Действительно, батарею свою Шпакевич увидел на большой поляне, километрах в двух от штаба. Сперва на поляну выскочил из леса верхом на лошади командир батареи, младший лейтенант Макаров, а уже за ним вынеслись артиллерийские упряжки. Командир махнул саблей, и батарея, сделав вольт направо, почти не сбавляя аллюра, развернулась посреди поляны фронтом на запад. Ездовые тут же отцепили постромки от станин, погнали лошадей обратно в лес, а расчеты тем временем кинулись готовить орудия к бою, торопливо забивая сошники в землю и вынимая из зарядных ящиков на передках лотки со снарядами.
— Коме-е-едь! — вдруг послышалось чуть ли не над ухом Шпакевича — рядом стоял молодой усмешливый солдат и крутил от удивления головой.
Шпакевича это укололо. Он смерил взглядом красноармейца — это и был Холодилов, — верней, обжег его взглядом, потом назидательно сказал:
— Суворов говорил — тяжело в ученье, зато легко в бою!
— Но ведь Суворов и про другое говорил, — возразил красноармеец, продолжая так же усмешливо наблюдать, как по команде командира батареи артиллеристы имитировали прицельный огонь из всех орудий: — Солдат ученье любит, был бы с него толк. — При этом и он поглядел на Шпакевича, на мгновение вытаращив светлые глаза.
Шпакевич после этих слов даже вскинул брови, удивленный больше всего тем, как просто, с какой несолдатской свободой рассуждал незнакомый красноармеец.
— Значит, они это делают без толку? — словно бы заступаясь за артиллеристов, ревниво спросил Шпакевич.
— Гм, толк… —отвел от Шпакевича взгляд Холодилов. — Толк может быть. Когда на передовую подвезут достаточно снарядов. За всю войну еще не приходилось слышать, чтобы артиллерия наша плохо стреляла потому, что расчеты не умеют наводить орудия. Наоборот, не хватает снарядов. А то и совсем, случается, не бывает их на батареях. Потому я и говорю — зачем напрасно клацать затворами? Работают же артиллеристы и так, словно автоматы, хоть каждому глаза завязывай.
«Умный какой! — раздраженно подумал Шпакевич. — Нет на тебя!…» Но разговор продолжить им не дали — Шпакевичу вдруг нашлось срочное дело на батарее.
Между тем запомнить Холодилова с одного раза даже в условиях войны не составляло труда.
Скоро полки 55-й заняли оборону на восточном берегу Сожа. Как раз основные бои с немцами шли тогда в окрестностях Могилева. Дивизия получила там новое задание — совершить тридцатикилометровый марш и сосредоточиться в лесах на юге от Черикова. Пока она перемещалась с одного места на другое, немцы перешли Днепр и заняли Пропойск, что в устье Прони. Дальше на их пути лежал Чериков. Дивизию снова бросили назад к Сожу. Словом, театр военных действий ожил повсюду, и солдату стало не до личных знакомств, не до воспоминаний: только смотри-поглядывай по сторонам да берегись, чтобы не переехали колесами или гусеницами где-нибудь сонного. И тем не менее Шпакевич встретился с Холодиловым. Как раз шел бой с немецкими танками на юго-восточной окраине Черикова. Сюда первым был брошен с левого берега 111-й стрелковый полк. Шпакевич тоже находился на танкоопасном направлении, как это принято говорить, охранял с ручным пулеметом наблюдательный пункт помначштаба артиллерии, который был вынесен за реку и размещался за каким-то амбаром. Но артиллерия стреляла далеко за Сожем, поэтому неприцельный огонь, несмотря на все умение помощника начальника штаба, мало помогал батальонам. Для создания же сплошного заградительного огня в дивизии не хватало снарядов. Тем временем немецкие танки, не переставая стрелять на ходу, все ближе подходили к районному центру. Среди пехоты было много потерь. На наблюдательном пункте помощника начальника штаба артиллерии погибли телефонист и разведчик-вычислитель. И, когда за амбаром появился боец с небольшим ящиком в брезентовом чехле, Шпакевич подумал, что из-за реки наконец прислали телефониста. Однако это был не телефонист, а сапер.
— Приказано взорвать мост, — доложил он помощнику начальника штаба артиллерии.
— Когда? — отнял от уха телефонную трубку почерневший артиллерист.
— Как только приблизятся танки. Приказано не пустить их на ту сторону.
— Ну что ж, — невесело усмехнулся помощник начальника штаба, — действуй. Раз мы своими средствами не можем удержать танки, действуй ты.
— Подполковник Тер-Гаспарян приказал…
Но рядом взорвался снаряд, и Шпакевич, который лежал за пулеметом, не услышал из-за грохота дальнейших слов.
