Огонь имитировал работу сопел самолёта. Над лесом поднялась модель поменьше. С небольшим набором высоты она пересекла курс мишени, развернулась, и, полыхнув ускорителями, рванулась к ней. Расстояние до цели быстро сокращалось. В небе грохнул взрыв.
– Это максимум, что мы можем, – сказал Кондор.
– Ну, как, господа авиаторы, этого нам хватит, или нет?
– Смотря, что придётся сбивать, – заметил Гироскоп. – В принципе – на пределе. В случае чего придётся подходить ещё ближе, и бить чуть ли не у ближнего привода на более малой высоте. Это рискованно, но если надо, то надо.
Гироскоп участвовал в натурном эксперименте и уже рассуждал как боевик.
– Я могу ещё усилить мощность боевой части, – сказал Алхимик. – Есть пара идей.
– Это не помешает, дерзай! Но побыстрее. И всё же, сейчас мы зависим целиком от господ авиаторов. Кстати, может все не так рискованно? В Волгограде степь. Мы можем издалека запустить изделие на сверхмалой высоте. Сами будем гораздо дальше, чем это можно позволить в случае запуска из-за леса. Кроме того, над степью обзор лучше. Так что мы её подгоним не то что к ближнему приводу, а чуть ли не к концу полосы. И там она стартанет прямо вслед за самолётом. Скорость у него будет ещё не очень. И она догонит цель наверняка.
– А что, мы работаем в Волгограде?
Интеллектуал обвёл всех внимательным взглядом.
– На днях Жмырик летит в Волгоград.
Как хотелось увидеть её! Подъехать незаметно и, на первых порах неузнанным, спросить из машины.
– Девушка, работаете?
Конечно, она бы обрадовалась, что может провести вечер с ним, а не обслуживая клиентов, большую часть которых ей хотелось бы просто удавить, предварительно отрезав яйца. А может, нет, не обрадовалась бы? Наоборот, была бы раздосадована? Неловко фее превращаться в шлюху. Это из шлюхи в феи хорошо, а назад – нет.
Да чёрт с ними, условностями! Ведь она знает, что ему на них наплевать. Просто сказать: садись, прокатимся, я дарю тебе сегодня выходной. И ни слова о сексе. Просто расскажи, откуда ты знаешь сказку о серебряном замке на золотой горе. Ведь это моя сказка!
Она повернёт к нему голову со вздёрнутым аккуратным носиком и печальными дымными глазами. И что-нибудь скажет. Неважно, что. А он остановит машину, и будет слушать. И смотреть на эти туго забранные назад тяжёлые золотые волосы с лёгким медным оттенком. Боже, даже за пять с лишним лет на панели она не научилась делать блядские вызывающие причёски. А все так же, по-казачьи туго, собирает свои чудные волосы назад.
Ну, а если повезёт, если он почувствует, что предложение провести вместе ночь её не оскорбит, они поедут к ней. И он будет её любить страстно, до осатанения. И уже утром, когда она заснёт, посмотрит на золотую прядь над нежным, перламутровым плечом и… И всё начнётся опять, до бесконечности. Ибо после такой ночи можно начать утреннюю любовь, но невозможно окончить.
А потом он будет спать часов десять. И проснувшись, могучий, как тигр, и быстрый, как гепард помчится выполнять Божий замысел.
Трель мобильника застала его в гараже. Он проверял машину, не забыл ли чего, нет ли каких-нибудь заметных неполадок. Впрочем, это была формальность. Машина только что осмотрена в сервисе. А он не ахти какой знаток.
– Диспетчер сообщает, что рейс завтра утром, – деревянным голосом сообщил Кондор.
«Диспетчер», это действительно диспетчер. Наш человек. Сейчас двенадцать дня.
– К четырём должны выехать за МКАД. Я еду немедленно к нашему перекрёстку. По дороге забираю Юмориста и Графа. Полутяж берет Алхимика. Остальные своим ходом к трём должны прибыть к Красному Маяку. Там берём всех и едем.
Все… Началось!…
Собрались вовремя. Всё было заранее упаковано в прицеп машины Полутяжа. Ничего компрометирующего с собой у них не было. Ни одного ствола. Все оружие ближнего боя составляли Ванины изделия, выглядевшие как садовый инвентарь. Но ближний бой вообще не их стихия. Это так, для самоуспокоения. Глушить клиента будем либо на митингах, на которых он так любит пи…ть, либо, если не повезёт, на обратном пути, на взлёте, изделиями Кондора.
Они ехали по Чертановской друг за другом, соблюдая все правила движения. Вдруг Интеллектуал начал притормаживать. Татьяна стояла на блядском пятачке у поворота на Газгольдерную. Одна нога полусогнута в колене и вызывающе выставлена вперёд. Красное мини. Чёрные колготки в сеточку. Кожаный блестящий жилетик. Сомнений в профессиональной принадлежности не могло возникнуть ни у кого. И, тем не менее, было в ней что-то большее, чем положено вульгарной шлюхе.
