С его помощью я мог избежать обычных слащавостей, чувственного трепета, букетов цветов, прогулок на лодке при луне. И та, и другая сторона могли играть в честную игру. В таких условиях мы лишаем брак всякого романтизма и превращаем его в то, что он есть в действительности: ассоциацию инвалидов, желающих вести совместное хозяйство.
Мне оставалось только дождаться ответов…
И они пришли.
* * *
Их было не тысяча, как я думал, не пятьсот, не сто, не десять, а всего девять. Это наводило на мысль, что женщин, страдающих без мужа, гораздо меньше, чем принято думать.
В восьми письмах были фотографии женщин, снятых, несомненно, в лучшем ракурсе, но столь обиженных природой, что объектив, несмотря на технику оператора, не смог скрыть их несчастья. Эта выставка физических убожеств отняла у меня всякое желание читать их письма. Я ознакомился только с девятым, так как в нем не было фотографии.
"Мсье!
Я, конечно же, должна была бы начать это письмо общепринятыми словами: «Ваше объявление, появившееся сегодня, задержало мое внимание…» Но я этого не сделаю, так как оно меня всего лишь развеселило. И если я решила вам написать, то только потому, что за этим посланием, как мне кажется, угадала умного человека. Это качество встречается настолько редко, что я охотно бы вышла замуж за такого мужчину, лишь бы он оказался порядочным. Не сомневаюсь, что это ваш случай.
Зачем посылать фотографию, которая убьет тайну случайной встречи? Если хотите меня увидеть, напишите: мадам Гризар, до востребования (это так удобно!) , почтовое отделение по улице дю Фур, Париж.
Вы можете назначить мне свидание по своему усмотрению, я свободна. Поверьте в мои лучшие чувства, может быть слишком преждевременные."
Подпись была сухой и острой, как молния. Я два раза перечитал письмо, взял самое лучшее перо, чтобы ответить:
"Мадам!
Поскольку вы оставляете мне выбор оружия, я буду ждать вас во Флоре в следующую среду, в три часа. Не правда ли, бесполезно оговаривать какой-либо знак для знакомства? Если мы не сумеем найти друг друга, значит, не подходим один одному.
Поль Дютра."
Было очень приятно вот так хладнокровно решить свое будущее и повернуть судьбу, словно стрелки у будильника.
Глава 3
Мина была первым человеком, на кого я обратил внимание, зайдя во Флору.
Она сидела в глубине зала на краю банкетки и смотрела вокруг себя терпеливым и не слишком любопытным взглядом. Бутылка пива перед ней немного удивила меня: женщины, пьющие пиво, довольно редки. Это мужской напиток. Я не осмеливался смотреть на эту женщину и глупо сосредоточил свое внимание на золотистой этикетке бутылки.
Я знал, что не ошибся, поняв это, как только вошел в кафе. Она занимала стратегическую позицию, которая позволяла ей следить за входящими. И, кроме того, во всем ее облике было нечто вызывающее, что бросалось в глаза.
Я остановился возле столика. Затем стал рассматривать ее. Она совершенно не соответствовала тому облику, который я старался себе представить. Я думал, сам не знаю почему, что встречу сухую, несколько мужеподобную женщину с крупным носом и выдающимся вперед подбородком. Вместо этого не очень приятного портрета я обнаружил молодую женщину с седыми волосами, с тонким и умным лицом. Она носила очки без оправы и не имела ни малейшего следа краски. Несмотря на преждевременно поседевшие волосы и очки, она казалась молодой. На ее лице не было ни одной морщины. В ее облике чувствовалось плохо скрываемое неистовство, которое не вязалось со строгой манерой держать себя. Ее ярко выраженные формы можно было бы назвать роскошными, но она не старалась их подчеркнуть. На ней был темно-серый костюм, белая шелковая блузка и элегантная черная шапочка. Если бы она захотела выглядеть моложе, то могла бы подкрасить волосы и сделать соответствующий макияж, но я был ей признателен что она не стала скрывать свой возраст, придя ко мне с раскрытыми картами. Такое доказательство честности мне понравилось.
— Вы позволите? — спросил я, отодвигая кресло. Казалось, что ее удивление было больше моего. Не спеша она стала меня рассматривать.
— Итак, — вздохнул я, — это я. А вы.., это вы. Простите, я должен казаться вам неловким, но я не привык к подобным ситуациям.
Она сняла очки. Ее лицо стало моложе, даже просветленнее.
— Но вы совсем молоды! — произнесла она.
— Мне тридцать шесть.
— Вы сказали…
— В объявлении я предпочел дать свой нравственный возраст. И тут, могу вам признаться, я был совершенно честен.
— Неужели?
— Да.
— Вы глубоко заблуждаетесь. Мужчина, много повидавший на своем веку, не замечает своего возраста, по отношению к себе он слеп, и это первое доказательство его зрелости.
— Черт, уже сплошная философия?
— Я старше вас, — тихо сказала она.
— Могу узнать на сколько?
— На шесть лет.
— Сорок два?
— Да.
— Невероятно. Вам можно дать…
— Неважно, сколько можно дать, важно — сколько есть. Разница в шесть лет между мужем и женой это нормально, когда супруг старше. В данном случае это.., немного необычно.
— Не правда! — Я бросил это восклицание с таким жаром, что она грустно улыбнулась. — Не правда. Вы выглядите даже моложе меня, а я бы, наоборот, хотел, чтобы эта разница в возрасте восстановила в какой-то степени равновесие.
— Какое равновесие?
— Вы никогда не читали в своем любимом еженедельнике, что женщины живут дольше мужчин? По-видимому, это ее развеселило.
— Но мы еще не в том возрасте!
— Нет, к счастью… Но мне хотелось бы опровергнуть ваши плохо обоснованные сомнения.
Чем больше я на нее смотрел, тем больше она мне нравилась. От этой женщины исходило очень сильное очарование. Она меня волновала. Мне хотелось узнать о ней все, и я немного этого боялся.
Мы рассказали друг другу без всяких прикрас и как можно более сжато о своей жизни. Впервые я обнаружил, насколько моя жизнь пуста и обыденна: милое детство, школа, родители, погибшие в автокатастрофе, служба лейтенантом на одной из баз в Северной Африке, стремление опуститься как можно ниже… Пост администратора Убанги после демобилизации. И, наконец, мнение местного врача, который, взглянув на снимок моей печени, посоветовал мне уехать…
Она слушала меня внимательно, словно каждое произнесенное мною слово было взято из инструкции по работе с хрупким прибором.
Мне нравились ее голубовато-сиреневые глаза, рот с полными губами, сжатыми от волнения. Мне нравились ее седые волосы. Меня трогала затаенная грусть, проступившая на этом еще молодом лице.
— Ну вот, — пробормотал я в заключение. — Видите, как все банально? Она снисходительно улыбнулась.
— Но не у всех же людей может быть жизнь, как у Марко Поло! Моя еще более проста: мои родители, как и ваши, умерли молодыми, и меня воспитала тетка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28