Это слово не слишком сильное, так как то, что со мной произошло, представляло собой случай. Итак, однажды два коварных существа решили разработать план, чтобы завладеть состоянием третьего человека, которого они пока не знали. И судьба захотела, чтобы этим несчастным избранником оказался я. Да, мне было не по себе от того, что какая-то невидимая рука указала им на меня. Я содрогался от ужаса, думая о том, сколько всего необычного должно было произойти, покидая службу в Бакуме, покупая заброшенный дом, чтобы скука привела меня к мысли о женитьбе и я дал объявление, текст которого попался на глаза Мине. Между мною и ней судьба построила мост из тысячи фатально спаянных конструкций.
Я подумал, что если бы Мина действовала одна, то достигла бы цели. Виноват был Доминик. Это из-за него я все начал проверять, анализировать. Но теперь хозяином положения стал я, ведя игру по своему усмотрению. Вот только… Вот только моя партия была слишком сложной. У меня на руках были козырные карты, но я не знал толком, как ими распорядиться.
Наконец я уснул глубоким сном под мерное покачивание поезда.
В Каннах ничто не напоминало об осени. Город искрился под солнцем. Выходя из здания вокзала, я чувствовал себя удивительно хорошо. Давно я не испытывал такого блаженства. С чемоданом в руке я на минуту остановился под пальмой, чтобы насладиться бесконечной синевой неба. Воздух опьянял.
Вдруг я подумал, что они где-то здесь, рядом, и моя радость испарилась под солнцем. Я остановился в первом же отеле, который попался на пути. Мне очень хотелось принять душ и основательно поесть. Получив и то и другое, я вновь пришел в замешательство. Что делать дальше? Искать их? Свалиться как снег на голову и обрушить на них все те ужасные слова, которые давно переполняли меня? Я вышел из гостиницы и побрел в сторону пляжа.
Народу было немного. Несколько престарелых англичанок распластали под солнцем свои бесформенные телеса. Мальчишки бегали, перебрасываясь цветным мячом. Где-то в конце пляжа из гнусавого динамика неслась к горизонту неаполитанская песня.
Я взял шезлонг и сел в стороне, заложив руки за голову. Именно в этот момент все и произошло. Помню все до мельчайших подробностей. Я смотрел на море, на плывущий белый пароход, и мне казалось, что он шагает по воде, как пелось в песне. Именно шагает, а не скользит, забавно переваливаясь с боку на бок. Честно говоря, я думал только об этом, как вдруг увидел Доминика. Он прошел так близко, что можно было к нему прикоснуться. Доминик был в голубых шортах и громко хохотал. Рядом с ним шла очаровательная девушка. Блондинка с лучезарной улыбкой. Прошло несколько секунд, пока я сообразил, что этим восхитительным созданием была Мина. Такая, какой я и представить себе не мог. Мина, вновь обретшая свои золотые волосы, зрение, блеск. Мина, снова ставшая молодой.
С тех пор как я узнал, что она лжет, то часто пытался воссоздать ее естественный облик, отбрасывая все, что ее старило. Но у существа, которое получалось в моем воображении, не было и доли такого изящества, грациозности, блеска. От нее исходило сияние.
Обнявшись, они прошли мимо меня. Поглощенные своей любовью, они ничего не замечали. Подавшись вперед, я смотрел им вслед. Дикое желание волновало мне кровь. Я вспомнил нашу близость. Так вот почему она сразу же покорила меня. В образе, созданном Миной, я угадал ее истинную натуру. Теперь я понимал ее стремление как можно быстрее избавиться от маски серьезной женщины, которую она носила в Роншье. Должно быть, она просто задыхалась под панцирем почтенной мамаши.
Я смотрел вслед удалявшемуся силуэту. На Мине был цельный купальник желтого цвета, а копна волос отсвечивала золотом. Ей было не больше двадцати пяти лет. Как краска и очки смогли ее так преобразить?! Было что-то еще. Что-то более действенное и простое: она жила жизнью своего персонажа. Она действительно превратилась в скромную и серьезную сорокалетнюю женщину. Сила воли преобразила ее больше, чем вся актерская бутафория.
А я, идиот, обладая ею, даже не догадывался о том, какое сокровище держал в руках! Я занимался любовью с самой красивой девушкой, какую только можно вообразить, принимая ее за зрелую женщину!