Интеллектуал тормознул.
– Пожелай нам удачи, фея!
Она слегка вздрогнула от неожиданности. Быстро собралась. Слегка улыбнулась.
– Удачи… сварожичи!
И королевским жестом махнула рукой.
Они тронулись дальше.
Ехали весь вечер и ночь. Недалеко от Волгограда остановились для короткого отдыха. Они свернули с трассы у Медведицы. Искупались в реке при свете едва разгоравшейся утренней зари, и легли часа на три поспать. Когда Интеллектуал проснулся, солнце было уже довольно высоко. Проспали на час больше, чем намеревались. Но все равно успевали. Сегодня ничего делать на месте не предполагалось.
Интеллектуал встал. Снова искупался. Он любил купаться в реках и озёрах.
Восходящее солнце золотило сосны на песчаном берегу Медведицы. Стволы были в его лучах действительно чистого красного цвета. И ему вспомнился Белый дом. И Леха, по прозвищу Китаец, у 22 подъезда, с безумной бравадой смотрящий в сторону американского посольства. Высокий, с аристократической внешностью, похожий на артиста Тараторкина, который так эффектно играл в советских фильмах белых офицеров.
Вспомнились Лехины стихи.
Здесь гул голосов, красных сосен сонаты
Овчины, былины, потери, утраты.
Сосны действительно красные. Но потерь не будет. С нами Сварог! И ты за нас, свободное светило!
– Вставайте, мальчишки, – сказал Интеллектуал. Со времён своей юности, где были и казармы и лагеря, он ненавидел ослиный крик «Подъем!».
Уже въезжая в Волгоград, включили радио. Из динамика донеслось:
«Сегодня, в восемь часов утра, самолёт с группой депутатов Государственной думы во главе с лидером СДПР Жмыревским, направлявшейся в Волгоград, потерпел катастрофу при вылете из аэропорта Внуково. Все находившиеся на борту погибли. Ведётся расследование».
У ближайшего киоска купили утренние газеты. Центральные не успели опубликовать новость. Но в Волгограде Жмырика ждали, и поэтому задержали утренний выпуск местных газет. Новость дали на первых полосах со ссылками на ИТАР-ТАСС и Интерфакс.
Ребята молчали, потрясённые. Интеллектуал едва унял дрожь в руках. А потом, плюнув, пошёл в ближайший магазин и купил бутылку водки. Сорвал пробку и сделал огромный глоток из горла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Это максимум, что мы можем, – сказал Кондор.
– Ну, как, господа авиаторы, этого нам хватит, или нет?
– Смотря, что придётся сбивать, – заметил Гироскоп. – В принципе – на пределе. В случае чего придётся подходить ещё ближе, и бить чуть ли не у ближнего привода на более малой высоте. Это рискованно, но если надо, то надо.
Гироскоп участвовал в натурном эксперименте и уже рассуждал как боевик.
– Я могу ещё усилить мощность боевой части, – сказал Алхимик. – Есть пара идей.
– Это не помешает, дерзай! Но побыстрее. И всё же, сейчас мы зависим целиком от господ авиаторов. Кстати, может все не так рискованно? В Волгограде степь. Мы можем издалека запустить изделие на сверхмалой высоте. Сами будем гораздо дальше, чем это можно позволить в случае запуска из-за леса. Кроме того, над степью обзор лучше. Так что мы её подгоним не то что к ближнему приводу, а чуть ли не к концу полосы. И там она стартанет прямо вслед за самолётом. Скорость у него будет ещё не очень. И она догонит цель наверняка.
– А что, мы работаем в Волгограде?
Интеллектуал обвёл всех внимательным взглядом.
– На днях Жмырик летит в Волгоград.
Как хотелось увидеть её! Подъехать незаметно и, на первых порах неузнанным, спросить из машины.
– Девушка, работаете?
Конечно, она бы обрадовалась, что может провести вечер с ним, а не обслуживая клиентов, большую часть которых ей хотелось бы просто удавить, предварительно отрезав яйца. А может, нет, не обрадовалась бы? Наоборот, была бы раздосадована? Неловко фее превращаться в шлюху. Это из шлюхи в феи хорошо, а назад – нет.
Да чёрт с ними, условностями! Ведь она знает, что ему на них наплевать. Просто сказать: садись, прокатимся, я дарю тебе сегодня выходной. И ни слова о сексе. Просто расскажи, откуда ты знаешь сказку о серебряном замке на золотой горе. Ведь это моя сказка!
Она повернёт к нему голову со вздёрнутым аккуратным носиком и печальными дымными глазами. И что-нибудь скажет. Неважно, что. А он остановит машину, и будет слушать. И смотреть на эти туго забранные назад тяжёлые золотые волосы с лёгким медным оттенком. Боже, даже за пять с лишним лет на панели она не научилась делать блядские вызывающие причёски. А все так же, по-казачьи туго, собирает свои чудные волосы назад.
