нет смысла бороться с самим собой.
* * *
По дороге домой я, управляя машиной, посматривал краем глаза за «моей женой». Она сидела рядом со мной довольно прямо и не теряла на поворотах равновесие. Счастливая улыбка делала ее еще красивее. Я досадовал на судьбу, сделавшую Еву неподвижной.
Не будь Ева инвалидом, она была бы самой красивой девушкой Лазурного Берега.
Я представлял ее в купальнике, бегающей по пляжу…
Теперь, когда мы поженились, я почувствовал огромное облегчение. Когда принимаешь решение такого значения, самый тяжелый период — период ожидания… А когда решение осуществлено, все казавшееся ранее сложным сильно упрощается.
Ну что произошло?
Я женился на красавице калеке — вот и все.
Я спас эту девушку от неминуемой смерти. Разве мог я не соединить после этого наши судьбы?
Так и поступают обычно с людьми, которых спасают. Дать кому-нибудь жизнь или сохранить ее — событие незаурядное.
Ворота особняка остались открытыми. Я подъехал по главной аллее до самого крыльца. Вышел из машины и обогнул ее. Ева сама открыла дверцу, и мне оставалось лишь наклониться и взять ее на руки. Она прижалась ко мне. Пока я поднимался по лестнице, она целовала меня. Губы ее были очень свежи, кожа и волосы пахли великолепными духами. Ее поцелуи заставили меня подумать…о другом.
Мне стало страшно при мысли о ночи, которая настанет.
* * *
И вот эта ночь настала — трудная и тревожная.
Амелия легла спать, и мы остались вдвоем в холле.
Ева улыбнулась мне. Она была очень взволнована, но все-таки меньше, чем я, — могу вас уверить. Ни одному мужчине не пожелал бы я оказаться в такой ситуации.
— Ну что, — сказал я ей, — поступим подобно этой достойной особе — мы ведь также имеем право на отдых, моя дорогая, не так ли?
Она ничего не сказала в ответ. Взяла и поехала к своему подъемнику, а я поднялся по лестнице и остановился перед дверью ее комнаты. «Кстати, ее давно уже привели в порядок». Никогда еще желание убежать отсюда не давило так на меня.
Я подумал: «Еще немного, Виктор, и все будет кончено…»
Наконец она подъехала, открыла дверь, включила свет.
— Виктор! — позвала она меня. Теперь уже я был паралитиком. Ноги отказывались служить мне. Она опять позвала меня:
— Виктор! Я вошел.
Она подъехала к самой кровати, как это делала всегда, когда ложилась спать. Щеки ее сильно покраснели.
— — Вы боитесь войти в мою спальню, — усмехнулась она.
— Ну что вы, Ева!
— Вы можете называть меня на ты: я ведь уже ваша жена.
— Ева!..
— Вы боитесь меня, да?.. Не хотите, так сказать, воспользоваться своими законными супружескими правами?
— Ева, вы не находите глупым, что два человека, только лишь потому, что они вышли недавно из мэрии, исполнив некоторые формальности, должны сразу же броситься в одну постель?
— Так всегда было, Виктор… Впрочем, не в этом дело. Найдите в себе смелость признаться.., в брезгливости, которую вы испытываете сейчас ко мне. Она читается в ваших глазах… Вы не сможете взять меня — калеку, не так ли?
Я стоял у двери, подавленный всей этой сценой.
Ева говорила правду. И в то же время она уже была моей женой. Заключив с ней брак, не преступление ли я соверши? Благородный ли это поступок? Может, лучше было бы оставить ее наедине со своими мечтами и своим отчаянием?
Она расстегнула корсаж, и он упал на пол. Потом сорвала с себя комбинацию, лифчик и отбросила их в сторону. Движения се были резкие и решительные.
Я увидел две маленькие девичьи груди. Они были тверды и упруги. Ее коричневые соски набухли.
Я отвернул взгляд:
— Нет, Ева… Не делайте этого… Я.. Я вас умоляю…
Я выскочил из комнаты и взбежал вверх по лестнице, преследуемый истерическим смехом Евы.
А вскоре она разрыдалась.
* * *
Я, конечно же, очень долго не мог заснуть и назавтра встал позже обычного. Когда я спустился в холл, Ева была уже там.
Вид у нее был совершенно спокойный.
— Ты хорошо выспался, мой дорогой? — спросила она. Я пожал плечами:
— Слушайте, Ева, нам нужно поговорить…
— Конечно, это мы можем…
Амелия принесла мой завтрак, и мы были вынуждены прервать наш диалог. Старуха знала, что мы спали в разных комнатах, и, похоже, это радовало ее.
— Вам хорошо спалось, господин Менда? — улыбнулась она.
— Прекрасно, Амелия… Я почти не слышал вашего храпа. Шокированная, служанка отошла в сторону.
— Менда… — заговорила Ева. — Теперь я мадам Менда… Красивое имя… У вас что, предки были итальянцами?
