Кроме того, он закрыл доступ во Дворец телекомпании Эс-вэ («Спешите видеть!»), ибо она принадлежала не государству, а частному лицу, причем явно подставному, а фактически контролировалась Крафтом-старшим, то есть отчасти тем же Дороном. «В Большом зале, — решил Гард, — и без того будет предостаточно граждан, работающих на Дорона. Обойдется без этой телекамеры!»
За десять минут до начала главный герой пресс-конференции Аль Почино попросил чашечку кофе, и Гард распорядился, чтобы Мартенс сам приготовил питье и перед тем, как дать гангстеру, позволил ему. Гарду, сделать первый глоток и более не выпускал чашку из собственных рук. Одновременно с этим Рольфа Бейли вновь одели в цивильный костюм, и он обрел наконец человеческий вид. Правда, обретя, тут же заявил:
— Имей в виду, Дэвид, никаких разоблачений я делать не буду! Я буду молчать!
— Ну и молчи, — покорно согласился Гард. — Я выйду к ним, расскажу, что знаю, потом выведу Аль Почино, а потом и тебя. Остальное — твое дело! Не я же буду стоять перед этой оравой! — Он кивнул на Честера, в этот момент сидящего в кресле и смолящего сигарету за сигаретой. — Ты будешь стоять! Но имей в виду и ты, дорогой Рольф Бейли, пресс-конференция — страшное дело: недоберешь — тебя съедят; переберешь — сам подавишься. Вот и ищи середину! Я так говорю, Фред?
За пять минут до начала во Дворце правосудия скрыто появилась Дина Ланн, сопровождаемая инспектором Таратурой, это тоже было запрограммировано комиссаром Гардом и должно было послужить сюрпризом для всех, в том числе для генерала Дорона и даже для Честера. Вновь прибывшие быстро проследовали в комнату, находящуюся рядом с теми двумя, где были Гард с Бейли и Честером и Мартенс с Аль Почино. В этой комнате, как и в других, были установлены телеэкраны, поэтому все, что происходило в Большом зале во время пресс-конференции, можно было слышать и видеть.
За пять минут до назначенного срока пресс-конференции Гард в полном одиночестве появился перед сгорающей от нетерпения толпой журналистов, завладевшей каждым миллиметром Большого зала. Взяв в руки микрофон, он обвел присутствующих веселым взглядом, улыбнулся своей обаятельной и обезоруживающей улыбкой, доступной только киноактерам, да и то не всем, а истинно талантливым, и вдруг сказал:
— Господа, прежде всего прошу вас покинуть помещение!
Что тут началось! Поднялся такой топот и свист, что Гард понял: останавливать шабаш — то же самое, что останавливать всемирный потоп. Он терпеливо ждал, пока возмущение и недоумение присутствующих сами себя исчерпают, а потом, уловив некоторый спад энергии и не снимая с лица той же улыбки, миролюбиво добавил:
— И не волнуйтесь, вас через пять минут пригласят обратно! Но! Обращаюсь к тем, кто случайно захватил с собой кольты, вальтеры, винчестеры, легкие и тяжелые пулеметы, в том числе пулемет «максим», гаубицы, мортиры и небольшие атомные бомбы: сдайте, пожалуйста, все это добро в окошечки номер пять и шесть! И не подвергайте себя конфузу, возвращаясь назад через установленный при главном входе турникет… Прошу прощения, господа, но эту меру я вынужден принять ввиду чрезвычайной исключительности события и, кроме того, чтобы добавить перца в наши отношения!
Ропот, по мере того как говорил Гард, постепенно стихал и перешел в общее веселье. Публика зааплодировала и потянулась к выходу, движимая, главным образом, любопытством: кто что сдаст в окошки номер пять и шесть и кто потом на чем засыплется в турникете.
Когда все вышли из Большого зала, с десяток полицейских быстро обследовали помещение — правда, безрезультатно, — затем заперли все двери, кроме одной, в которой и был установлен турникет наподобие тех, через которые во всем мире стали пропускать пассажиров в самолеты после известных событий с захватами и угонами авиалайнеров. Журналисты потянулись назад, а Гарду передали короткую записку от полицейских из окошек номер пять и шесть: получено семь предметов, относящихся к огнестрельному оружию, двадцать четыре предмета — к холодному, а один шутник сдал медальон с цианистым калием.
Турникет, пока через него возвращались в конференц-зал люди, ни разу не пикнул, и в душе у Гарда тоже не прозвучал сигнал тревоги: все шло как по маслу, и можно было, кажется, помолясь, начинать.
