- спросил Джордж. - Тогда тем, с кем это
случается, было бы легче.
- А как же остальные? Те девяносто девять тысяч девятьсот девяносто
девять человек, которые никогда не попадут сюда? Нельзя, чтобы все эти
люди чувствовали себя неудачниками. Они стремятся получить профессии и
получают их. Каждый может прибавить к своему имени слова "дипломированный
специалист по тому-то или тому-то". Так или иначе каждый индивид находит
свое место в обществе. Это необходимо.
- А мы? - спросил Джордж. - Мы, исключения? Один на десять тысяч?
- Вам ничего нельзя объяснить. В том-то и дело. Ведь в этом
заключается последнее испытание. Даже после отсева в День образования
девять человек из десяти, попавших сюда, оказываются не совсем подходящими
для творчества, и нет такого прибора, который помог бы нам выделить из
этой десятки того единственного, кто нам нужен. Десятый должен доказать
это сам.
- Каким образом?
- Мы помещаем вас сюда, в приют для слабоумных, и тот, кто не желает
смириться с этим, и есть человек, которого мы ищем. Быть может, это
жестокий метод, но он себя оправдывает. Нельзя же сказать человеку: "Ты
можешь творить. Так давай, твори". Гораздо вернее подождать, пока он сам
не скажет: "Я могу творить, и я буду творить, хотите вы этого или нет".
Есть около десяти тысяч людей, подобных тебе, Джордж, и от них зависит
технический прогресс полутора тысяч миров. Мы не можем позволить себе
потерять хотя бы одного из них или тратить усилия на того, кто не вполне
отвечает необходимым требованиям.
Джордж отодвинул пустую тарелку и поднес к губам чашку с кофе.
- А как же с теми, которые... не вполне отвечают требованиям?
- В конце концов они проходят зарядку и становятся социологами.
Индженеску - один из них. Сам я - дипломированный психолог. Мы, так
сказать, составляем второй эшелон.
Джордж допил кофе.
- Мне все еще непонятно одно, - сказал он.
- Что же?
Джордж сбросил простыню и встал.
- Почему состязания называются Олимпиадой?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20