— Не знаю. Мне это не очень интересно. Ева, знайте.., такое положение временное… Поймите, что мне нужно…
И зачем только я пустился в эти туманные объяснения? Мне и сказать было нечего.
— Вам нужно акклиматизироваться? Теперь она была похожа на маленькую капризную девочку, привыкшую быть властелином дома.
— Может быть, и так!
— Только не спешите, мой дорогой! У нас ведь вся жизнь впереди, не так ли? Вся жизнь! Я закрыл глаза…
— И потом, — продолжила она, — вы дали мне свое имя, это уже великолепный подарок, Вик, тем более, что, я повторяю, это имя мне страшно нравится!
— Не надо так, Ева… Я люблю вас и клянусь вам, что.., вы будете моя. И прошу вас ждать этого спокойно.
Я подошел к ней и поцеловал ее. Но губы у нее были сжаты, и ощущение было такое, что она сейчас выплюнет этот поцелуй мне в лицо.
* * *
Со смертью Элен мы приостановили работы в «Шкатулке с Мечтами» в ожидании решения вопроса о наследстве. Но через несколько дней после нашей женитьбы работы были возобновлены, и теперь оставалось лишь развесить картины и получить товары.
У меня была масса дел. Они отвлекали меня от домашних сложностей. Я успокаивал нервы, с головой окунаясь в коммерческие заботы.
Я нарадоваться не мог картинной галереей. Это было наше совместное детище — мое и Евы, и оно удалось нам на славу, удалось нам обоим.
Я бродил по безлюдному пока еще помещению и с наслаждением вдыхал запах свежего дерева, только что повешенных картин. Запах этот ободрял меня, вселял веру в замечательное будущее салона…
Я отдал бы ему все свои силы, здоровье и время. Дело мое расцвело бы. Я совсем не щадил бы себя в работе: она была единственной возможностью убежать от людей.
А вечером я с радостью возвращался к своей жене. Ева действительно расцветала. Никогда прежде не видел я ее такой энергичной, никогда прежде ум ее не проявлялся так ярко, как теперь.
Мрачное воспоминание об Элен не оставляло меня, но приходило ко мне реже и, конечно же, мучило не так сильно, как в первые дни после ее гибели.
Элен была моим черным ангелом.
Но у кого его нет?..
Глава 16
И вот настал момент рассказать вам о последней ночи.
В тот вечер я вернулся из магазина очень уставший. Все-таки я слишком много времени проводил в «Шкатулке с Мечтами». И так зарабатывался, что некогда было даже пообедать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
* * *
По дороге домой я, управляя машиной, посматривал краем глаза за «моей женой». Она сидела рядом со мной довольно прямо и не теряла на поворотах равновесие. Счастливая улыбка делала ее еще красивее. Я досадовал на судьбу, сделавшую Еву неподвижной.
Не будь Ева инвалидом, она была бы самой красивой девушкой Лазурного Берега.
Я представлял ее в купальнике, бегающей по пляжу…
Теперь, когда мы поженились, я почувствовал огромное облегчение. Когда принимаешь решение такого значения, самый тяжелый период — период ожидания… А когда решение осуществлено, все казавшееся ранее сложным сильно упрощается.
Ну что произошло?
Я женился на красавице калеке — вот и все.
Я спас эту девушку от неминуемой смерти. Разве мог я не соединить после этого наши судьбы?
Так и поступают обычно с людьми, которых спасают. Дать кому-нибудь жизнь или сохранить ее — событие незаурядное.
Ворота особняка остались открытыми. Я подъехал по главной аллее до самого крыльца. Вышел из машины и обогнул ее. Ева сама открыла дверцу, и мне оставалось лишь наклониться и взять ее на руки. Она прижалась ко мне. Пока я поднимался по лестнице, она целовала меня. Губы ее были очень свежи, кожа и волосы пахли великолепными духами. Ее поцелуи заставили меня подумать…о другом.
Мне стало страшно при мысли о ночи, которая настанет.
* * *
И вот эта ночь настала — трудная и тревожная.
Амелия легла спать, и мы остались вдвоем в холле.
Ева улыбнулась мне. Она была очень взволнована, но все-таки меньше, чем я, — могу вас уверить. Ни одному мужчине не пожелал бы я оказаться в такой ситуации.
— Ну что, — сказал я ей, — поступим подобно этой достойной особе — мы ведь также имеем право на отдых, моя дорогая, не так ли?
Она ничего не сказала в ответ. Взяла и поехала к своему подъемнику, а я поднялся по лестнице и остановился перед дверью ее комнаты. «Кстати, ее давно уже привели в порядок». Никогда еще желание убежать отсюда не давило так на меня.
Я подумал: «Еще немного, Виктор, и все будет кончено…»
Наконец она подъехала, открыла дверь, включила свет.
— Виктор! — позвала она меня. Теперь уже я был паралитиком. Ноги отказывались служить мне. Она опять позвала меня:
— Виктор! Я вошел.
