели в тускло освещенной каюте тримарана и резались в покер. Погода продолжала портиться. Все время, пока мы шлепали картами, борта судна сотрясались от ударов волн; ванты гудели от штормовых порывов, койка подо мной ходила ходуном.
— Пожалуй, надо проверить якорь, — сказал Эд.
Рев ветра ворвался в кубрик, как только он приоткрыл люк. Я проводил Эда взглядом, когда он поднимался по трапу в своих тяжелых ботинках. От духоты у меня разболелась голова. И вообще я устал и проголодался. Алан с тревогой посмотрел на меня.
— Все в порядке, — успокоил я его и, натянув капюшон штормовки, направился вслед за Эдом.
Высунув голову наружу, я разглядел чернеющую поверхность воды и подковообразную гряду скал вдали. Тут же порыв ветра швырнул мне в лицо пригоршню дождя. На глаза навернулись слезы.
Бухта Ардмор на южном побережье Ирландии, защищенная от западных ветров черными гранитными скалами, представляла собой наиболее безопасное укрытие для нашего тримарана — но только до тех пор, пока ветер не отойдет к югу. Безопасное, но не удобное. От юго-запада накатывались огромные серые водяные валы, с гребней которых срывалась пена. Раз за разом они накрывали нос судна, вздымая высокие фонтаны брызг, и с громким шипением прокатывались под килем, чтобы вновь подняться за кормой высокой стеной, закрывающей береговую линию.
Тримаран «Стрит Экспресс» представлял собой узкий длинный корпус с двумя поплавками-аутригерами, соединенными легкими, но прочными поперечными балками — бимсами. Пространство между балками было затянуто сеткой. Невысокий, коренастый Эд в своей желтой, блестящей от дождя штормовке осторожно пробирался на нос центрального корпуса, к якорной лебедке. Мы отдали примерно десять морских саженец якорной цепи, чтобы стофунтовый якорь лег на грунт глубже шестидесяти футов.
Желтые огоньки Ардмора приветливо мигали на скалистом берегу. Люди сидели в своих домах у каминов, слушая, как в трубах воет и гудит ветер, и наверняка благодарили Бога за то, что они в домашнем тепле, а не в ледяном штормовом море. Неожиданно волна окатила меня с головы до ног, попав под капюшон и промочив шерстяной свитер. Боже, как мне в этот момент захотелось оказаться там, на берегу!
— Ну, что скажешь? — поинтересовался Эд.
— Да вроде бы терпимо, — откликнулся я.
Он согласно кивнул, повернув голову на короткой толстой шее. Я нырнул обратно в каюту. Укрывшись от ветра, мне в первый момент показалось, что тут стало теплее. Алан, закутавшись в спальный мешок, сидел на койке. Я подмигнул ему, чтобы подбодрить. Он всего несколько раз выходил в открытое море и наверняка впервые оказался в такой ситуации.
— Все нормально? — спросил он, подмигнув в ответ. Но в его больших коричневых, как у спаниеля, глазах светилась тревога.
— Полный порядок. Даже если нас сорвет с якоря, здесь неподалеку отличный песчаный пляж.
Он выдавил из себя некое подобие смеха.
— Не о чем беспокоиться, — заверил я. В каюту спустился Эд. Стянув со своего крупного тела штормовку, он произнес:
— Ветер крепчает.
С тех пор как мы неделю назад покинули Пултни, маленький городок на южном побережье Англии, с его широкого щекастого лица не сходило выражение озабоченности. «Стрит Экспресс» обошелся ему в четыреста тысяч фунтов, а всем известно, что гоночные тримараны отнюдь не приспособлены для того, чтобы выдерживать шторм, стоя на якоре. Кроме того, грота-фал «Экспресса» уже довольно заметно перетерся и грозил лопнуть, а это означало, что грот при таком ветре мог рухнуть в любую минуту, лишив тримаран управления. В таком случае самое разумное — забиться в укромный уголок и приготовиться отдать Богу душу.
Я лежал в тесном и узком носовом спальном отсеке, именуемом в просторечье «гробом», забравшись в спальный мешок, и прислушивался к тому, как ураганные порывы ветра норовили оторвать нашу мачту. Немало в своей жизни походив под парусами, я привык засыпать при любых обстоятельствах. Но из-за того, что «Стрит Экспресс» стоял на якоре, его трясло и швыряло из стороны в сторону; нос не мог свободно подняться на волну, удерживаемый якорным канатом, поэтому волны жестко били в скулу, добавляя еще и по поплавкам... Мне никак не удавалось заснуть. Примерно через час, кажется, я все-таки задремал; по крайней мере, в сознании начали мелькать картины спокойной сухопутной жизни, но внезапно сон как рукой сняло: поведение судна изменилось.
Вместо резких толчков и рывков началась плавная и глубокая качка, как в открытом море. Но в рубке ведь никого нет!
С воплем «Эд!» я вывалился из спального мешка и во мраке каюты принялся нащупывать свою обувь. Крышка люка распахнулась и захлопнулась — Эд уже выскочил на палубу. У трапа я столкнулся с Аланом, который натягивал свой непромоканец. Сверху донесся крик Эда:
— Якорь оторвался! Все наверх!
Я подумал, что еще сплю, потому как этого просто не могло произойти: якорный канат — совершенно новый — не должен был оборваться.
Наш «Экспресс» интенсивно дрейфовал, раскачиваясь на мощных волнах.
Как только до меня дошло, что происходит, сердце гулко забилось. Не успев выбраться из люка, я получил в лицо приличную порцию морской воды. Отплевываясь и протирая глаза, я пытался с трудом удержаться на палубе.
— Грот! — заорал Эд. — Надо поднять грот!
На палубе царила кромешная тьма. За кормой, где должен был находиться Ардмор, уже не было видно никаких огней. Нас развернуло латом к волне, и огоньки поселка оказались по левому борту. Их неожиданная близость стала уже не приветливой, а опасной.
Алан был где-то у меня за спиной, когда я на ощупь добрался до наглухо закрепленного гика и начал лихорадочно распускать риф-штерты. Глаза постепенно привыкли к темноте. Я заметил, что Эд опустил шверт. Может, мне показалось, но движение «Экспресса» от этого стало как будто ровнее.
Автоматически развязывая последние узлы, я все смотрел на береговые огни. Между нами и берегом возникла какая-то странная полупрозрачная завеса — не то тумана, не то брызг, — излучавшая серебристо-желтое свечение. Оттуда доносился низкий тяжелый грохот — такой мощный, что отдавался в груди, сбивая дыхание. Я вдруг понял, что слышу звук прибоя.
Эд уже стоял за штурвалом, пытаясь вести тримаран параллельно берегу. Судя по всему, сейчас мы шли на восток, потому что, когда стемнело, ветер сильно отошел к югу и теперь дул прямо в горловину подковообразной бухты. На «Экспрессе», как это принято на гоночных многокорпусниках, мотора не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67