Тем временем сапер переговорил обо всем с помначштаба артиллерии и, садясь, прислонился спиной к стене амбара, как раз наискось от Шпакевича.
— Глянь, знакомый! — узнал Шпакевич Холодилова и как-то даже обрадовался, наверное, потому, что человек не отирается по тылам за рекой, а тоже сунулся в пекло…
Холодилов в ответ только заговорщицки подмигнул.
— Что это у тебя, патефон? — кивнул на ящик в брезентовом чехле Шпакевич.
— Угадал — патефон.
— Небось в гарнизонном клубе прихватил?
— Тоже угадал.
— А чего без оружия?
— К чему оно мне? Я все больше под чужим крылышком. Увижу, где пулемет стоит, и шасть туда. Авось не пропаду: есть кому и прикрыть, и заслонить.
— Много ты понимаешь! Да я только выстрелю из своего пулемета, как тут же снаряды перепашут все вокруг. Пулемет — первая мишень для врага. Артиллеристы только и охотятся за ними.
— Что ж, ты артиллерист, тебе и видней, — махнул рукой сапер, склонный к шутливому разговору, в котором трудно было отличить серьезное от несерьезного.
Снова разорвался поблизости снаряд, и, покосившись, вроде начала сползать крыша с амбара.
Хотя Шпакевич пока и был не у дел, получив приказ всего только охранять наблюдательный пункт и открывать огонь из пулемета, когда будет грозить непосредственная опасность, но беседу с Холодиловым больше не возобновлял.
К вечеру того дня наблюдательный пункт помощника начальника штаба артиллерии был перенесен ближе к реке, а к утру следующего дня и совсем стал не нужен: Чериков заняли немцы.
Между тем Шпакевич нечаянно стал сапером. Приняв участие во взрыве моста через Сож, он так и отправился с Холодиловым в саперную роту — кто-то сказал ему, что штабная батарея лейтенанта Макарова тоже перестала существовать.
Вместе с Холодиловым в конце июля и в начале августа Шпакевич взрывал мосты и на Сене, что недалеко от Пильни, и на Лабжанке в Климовичском районе, возле Лозовицы, и на Сурове, что по ту сторону Забелышина. Последний мост они ликвидировали на Деряжне, откуда и добрались по немецким тылам сюда, на этот оборонительный рубеж…
Взрывая мосты на реках и подолгу бывая вместе, они успели много о чем переговорить. Шпакевич все знал про Холодилова, а Холодилов про Шпакевича. Хотя Шпакевич по годам и был старше, разница в возрасте не чувствовалась…
«Эх, Холодилов, Холодилов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Коме-е-едь! — вдруг послышалось чуть ли не над ухом Шпакевича — рядом стоял молодой усмешливый солдат и крутил от удивления головой.
Шпакевича это укололо. Он смерил взглядом красноармейца — это и был Холодилов, — верней, обжег его взглядом, потом назидательно сказал:
— Суворов говорил — тяжело в ученье, зато легко в бою!
— Но ведь Суворов и про другое говорил, — возразил красноармеец, продолжая так же усмешливо наблюдать, как по команде командира батареи артиллеристы имитировали прицельный огонь из всех орудий: — Солдат ученье любит, был бы с него толк. — При этом и он поглядел на Шпакевича, на мгновение вытаращив светлые глаза.
Шпакевич после этих слов даже вскинул брови, удивленный больше всего тем, как просто, с какой несолдатской свободой рассуждал незнакомый красноармеец.
— Значит, они это делают без толку? — словно бы заступаясь за артиллеристов, ревниво спросил Шпакевич.
— Гм, толк… —отвел от Шпакевича взгляд Холодилов. — Толк может быть. Когда на передовую подвезут достаточно снарядов. За всю войну еще не приходилось слышать, чтобы артиллерия наша плохо стреляла потому, что расчеты не умеют наводить орудия. Наоборот, не хватает снарядов. А то и совсем, случается, не бывает их на батареях. Потому я и говорю — зачем напрасно клацать затворами? Работают же артиллеристы и так, словно автоматы, хоть каждому глаза завязывай.
«Умный какой! — раздраженно подумал Шпакевич. — Нет на тебя!…» Но разговор продолжить им не дали — Шпакевичу вдруг нашлось срочное дело на батарее.
Между тем запомнить Холодилова с одного раза даже в условиях войны не составляло труда.
