К тому же у него были деньги и портрет Мгала, а интуиция подсказывала, что положение в Сагре вот-вот должно изме — ниться — и так оно и случилось. Осталось лишь заручиться поддержкой мастера Толеро, и тогда…
Дремавший в изящном, казавшемся слишком хрупким для его крупного тела кресле капитан «Нортона», заслышав приближающиеся шаги, открыл глаза и устремил на Заруга прямой требовательный взгляд.
— Во имя Света и Единства! — произнес тот. Протянул капитану звезду доверия и, после того как Толеро убедился в её подлинности, письмо мастера Урогаля.
Сделав матросам знак удалиться, капитан внимательно изучил печати, сломал их и выдернул нить, которой было прошито письмо. Прочитал первые строчки и поднял глаза на Заруга.
— Оно предназначено мастеру Саньяти, но он арестован Гигауром, и я прошу вас ознакомиться с его содержанием. Дело, как вы убедитесь, серьезное и не терпит отлагательств, — сказал маг, заметив колебания мастера. Тот, молча кивнув, углубился в чтение.
Пользуясь возможностью, Заруг внимательно осмотрел капитана «Нортона». Прекрасно сложенный, лет пятидесяти, с сильно поседевшими волосами, он производил впечатление деятельного человека. Широкую грудь его облегал кожаный панцирь, покрытый искусным тиснением, у пояса висел украшенный драгоценными камнями кинжал, а на запястьях сияли массивные золотые браслеты. Чересчур массивные, чтобы быть просто украшениями, подумал Заруг. Скользнул взглядом по полосатому тенту, натянутому на корме судна, за которым голубели в лучах восходящего солнца пустынные воды Сагрското залива, и вынужден был признать, что организаторы мятежа поработали на славу: ни одна патрульная галера не вышла этой ночью из гавани, а те, что были в море, похоже, уже никогда не вернутся к родным берегам.
Когда до него дошла весть о появившихся в заливе би-ремах, он окончательно убедился, что мятеж затеян Белыми Братьями, и приложил все усилия, чтобы увидеть человека, который был бы в состоянии помочь ему поймать Мгала. И вот наконец он добрался до мастера Толеро, который, не будучи руководителем мятежников, без сомнения, пользовался среди них определенным влиянием и, главное, мог выделить ему необходимое количество воинов.
— Так чего же ты хочешь от меня? — спросил капитан «Нортона», складывая письмо и в свою очередь с интересом разглядывая Заруга. — В полдень торговые корабли начнут покидать гавань, и у меня не хватит людей, чтобы обыскать их. Да если бы даже и были, портить отношения с унгирами мне категорически запрещено.
— Я не прошу невозможного. Мастер Саньята располагал сетью соглядатаев, которые могли выследить похитителей кристалла. Вы этого сделать не в состоянии, и потому я надеюсь получить от вас охранную грамоту и небольшой отряд воинов, чтобы захватить северянина и его спутников.
— Ты можешь указать место, где он находится? — удивился капитан. — Тогда я немедленно выделю тебе два десятка меченосцев. Полагаю, арест нескольких человек не займет много времени?
— Мне известно место, где северянин должен появиться в течение этого дня. По моим сведениям, он был захвачен гвардейцами Гигаура во время облавы и скоро окажется на свободе. Двое нанятых мною людей дежурят в таверне, где его схватили, и мне сообщат, как только Мгал вернется в нее.
— Если он догадывается, что за ним следят, то они даром тратят время, — сухо заметил Толеро. — Из ста двадцати человек половину я уже отправил охранять протоку, и теперь у меня каждый оставшийся на счету. «Нортон» и «Манн» совершают, свое первое плавание и после шторма и сражений с галерами нуждаются в ремонте. Дав тебе два десятка воинов, я так оголю корабль, что он не сможет принять участие в бою, если какая-нибудь патрульная галера надумает вернуться в Сагру.
— Я прошу дать мне людей на сутки. К следующему утру они будут на борту «Нортона». Шансы захватить северянина огромны, а ради ключа к сокровищнице Маронды стоит рискнуть. Впрочем, при виде ваших великолепных бирем едва ли самый преданный Гигауру капитан осмелится ввести свою галеру в гавань, — уверенно ответил Заруг, решив, что малая толика лести дело не испортит.
— Где ты потерял глаз, подмастерье третьего цикла Заруг? — неожиданно жестко спросил Толеро, поднимаясь из кресла.
«Ага, в письме Урогаля есть кое-что и обо мне», — понял маг и, твердо взглянув в лицо капитана, оказавшегося одного с ним — немалого — роста, не задумываясь отчеканил:
— В Чиларских топях, через которые последовал за похитителем кристалла Калиместиара.