Я был вне себя. Я хотел ее в прошлом, понимаете? Я хотел вычеркнуть из жизни те мгновения, которые провел с ней в блаженстве, чтобы пережить их по-другому. Мне было наплевать на то, что она хотела меня убить, да и сейчас этого хочет. Моя любовь стала неистовой, лишив меня рассудка.
Я долго сидел в шезлонге, бесчувственный к коварно жалящим лучам солнца. Из динамика все еще неслась слащавая музыка, а от маленького белого корабля осталась только мачта на горизонте. В который раз от сознания своего одиночества мне захотелось завыть. Я поднес кулак к зубам и так в него впился, что заболела челюсть.
* * *
Пробыв в Каннах неделю, все это время, вооружившись огромными темными очками в роговой оправе и кепкой с большим козырьком, я почти не покидал пляжа. Они ни разу не обратили на меня внимания, так как я предусмотрительно держался поодаль. Купив бинокль, я увлеченно следил за всеми их действиями и жестами. Они любили друг друга. Что-то удивительно невинное было в забавах этих двух преступников.
Я им завидовал. Мне так хотелось принять участие в их детских играх, закричать, схватить Мину за талию и повалить на теплый песок. Я представлял, как приятно коснуться своей щекой ее, несмотря на прилипшие к коже песчинки. И чем больше меня терзало это желание, тем больше я ненавидел Доминика.
До сих пор я относился к нему, как жертва к обидчику, но теперь я ненавидел его, как обманутый муж ненавидит любовника своей жены. Его существование было для меня невыносимым. Наконец я понял: ничто в мире не доставит мне большей радости, чем исчезновение этого типа.
Постепенно я разработал план действий. План еще более коварный, чем их. Если бы он удался а я был уверен, что он удастся, — Мина стала бы моей. Я навсегда подчинил бы ее себе. И тогда уже я бегал бы за ней по берегу моря, разбрызгивая белую пену.
* * *
В тот же день (его нужно отметить как черный) я позвонил в контору нотариусу, который продал мне поместье в Роншье. Представившись, я сказал, что обнаружил в доме несколько ценных вещей, забытых прежним владельцем, и попросил дать его новый адрес, чтобы отослать их. Нотариус порылся в своих бумагах и сообщил, что Бланшен живет теперь в Марселе, в Рука-Блан.
Всего два часа езды на автобусе отделяли меня от толстяка. Я увидел в этом знамение судьбы и на следующий день отправился к нему.
Глава 15
Это был премиленький домик в тупике Исмаэль. Одноэтажный, оштукатуренный под охру дом, покрытый черепицей и окруженный цветущим садом. К деревянной калитке был прикреплен золотистый колокольчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Я подумал, что если бы Мина действовала одна, то достигла бы цели. Виноват был Доминик. Это из-за него я все начал проверять, анализировать. Но теперь хозяином положения стал я, ведя игру по своему усмотрению. Вот только… Вот только моя партия была слишком сложной. У меня на руках были козырные карты, но я не знал толком, как ими распорядиться.
Наконец я уснул глубоким сном под мерное покачивание поезда.
В Каннах ничто не напоминало об осени. Город искрился под солнцем. Выходя из здания вокзала, я чувствовал себя удивительно хорошо. Давно я не испытывал такого блаженства. С чемоданом в руке я на минуту остановился под пальмой, чтобы насладиться бесконечной синевой неба. Воздух опьянял.
Вдруг я подумал, что они где-то здесь, рядом, и моя радость испарилась под солнцем. Я остановился в первом же отеле, который попался на пути. Мне очень хотелось принять душ и основательно поесть. Получив и то и другое, я вновь пришел в замешательство. Что делать дальше? Искать их? Свалиться как снег на голову и обрушить на них все те ужасные слова, которые давно переполняли меня? Я вышел из гостиницы и побрел в сторону пляжа.
Народу было немного. Несколько престарелых англичанок распластали под солнцем свои бесформенные телеса. Мальчишки бегали, перебрасываясь цветным мячом. Где-то в конце пляжа из гнусавого динамика неслась к горизонту неаполитанская песня.
Я взял шезлонг и сел в стороне, заложив руки за голову. Именно в этот момент все и произошло. Помню все до мельчайших подробностей. Я смотрел на море, на плывущий белый пароход, и мне казалось, что он шагает по воде, как пелось в песне. Именно шагает, а не скользит, забавно переваливаясь с боку на бок. Честно говоря, я думал только об этом, как вдруг увидел Доминика. Он прошел так близко, что можно было к нему прикоснуться. Доминик был в голубых шортах и громко хохотал. Рядом с ним шла очаровательная девушка. Блондинка с лучезарной улыбкой. Прошло несколько секунд, пока я сообразил, что этим восхитительным созданием была Мина. Такая, какой я и представить себе не мог. Мина, вновь обретшая свои золотые волосы, зрение, блеск. Мина, снова ставшая молодой.