Она подъехала к самой кровати, как это делала всегда, когда ложилась спать. Щеки ее сильно покраснели.
— — Вы боитесь войти в мою спальню, — усмехнулась она.
— Ну что вы, Ева!
— Вы можете называть меня на ты: я ведь уже ваша жена.
— Ева!..
— Вы боитесь меня, да?.. Не хотите, так сказать, воспользоваться своими законными супружескими правами?
— Ева, вы не находите глупым, что два человека, только лишь потому, что они вышли недавно из мэрии, исполнив некоторые формальности, должны сразу же броситься в одну постель?
— Так всегда было, Виктор… Впрочем, не в этом дело. Найдите в себе смелость признаться.., в брезгливости, которую вы испытываете сейчас ко мне. Она читается в ваших глазах… Вы не сможете взять меня — калеку, не так ли?
Я стоял у двери, подавленный всей этой сценой.
Ева говорила правду. И в то же время она уже была моей женой. Заключив с ней брак, не преступление ли я соверши? Благородный ли это поступок? Может, лучше было бы оставить ее наедине со своими мечтами и своим отчаянием?
Она расстегнула корсаж, и он упал на пол. Потом сорвала с себя комбинацию, лифчик и отбросила их в сторону. Движения се были резкие и решительные.
Я увидел две маленькие девичьи груди. Они были тверды и упруги. Ее коричневые соски набухли.
Я отвернул взгляд:
— Нет, Ева… Не делайте этого… Я.. Я вас умоляю…
Я выскочил из комнаты и взбежал вверх по лестнице, преследуемый истерическим смехом Евы.
А вскоре она разрыдалась.
* * *
Я, конечно же, очень долго не мог заснуть и назавтра встал позже обычного. Когда я спустился в холл, Ева была уже там.
Вид у нее был совершенно спокойный.
— Ты хорошо выспался, мой дорогой? — спросила она. Я пожал плечами:
— Слушайте, Ева, нам нужно поговорить…
— Конечно, это мы можем…
Амелия принесла мой завтрак, и мы были вынуждены прервать наш диалог. Старуха знала, что мы спали в разных комнатах, и, похоже, это радовало ее.
— Вам хорошо спалось, господин Менда? — улыбнулась она.
— Прекрасно, Амелия… Я почти не слышал вашего храпа. Шокированная, служанка отошла в сторону.
— Менда… — заговорила Ева. — Теперь я мадам Менда… Красивое имя… У вас что, предки были итальянцами?
— Не знаю. Мне это не очень интересно. Ева, знайте.., такое положение временное… Поймите, что мне нужно…
И зачем только я пустился в эти туманные объяснения? Мне и сказать было нечего.
— Вам нужно акклиматизироваться? Теперь она была похожа на маленькую капризную девочку, привыкшую быть властелином дома.
— Может быть, и так!
— Только не спешите, мой дорогой! У нас ведь вся жизнь впереди, не так ли? Вся жизнь! Я закрыл глаза…
— И потом, — продолжила она, — вы дали мне свое имя, это уже великолепный подарок, Вик, тем более, что, я повторяю, это имя мне страшно нравится!
— Не надо так, Ева… Я люблю вас и клянусь вам, что.., вы будете моя. И прошу вас ждать этого спокойно.
Я подошел к ней и поцеловал ее. Но губы у нее были сжаты, и ощущение было такое, что она сейчас выплюнет этот поцелуй мне в лицо.
* * *
Со смертью Элен мы приостановили работы в «Шкатулке с Мечтами» в ожидании решения вопроса о наследстве. Но через несколько дней после нашей женитьбы работы были возобновлены, и теперь оставалось лишь развесить картины и получить товары.
У меня была масса дел. Они отвлекали меня от домашних сложностей. Я успокаивал нервы, с головой окунаясь в коммерческие заботы.
Я нарадоваться не мог картинной галереей. Это было наше совместное детище — мое и Евы, и оно удалось нам на славу, удалось нам обоим.
Я бродил по безлюдному пока еще помещению и с наслаждением вдыхал запах свежего дерева, только что повешенных картин. Запах этот ободрял меня, вселял веру в замечательное будущее салона…
Я отдал бы ему все свои силы, здоровье и время. Дело мое расцвело бы. Я совсем не щадил бы себя в работе: она была единственной возможностью убежать от людей.
А вечером я с радостью возвращался к своей жене. Ева действительно расцветала. Никогда прежде не видел я ее такой энергичной, никогда прежде ум ее не проявлялся так ярко, как теперь.
Мрачное воспоминание об Элен не оставляло меня, но приходило ко мне реже и, конечно же, мучило не так сильно, как в первые дни после ее гибели.
Элен была моим черным ангелом.
Но у кого его нет?..
Глава 16
И вот настал момент рассказать вам о последней ночи.
В тот вечер я вернулся из магазина очень уставший. Все-таки я слишком много времени проводил в «Шкатулке с Мечтами». И так зарабатывался, что некогда было даже пообедать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24