— Угу, — удовлетворенно промычал Толеро. Поднес к губам похожий на маленькую, замысловато завитую раковину свисток и издал пронзительную призывную трель. — Мой помощник даст тебе двадцать меченосцев, но к утру они должны вернуться на «Нортон».
— А охранная грамота? — напомнил Заруг, сердце которого готово было выскочить из груди.
— Ты получишь ее! — пообещал Толеро и, приблизив свое лицо к лицу Заруга, доверительно добавил: — Добудь кристалл, и, клянусь Светом, не позднее чем через тридцать дней ты ступишь на набережную Нинхуба. И поверь мне, в этом городе найдется немало славных домов, чьи хозяева сочтут за честь для себя принять единственного в Братстве одноглазого мастера.
Улыбка тронула криво сросшиеся губы Заруга, придав его лицу жутковатое выражение.
— Я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы завладеть кристаллом и убить северянина, даже если бы меня ждал не Нинхуб, а смрадные ямы Гайи, — прошипел подмастерье третьего цикла и на шаг отступил от Т.олеро, чтобы подоспевший на зов свистка помощник капитана «Нортона» мог получить необходимые распоряжения.
День и ночь скользил «Счастливчик» по Голубой дороге, садился на мели, застревал в протоках, но вынужденные эти остановки вскоре перестали раздражать Батигар. Во-первых, они делали плавание не таким монотонным, а во-вторых, позволяли ненадолго сойти на берег и набрать диких ференг и ваньги, разнообразивших рацион Батигар и Мисаурэни, которым скоро прискучила стряпня гребцов, варивших по очереди на крохотной печурке густую, обильно приправленную душистыми травами похлебку, к которой подавались разогретые на пару лепешки из серо-бурой муки, запас которой казался неисчерпаемым.
Во время походов за фруктами девушки лучше узнали друг друга, и между ними установились едва ли не дружеские отношения, хотя, учитывая возникшую после первого знакомства взаимную неприязнь, предположить подобное было трудно. Мисаурэни достаточно было попристальней приглядеться к четвертому пассажиру, на которого прежде она не обращала ни малейшего внимания, чтобы раскусить нехитрый прием с переодеванием. Обнаружив, что симпатичный юноша является особой одного с нею пола, не способной удовлетворить её чаяния, она не могла скрыть досады и разочарования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Дремавший в изящном, казавшемся слишком хрупким для его крупного тела кресле капитан «Нортона», заслышав приближающиеся шаги, открыл глаза и устремил на Заруга прямой требовательный взгляд.
— Во имя Света и Единства! — произнес тот. Протянул капитану звезду доверия и, после того как Толеро убедился в её подлинности, письмо мастера Урогаля.
Сделав матросам знак удалиться, капитан внимательно изучил печати, сломал их и выдернул нить, которой было прошито письмо. Прочитал первые строчки и поднял глаза на Заруга.
— Оно предназначено мастеру Саньяти, но он арестован Гигауром, и я прошу вас ознакомиться с его содержанием. Дело, как вы убедитесь, серьезное и не терпит отлагательств, — сказал маг, заметив колебания мастера. Тот, молча кивнув, углубился в чтение.
Пользуясь возможностью, Заруг внимательно осмотрел капитана «Нортона». Прекрасно сложенный, лет пятидесяти, с сильно поседевшими волосами, он производил впечатление деятельного человека. Широкую грудь его облегал кожаный панцирь, покрытый искусным тиснением, у пояса висел украшенный драгоценными камнями кинжал, а на запястьях сияли массивные золотые браслеты. Чересчур массивные, чтобы быть просто украшениями, подумал Заруг. Скользнул взглядом по полосатому тенту, натянутому на корме судна, за которым голубели в лучах восходящего солнца пустынные воды Сагрското залива, и вынужден был признать, что организаторы мятежа поработали на славу: ни одна патрульная галера не вышла этой ночью из гавани, а те, что были в море, похоже, уже никогда не вернутся к родным берегам.
Когда до него дошла весть о появившихся в заливе би-ремах, он окончательно убедился, что мятеж затеян Белыми Братьями, и приложил все усилия, чтобы увидеть человека, который был бы в состоянии помочь ему поймать Мгала. И вот наконец он добрался до мастера Толеро, который, не будучи руководителем мятежников, без сомнения, пользовался среди них определенным влиянием и, главное, мог выделить ему необходимое количество воинов.