Ну, а если повезёт, если он почувствует, что предложение провести вместе ночь её не оскорбит, они поедут к ней. И он будет её любить страстно, до осатанения. И уже утром, когда она заснёт, посмотрит на золотую прядь над нежным, перламутровым плечом и… И всё начнётся опять, до бесконечности. Ибо после такой ночи можно начать утреннюю любовь, но невозможно окончить.
А потом он будет спать часов десять. И проснувшись, могучий, как тигр, и быстрый, как гепард помчится выполнять Божий замысел.
Трель мобильника застала его в гараже. Он проверял машину, не забыл ли чего, нет ли каких-нибудь заметных неполадок. Впрочем, это была формальность. Машина только что осмотрена в сервисе. А он не ахти какой знаток.
– Диспетчер сообщает, что рейс завтра утром, – деревянным голосом сообщил Кондор.
«Диспетчер», это действительно диспетчер. Наш человек. Сейчас двенадцать дня.
– К четырём должны выехать за МКАД. Я еду немедленно к нашему перекрёстку. По дороге забираю Юмориста и Графа. Полутяж берет Алхимика. Остальные своим ходом к трём должны прибыть к Красному Маяку. Там берём всех и едем.
Все… Началось!…
Собрались вовремя. Всё было заранее упаковано в прицеп машины Полутяжа. Ничего компрометирующего с собой у них не было. Ни одного ствола. Все оружие ближнего боя составляли Ванины изделия, выглядевшие как садовый инвентарь. Но ближний бой вообще не их стихия. Это так, для самоуспокоения. Глушить клиента будем либо на митингах, на которых он так любит пи…ть, либо, если не повезёт, на обратном пути, на взлёте, изделиями Кондора.
Они ехали по Чертановской друг за другом, соблюдая все правила движения. Вдруг Интеллектуал начал притормаживать. Татьяна стояла на блядском пятачке у поворота на Газгольдерную. Одна нога полусогнута в колене и вызывающе выставлена вперёд. Красное мини. Чёрные колготки в сеточку. Кожаный блестящий жилетик. Сомнений в профессиональной принадлежности не могло возникнуть ни у кого. И, тем не менее, было в ней что-то большее, чем положено вульгарной шлюхе.
Интеллектуал тормознул.
– Пожелай нам удачи, фея!
Она слегка вздрогнула от неожиданности. Быстро собралась. Слегка улыбнулась.
– Удачи… сварожичи!
И королевским жестом махнула рукой.
Они тронулись дальше.
Ехали весь вечер и ночь. Недалеко от Волгограда остановились для короткого отдыха. Они свернули с трассы у Медведицы. Искупались в реке при свете едва разгоравшейся утренней зари, и легли часа на три поспать. Когда Интеллектуал проснулся, солнце было уже довольно высоко. Проспали на час больше, чем намеревались. Но все равно успевали. Сегодня ничего делать на месте не предполагалось.
Интеллектуал встал. Снова искупался. Он любил купаться в реках и озёрах.
Восходящее солнце золотило сосны на песчаном берегу Медведицы. Стволы были в его лучах действительно чистого красного цвета. И ему вспомнился Белый дом. И Леха, по прозвищу Китаец, у 22 подъезда, с безумной бравадой смотрящий в сторону американского посольства. Высокий, с аристократической внешностью, похожий на артиста Тараторкина, который так эффектно играл в советских фильмах белых офицеров.
Вспомнились Лехины стихи.
Здесь гул голосов, красных сосен сонаты
Овчины, былины, потери, утраты.
Сосны действительно красные. Но потерь не будет. С нами Сварог! И ты за нас, свободное светило!
– Вставайте, мальчишки, – сказал Интеллектуал. Со времён своей юности, где были и казармы и лагеря, он ненавидел ослиный крик «Подъем!».
Уже въезжая в Волгоград, включили радио. Из динамика донеслось:
«Сегодня, в восемь часов утра, самолёт с группой депутатов Государственной думы во главе с лидером СДПР Жмыревским, направлявшейся в Волгоград, потерпел катастрофу при вылете из аэропорта Внуково. Все находившиеся на борту погибли. Ведётся расследование».
У ближайшего киоска купили утренние газеты. Центральные не успели опубликовать новость. Но в Волгограде Жмырика ждали, и поэтому задержали утренний выпуск местных газет. Новость дали на первых полосах со ссылками на ИТАР-ТАСС и Интерфакс.
Ребята молчали, потрясённые. Интеллектуал едва унял дрожь в руках. А потом, плюнув, пошёл в ближайший магазин и купил бутылку водки. Сорвал пробку и сделал огромный глоток из горла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98