— Я рад приветствовать обезоруженную аудиторию, — сказал в микрофон Гард, и зал ответил ему добродушным смехом. Контакт был. — Выслушайте для начала краткое сообщение, — продолжал комиссар. — Не так давно в нашем городе произошло убийство антиквара Мишеля Пикколи, относящееся к числу преступлений, совершенных в «закрытой комнате», — надеюсь, вам не надо объяснять, что это значит. Убийца найден, сейчас он предстанет перед вами, его имя Аль Почино. — Гард сделал паузу и оглядел притихший зал. Он обратил внимание при этом, что, ведя прямую трансляцию, работали семь из восьми телекамер, а восьмая почему-то бездействовала, во всяком случае, красный глазок на ней не горел. Гард успел подумать про себя: какого черта? Технику вовремя не могли наладить?
— Не могу не предупредить вас, — продолжал комиссар, — что Аль Почино выступит перед вами не только как обвиняемый, но и как обвинитель. Дело в том… — И Гард кратко изложил весь расклад событий, не забыв сказать и о Рольфе Бейли как об ученом, который руководил научными экспериментами «изуверского типа», добавив, что беседовать с профессором Бейли аудитория будет сама, если у нее получится, поскольку профессор попытается уйти от ответа и таким образом от ответственности. — Затем вас ждет еще один сюрприз, — сказал Гард, — но я умолкаю, чтобы предоставить слово прочим участникам пресс-конференции. Вопросы можете задавать как в устной, так и в письменной форме, но с непременным представлением: кто спрашивает и от какой фирмы. Не обещаю вам уж очень веселого шоу, — сказал Гард. — Увы, господа, кто пришел посмеяться, ошибся адресом… — Комиссар умел вести пресс-конференции! Немного выждав и, кажется, насладившись звенящей тишиной, он произнес в микрофон: — Сержант Мартенс, сделайте одолжение, пригласите сюда мистера Аль Почино и профессора Рольфа Бейли!
Когда эти двое появились в зале, все внимание приковалось, естественно, к ним. Все восемь телекамер развернули свои объективы и нацелились на эту пару. Аль Почино держался спокойно и с достоинством. Он не стал присаживаться за стол, за которым сидел комиссар Гард, а сразу подошел к микрофону. Взял его в руки, но, прежде чем открыть рот, бывший гангстер повернул голову в сторону профессора Рольфа Бейли и долгим, ненавидящим взором посмотрел ему прямо в глаза. Бейли уже сидел рядом с Гардом. Сочные губы его задрожали, подбородок запрыгал, он побледнел и прикрыл на секунду лицо сразу двумя руками, но тут же убрал руки, понимая, что производит невыгодное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
За десять минут до начала главный герой пресс-конференции Аль Почино попросил чашечку кофе, и Гард распорядился, чтобы Мартенс сам приготовил питье и перед тем, как дать гангстеру, позволил ему. Гарду, сделать первый глоток и более не выпускал чашку из собственных рук. Одновременно с этим Рольфа Бейли вновь одели в цивильный костюм, и он обрел наконец человеческий вид. Правда, обретя, тут же заявил:
— Имей в виду, Дэвид, никаких разоблачений я делать не буду! Я буду молчать!
— Ну и молчи, — покорно согласился Гард. — Я выйду к ним, расскажу, что знаю, потом выведу Аль Почино, а потом и тебя. Остальное — твое дело! Не я же буду стоять перед этой оравой! — Он кивнул на Честера, в этот момент сидящего в кресле и смолящего сигарету за сигаретой. — Ты будешь стоять! Но имей в виду и ты, дорогой Рольф Бейли, пресс-конференция — страшное дело: недоберешь — тебя съедят; переберешь — сам подавишься. Вот и ищи середину! Я так говорю, Фред?
За пять минут до начала во Дворце правосудия скрыто появилась Дина Ланн, сопровождаемая инспектором Таратурой, это тоже было запрограммировано комиссаром Гардом и должно было послужить сюрпризом для всех, в том числе для генерала Дорона и даже для Честера. Вновь прибывшие быстро проследовали в комнату, находящуюся рядом с теми двумя, где были Гард с Бейли и Честером и Мартенс с Аль Почино. В этой комнате, как и в других, были установлены телеэкраны, поэтому все, что происходило в Большом зале во время пресс-конференции, можно было слышать и видеть.
За пять минут до назначенного срока пресс-конференции Гард в полном одиночестве появился перед сгорающей от нетерпения толпой журналистов, завладевшей каждым миллиметром Большого зала. Взяв в руки микрофон, он обвел присутствующих веселым взглядом, улыбнулся своей обаятельной и обезоруживающей улыбкой, доступной только киноактерам, да и то не всем, а истинно талантливым, и вдруг сказал:
— Господа, прежде всего прошу вас покинуть помещение!