— Так чего же ты хочешь от меня? — спросил капитан «Нортона», складывая письмо и в свою очередь с интересом разглядывая Заруга. — В полдень торговые корабли начнут покидать гавань, и у меня не хватит людей, чтобы обыскать их. Да если бы даже и были, портить отношения с унгирами мне категорически запрещено.
— Я не прошу невозможного. Мастер Саньята располагал сетью соглядатаев, которые могли выследить похитителей кристалла. Вы этого сделать не в состоянии, и потому я надеюсь получить от вас охранную грамоту и небольшой отряд воинов, чтобы захватить северянина и его спутников.
— Ты можешь указать место, где он находится? — удивился капитан. — Тогда я немедленно выделю тебе два десятка меченосцев. Полагаю, арест нескольких человек не займет много времени?
— Мне известно место, где северянин должен появиться в течение этого дня. По моим сведениям, он был захвачен гвардейцами Гигаура во время облавы и скоро окажется на свободе. Двое нанятых мною людей дежурят в таверне, где его схватили, и мне сообщат, как только Мгал вернется в нее.
— Если он догадывается, что за ним следят, то они даром тратят время, — сухо заметил Толеро. — Из ста двадцати человек половину я уже отправил охранять протоку, и теперь у меня каждый оставшийся на счету. «Нортон» и «Манн» совершают, свое первое плавание и после шторма и сражений с галерами нуждаются в ремонте. Дав тебе два десятка воинов, я так оголю корабль, что он не сможет принять участие в бою, если какая-нибудь патрульная галера надумает вернуться в Сагру.
— Я прошу дать мне людей на сутки. К следующему утру они будут на борту «Нортона». Шансы захватить северянина огромны, а ради ключа к сокровищнице Маронды стоит рискнуть. Впрочем, при виде ваших великолепных бирем едва ли самый преданный Гигауру капитан осмелится ввести свою галеру в гавань, — уверенно ответил Заруг, решив, что малая толика лести дело не испортит.
— Где ты потерял глаз, подмастерье третьего цикла Заруг? — неожиданно жестко спросил Толеро, поднимаясь из кресла.
«Ага, в письме Урогаля есть кое-что и обо мне», — понял маг и, твердо взглянув в лицо капитана, оказавшегося одного с ним — немалого — роста, не задумываясь отчеканил:
— В Чиларских топях, через которые последовал за похитителем кристалла Калиместиара.
— Угу, — удовлетворенно промычал Толеро. Поднес к губам похожий на маленькую, замысловато завитую раковину свисток и издал пронзительную призывную трель. — Мой помощник даст тебе двадцать меченосцев, но к утру они должны вернуться на «Нортон».
— А охранная грамота? — напомнил Заруг, сердце которого готово было выскочить из груди.
— Ты получишь ее! — пообещал Толеро и, приблизив свое лицо к лицу Заруга, доверительно добавил: — Добудь кристалл, и, клянусь Светом, не позднее чем через тридцать дней ты ступишь на набережную Нинхуба. И поверь мне, в этом городе найдется немало славных домов, чьи хозяева сочтут за честь для себя принять единственного в Братстве одноглазого мастера.
Улыбка тронула криво сросшиеся губы Заруга, придав его лицу жутковатое выражение.
— Я сделал бы все возможное и невозможное, чтобы завладеть кристаллом и убить северянина, даже если бы меня ждал не Нинхуб, а смрадные ямы Гайи, — прошипел подмастерье третьего цикла и на шаг отступил от Т.олеро, чтобы подоспевший на зов свистка помощник капитана «Нортона» мог получить необходимые распоряжения.
День и ночь скользил «Счастливчик» по Голубой дороге, садился на мели, застревал в протоках, но вынужденные эти остановки вскоре перестали раздражать Батигар. Во-первых, они делали плавание не таким монотонным, а во-вторых, позволяли ненадолго сойти на берег и набрать диких ференг и ваньги, разнообразивших рацион Батигар и Мисаурэни, которым скоро прискучила стряпня гребцов, варивших по очереди на крохотной печурке густую, обильно приправленную душистыми травами похлебку, к которой подавались разогретые на пару лепешки из серо-бурой муки, запас которой казался неисчерпаемым.
Во время походов за фруктами девушки лучше узнали друг друга, и между ними установились едва ли не дружеские отношения, хотя, учитывая возникшую после первого знакомства взаимную неприязнь, предположить подобное было трудно. Мисаурэни достаточно было попристальней приглядеться к четвертому пассажиру, на которого прежде она не обращала ни малейшего внимания, чтобы раскусить нехитрый прием с переодеванием. Обнаружив, что симпатичный юноша является особой одного с нею пола, не способной удовлетворить её чаяния, она не могла скрыть досады и разочарования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146