Под колоннами эстакады обосновался какой-то пьяница. Я каждое утро смотрю из окна спальни, там ли он. Он всегда в немнущемся нейлоновом зеленом костюме, приваливается спиной к колонне или горбатится, словно резная фигура нэцкэ. Почти совершенно лысый, лишь над ушами сохранилось немного волос.
Потом он исчезает. Я просыпаюсь рано, только начинает светать. Новозеландки негромко сопят в спокойном сне. Щека, на которой проходит синяк, побаливает. Встаю и подхожу к окну.
Эстакада необитаема. Меня охватывает некое желание, мягко, словно я пробуждаюсь ото сна: мне хочется узнать, куда ушел этот пьяница. В каком подъезде спит или к какой жизни вернулся. Лицо у него чистое, глаза спокойные. Интересно, кто примет его обратно? Человека в немнущемся костюме, неприметного в толпе пассажиров или покупателей.
Тихо одеваюсь. Я худощавая, во впадинах над ключицей тень. Туфли у меня в сумке. Спускаюсь по лестнице и обуваюсь у дверей дома. Воздух снаружи холодный, свежий. Иду неторопливо, в привычном темпе, искать то, чего, знаю, не смогу найти.
До Токио немало миль. Иду вдоль железнодорожного полотна на юго-восток, через тихие пригороды. Утреннее уличное движение становится все оживленнее. Когда добираюсь до Асакузы, уже полдень. Вхожу в первый же попавшийся универмаг, высотное здание у реки, предоставляю толпе нести меня мимо лакированной мебели, стереомагнитофонов с изображением кобры на крышке, ортопедических матрацев, роскошного шелкового белья, бобовых лепешек, желе в блюдцах из золотой фольги, деревянно-кирпичной пивной «Пиккадилли», рыбной закусочной и кафе-мороженого в одном здании, по открытому портику, где продавцы в палатках торгуют эликсиром из черепашьей крови, чаем из водорослей, кибернетическими игрушками и печатями из кабаньих клыков. Здесь чувствуется какая-то энергия, целенаправленность. Вера, что за деньги можно купить все.
Я давно уже не ходила пешком. Ходьба приносит чувство облегчения, о котором я уже успела забыть. После истории с Мусанокодзи прошло две недели. Покупаю блинчик с красной икрой и ем на ходу. Перехожу на восточный берег Сумиди, к улочкам с деревянными домами, оставляя высотные здания позади. Через какое-то время дорога под ногами становится мягкой.
Опускаю взгляд и вижу, что иду по жухлой траве. Я в муниципальном парке, валуны и декоративные сосны между дешевыми сборными домами пятидесятых годов, снести которые следовало бы несколько десятилетий назад. Иммигранты сидят на скамейках или прогуливаются. В дальнем конце парка за деревьями гинкго по холму поднимается шоссе.
Подхожу к фонтану. Карпы тычутся в водоросли. Труба, из которой должны бить струи, сухая, ржавая. На окружающей бассейн стенке сидят иностранцы, темноволосые, со смуглой кожей, и мне вспоминается Диярбакыр. Они неторопливо покуривают, глядя на землю и свою дешевую обувь.
Я сажусь. Когда перестаю двигаться, бодрость быстро меня покидает. Обратно до Приятного дворца далеко. Ступни ноют, я смотрю на них и на руки.
— Прошу прощения?
Он смуглый, с темными волосами и бородкой. Грязные нейлоновые костюмные брюки, поддельный пояс от Гуччи. Протягивает пачку сигарет «Фортуна».
— Спасибо, нет.
Мужчина садится. Вынимает сигарету, потом сует обратно. Подается ко мне:
— Позвольте представиться. У вас самые красивые голубые глаза, какие я только видел у японок.
— Я не японка.
— Правда?
Я невольно улыбаюсь.
— И я не японец. Меня зовут Павлов. Он протягивает руку.
Я поднимаю свою и инстинктивно отдергиваю. На ладони у него лягушка, маленькая, как основание большого пальца. Она, помигивая, смотрит на меня, зеленая, с золотистыми глазами. Мужчина торопливо говорит:
— Меня зовут Павлов, а это знаменитая лягушка Павлова. Если позвонить в колокольчик, она высунет язык.
— Вы мучаете ее, ваша кожа слишком горячая.
Улыбка его увядает. Лягушка прыгает обратно в бассейн. Бородатое лицо его, более старое, чем казалось на первый взгляд, бороздят морщины от улыбки.
— Извините, я хотел рассмешить вас. Смеяться полезно для души.
— Даже лягушкам?
— Им особенно. Там, где я живу, лягушки смеются всю ночь.
Он вытирает ладонь о брюки, снова достает сигарету и прикуривает под моим взглядом. Зажигалка тонкая, пластиковая, с узором из красных и зеленых вишен в сахаре. Женская или детская.
— Павлов, вы откуда?
Он пожимает плечами:
— Не из Японии.
— Что делаете здесь?
— Когда идет дождь, продаю зонтики.
— А когда дождя нет?
— Тогда зонтики от солнца.
Губы его растягиваются в улыбке.
— Семья есть?
— Да. — Он кивает. — У вас зоркий взгляд. А чем занимаетесь вы…
— Кэтрин.
— Кэтрин. Наверное, приехали в Японию преподавать английский.
— Нет. — Приближается вой сирены, затем удаляется. Люди в парке приходят в движение, словно от ветра. — Приехала искать кое-что.
— Мир во всем мире? Счастья для всех народов?
Теперь улыбаюсь я.
— Цель моих поисков не столь бескорыстна.
— Это хорошо. Потому что в таком случае я смогу помочь вам.
— Вы даже не знаете, чего я ищу.
— И тем не менее могу помочь. Разве это не замечательно? Я мистер Бюро Находок. Секрет прост: компьютер. У меня лучший в Токио. Так что, взглянув на экран моего компьютера, найдете то, что потеряли.
— Я ничего не теряла…
Павлов поднимает руку.
— Нет-нет, не желаю слушать. Это современный мир. Утро нового тысячелетия. Если не можете найти то, что ищете, значит, не используете современность должным образом. Почему вы ненавидите компьютеры?
— Ненависти к ним у меня нет. — Поднимаю взгляд, ощущая на лице неприятное воздействие солнечных лучей и ветра. — У вас правда есть зонтики от солнца?
— Послушайте, у меня есть то, что вам нужно. Ну как? — Он достает из кармана брюк бумажник. Внутри вместо денег пачка визитных карточек. Протягивает мне одну. — Прошу вас. Это приглашение. Мы введем ваш вопрос в мой компьютер. Вы мгновенно получите тысячу ответов со всего мира. Когда поступит нужный ответ, я вам позвоню, мы отпразднуем это событие, а потом вы найдете то, что ищете. Идет?
Я беру карточку. На ней мелким курсивом написано имя: Павлов Бехтерев, торговец, и крупнее адрес по-английски, по-русски и по-японски.
— Это в двух кварталах отсюда.
— Спасибо. Приятно было познакомиться. — Мы обмениваемся рукопожатием. Он смотрит на часы. — У вас деловая встреча?
— Нет-нет. Рядом с парком ясли. Нужно забрать детей.
— Павловских собачек. — На его лице ничего не отражается, и я смеюсь: — Имеются в виду дети.
— Собачки. Вот Именно. Стоит позвонить в колокольчик — все сразу же обделают пеленки.
У ворот парка он машет на прощание. Я машу карточкой в ответ. Потом, в Приятном дворце, верчу ее в пальцах и задаюсь вопросом, что мне терять.
Свет от экрана заливает лицо Павлова, смягчая его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118