Что тут началось! Поднялся такой топот и свист, что Гард понял: останавливать шабаш — то же самое, что останавливать всемирный потоп. Он терпеливо ждал, пока возмущение и недоумение присутствующих сами себя исчерпают, а потом, уловив некоторый спад энергии и не снимая с лица той же улыбки, миролюбиво добавил:
— И не волнуйтесь, вас через пять минут пригласят обратно! Но! Обращаюсь к тем, кто случайно захватил с собой кольты, вальтеры, винчестеры, легкие и тяжелые пулеметы, в том числе пулемет «максим», гаубицы, мортиры и небольшие атомные бомбы: сдайте, пожалуйста, все это добро в окошечки номер пять и шесть! И не подвергайте себя конфузу, возвращаясь назад через установленный при главном входе турникет… Прошу прощения, господа, но эту меру я вынужден принять ввиду чрезвычайной исключительности события и, кроме того, чтобы добавить перца в наши отношения!
Ропот, по мере того как говорил Гард, постепенно стихал и перешел в общее веселье. Публика зааплодировала и потянулась к выходу, движимая, главным образом, любопытством: кто что сдаст в окошки номер пять и шесть и кто потом на чем засыплется в турникете.
Когда все вышли из Большого зала, с десяток полицейских быстро обследовали помещение — правда, безрезультатно, — затем заперли все двери, кроме одной, в которой и был установлен турникет наподобие тех, через которые во всем мире стали пропускать пассажиров в самолеты после известных событий с захватами и угонами авиалайнеров. Журналисты потянулись назад, а Гарду передали короткую записку от полицейских из окошек номер пять и шесть: получено семь предметов, относящихся к огнестрельному оружию, двадцать четыре предмета — к холодному, а один шутник сдал медальон с цианистым калием.
Турникет, пока через него возвращались в конференц-зал люди, ни разу не пикнул, и в душе у Гарда тоже не прозвучал сигнал тревоги: все шло как по маслу, и можно было, кажется, помолясь, начинать.
— Я рад приветствовать обезоруженную аудиторию, — сказал в микрофон Гард, и зал ответил ему добродушным смехом. Контакт был. — Выслушайте для начала краткое сообщение, — продолжал комиссар. — Не так давно в нашем городе произошло убийство антиквара Мишеля Пикколи, относящееся к числу преступлений, совершенных в «закрытой комнате», — надеюсь, вам не надо объяснять, что это значит. Убийца найден, сейчас он предстанет перед вами, его имя Аль Почино. — Гард сделал паузу и оглядел притихший зал. Он обратил внимание при этом, что, ведя прямую трансляцию, работали семь из восьми телекамер, а восьмая почему-то бездействовала, во всяком случае, красный глазок на ней не горел. Гард успел подумать про себя: какого черта? Технику вовремя не могли наладить?
— Не могу не предупредить вас, — продолжал комиссар, — что Аль Почино выступит перед вами не только как обвиняемый, но и как обвинитель. Дело в том… — И Гард кратко изложил весь расклад событий, не забыв сказать и о Рольфе Бейли как об ученом, который руководил научными экспериментами «изуверского типа», добавив, что беседовать с профессором Бейли аудитория будет сама, если у нее получится, поскольку профессор попытается уйти от ответа и таким образом от ответственности. — Затем вас ждет еще один сюрприз, — сказал Гард, — но я умолкаю, чтобы предоставить слово прочим участникам пресс-конференции. Вопросы можете задавать как в устной, так и в письменной форме, но с непременным представлением: кто спрашивает и от какой фирмы. Не обещаю вам уж очень веселого шоу, — сказал Гард. — Увы, господа, кто пришел посмеяться, ошибся адресом… — Комиссар умел вести пресс-конференции! Немного выждав и, кажется, насладившись звенящей тишиной, он произнес в микрофон: — Сержант Мартенс, сделайте одолжение, пригласите сюда мистера Аль Почино и профессора Рольфа Бейли!
Когда эти двое появились в зале, все внимание приковалось, естественно, к ним. Все восемь телекамер развернули свои объективы и нацелились на эту пару. Аль Почино держался спокойно и с достоинством. Он не стал присаживаться за стол, за которым сидел комиссар Гард, а сразу подошел к микрофону. Взял его в руки, но, прежде чем открыть рот, бывший гангстер повернул голову в сторону профессора Рольфа Бейли и долгим, ненавидящим взором посмотрел ему прямо в глаза. Бейли уже сидел рядом с Гардом. Сочные губы его задрожали, подбородок запрыгал, он побледнел и прикрыл на секунду лицо сразу двумя руками, но тут же убрал руки, понимая, что производит невыгодное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79