С тех пор как я узнал, что она лжет, то часто пытался воссоздать ее естественный облик, отбрасывая все, что ее старило. Но у существа, которое получалось в моем воображении, не было и доли такого изящества, грациозности, блеска. От нее исходило сияние.
Обнявшись, они прошли мимо меня. Поглощенные своей любовью, они ничего не замечали. Подавшись вперед, я смотрел им вслед. Дикое желание волновало мне кровь. Я вспомнил нашу близость. Так вот почему она сразу же покорила меня. В образе, созданном Миной, я угадал ее истинную натуру. Теперь я понимал ее стремление как можно быстрее избавиться от маски серьезной женщины, которую она носила в Роншье. Должно быть, она просто задыхалась под панцирем почтенной мамаши.
Я смотрел вслед удалявшемуся силуэту. На Мине был цельный купальник желтого цвета, а копна волос отсвечивала золотом. Ей было не больше двадцати пяти лет. Как краска и очки смогли ее так преобразить?! Было что-то еще. Что-то более действенное и простое: она жила жизнью своего персонажа. Она действительно превратилась в скромную и серьезную сорокалетнюю женщину. Сила воли преобразила ее больше, чем вся актерская бутафория.
А я, идиот, обладая ею, даже не догадывался о том, какое сокровище держал в руках! Я занимался любовью с самой красивой девушкой, какую только можно вообразить, принимая ее за зрелую женщину!
Я был вне себя. Я хотел ее в прошлом, понимаете? Я хотел вычеркнуть из жизни те мгновения, которые провел с ней в блаженстве, чтобы пережить их по-другому. Мне было наплевать на то, что она хотела меня убить, да и сейчас этого хочет. Моя любовь стала неистовой, лишив меня рассудка.
Я долго сидел в шезлонге, бесчувственный к коварно жалящим лучам солнца. Из динамика все еще неслась слащавая музыка, а от маленького белого корабля осталась только мачта на горизонте. В который раз от сознания своего одиночества мне захотелось завыть. Я поднес кулак к зубам и так в него впился, что заболела челюсть.
* * *
Пробыв в Каннах неделю, все это время, вооружившись огромными темными очками в роговой оправе и кепкой с большим козырьком, я почти не покидал пляжа. Они ни разу не обратили на меня внимания, так как я предусмотрительно держался поодаль. Купив бинокль, я увлеченно следил за всеми их действиями и жестами. Они любили друг друга. Что-то удивительно невинное было в забавах этих двух преступников.
Я им завидовал. Мне так хотелось принять участие в их детских играх, закричать, схватить Мину за талию и повалить на теплый песок. Я представлял, как приятно коснуться своей щекой ее, несмотря на прилипшие к коже песчинки. И чем больше меня терзало это желание, тем больше я ненавидел Доминика.
До сих пор я относился к нему, как жертва к обидчику, но теперь я ненавидел его, как обманутый муж ненавидит любовника своей жены. Его существование было для меня невыносимым. Наконец я понял: ничто в мире не доставит мне большей радости, чем исчезновение этого типа.
Постепенно я разработал план действий. План еще более коварный, чем их. Если бы он удался а я был уверен, что он удастся, — Мина стала бы моей. Я навсегда подчинил бы ее себе. И тогда уже я бегал бы за ней по берегу моря, разбрызгивая белую пену.
* * *
В тот же день (его нужно отметить как черный) я позвонил в контору нотариусу, который продал мне поместье в Роншье. Представившись, я сказал, что обнаружил в доме несколько ценных вещей, забытых прежним владельцем, и попросил дать его новый адрес, чтобы отослать их. Нотариус порылся в своих бумагах и сообщил, что Бланшен живет теперь в Марселе, в Рука-Блан.
Всего два часа езды на автобусе отделяли меня от толстяка. Я увидел в этом знамение судьбы и на следующий день отправился к нему.
Глава 15
Это был премиленький домик в тупике Исмаэль. Одноэтажный, оштукатуренный под охру дом, покрытый черепицей и окруженный цветущим садом. К деревянной калитке был прикреплен золотистый колокольчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28