Скоро полки 55-й заняли оборону на восточном берегу Сожа. Как раз основные бои с немцами шли тогда в окрестностях Могилева. Дивизия получила там новое задание — совершить тридцатикилометровый марш и сосредоточиться в лесах на юге от Черикова. Пока она перемещалась с одного места на другое, немцы перешли Днепр и заняли Пропойск, что в устье Прони. Дальше на их пути лежал Чериков. Дивизию снова бросили назад к Сожу. Словом, театр военных действий ожил повсюду, и солдату стало не до личных знакомств, не до воспоминаний: только смотри-поглядывай по сторонам да берегись, чтобы не переехали колесами или гусеницами где-нибудь сонного. И тем не менее Шпакевич встретился с Холодиловым. Как раз шел бой с немецкими танками на юго-восточной окраине Черикова. Сюда первым был брошен с левого берега 111-й стрелковый полк. Шпакевич тоже находился на танкоопасном направлении, как это принято говорить, охранял с ручным пулеметом наблюдательный пункт помначштаба артиллерии, который был вынесен за реку и размещался за каким-то амбаром. Но артиллерия стреляла далеко за Сожем, поэтому неприцельный огонь, несмотря на все умение помощника начальника штаба, мало помогал батальонам. Для создания же сплошного заградительного огня в дивизии не хватало снарядов. Тем временем немецкие танки, не переставая стрелять на ходу, все ближе подходили к районному центру. Среди пехоты было много потерь. На наблюдательном пункте помощника начальника штаба артиллерии погибли телефонист и разведчик-вычислитель. И, когда за амбаром появился боец с небольшим ящиком в брезентовом чехле, Шпакевич подумал, что из-за реки наконец прислали телефониста. Однако это был не телефонист, а сапер.
— Приказано взорвать мост, — доложил он помощнику начальника штаба артиллерии.
— Когда? — отнял от уха телефонную трубку почерневший артиллерист.
— Как только приблизятся танки. Приказано не пустить их на ту сторону.
— Ну что ж, — невесело усмехнулся помощник начальника штаба, — действуй. Раз мы своими средствами не можем удержать танки, действуй ты.
— Подполковник Тер-Гаспарян приказал…
Но рядом взорвался снаряд, и Шпакевич, который лежал за пулеметом, не услышал из-за грохота дальнейших слов.
Тем временем сапер переговорил обо всем с помначштаба артиллерии и, садясь, прислонился спиной к стене амбара, как раз наискось от Шпакевича.
— Глянь, знакомый! — узнал Шпакевич Холодилова и как-то даже обрадовался, наверное, потому, что человек не отирается по тылам за рекой, а тоже сунулся в пекло…
Холодилов в ответ только заговорщицки подмигнул.
— Что это у тебя, патефон? — кивнул на ящик в брезентовом чехле Шпакевич.
— Угадал — патефон.
— Небось в гарнизонном клубе прихватил?
— Тоже угадал.
— А чего без оружия?
— К чему оно мне? Я все больше под чужим крылышком. Увижу, где пулемет стоит, и шасть туда. Авось не пропаду: есть кому и прикрыть, и заслонить.
— Много ты понимаешь! Да я только выстрелю из своего пулемета, как тут же снаряды перепашут все вокруг. Пулемет — первая мишень для врага. Артиллеристы только и охотятся за ними.
— Что ж, ты артиллерист, тебе и видней, — махнул рукой сапер, склонный к шутливому разговору, в котором трудно было отличить серьезное от несерьезного.
Снова разорвался поблизости снаряд, и, покосившись, вроде начала сползать крыша с амбара.
Хотя Шпакевич пока и был не у дел, получив приказ всего только охранять наблюдательный пункт и открывать огонь из пулемета, когда будет грозить непосредственная опасность, но беседу с Холодиловым больше не возобновлял.
К вечеру того дня наблюдательный пункт помощника начальника штаба артиллерии был перенесен ближе к реке, а к утру следующего дня и совсем стал не нужен: Чериков заняли немцы.
Между тем Шпакевич нечаянно стал сапером. Приняв участие во взрыве моста через Сож, он так и отправился с Холодиловым в саперную роту — кто-то сказал ему, что штабная батарея лейтенанта Макарова тоже перестала существовать.
Вместе с Холодиловым в конце июля и в начале августа Шпакевич взрывал мосты и на Сене, что недалеко от Пильни, и на Лабжанке в Климовичском районе, возле Лозовицы, и на Сурове, что по ту сторону Забелышина. Последний мост они ликвидировали на Деряжне, откуда и добрались по немецким тылам сюда, на этот оборонительный рубеж…
Взрывая мосты на реках и подолгу бывая вместе, они успели много о чем переговорить. Шпакевич все знал про Холодилова, а Холодилов про Шпакевича. Хотя Шпакевич по годам и был старше, разница в возрасте не чувствовалась…
«Эх, Холодилов, Холодилов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93