Так и сестра – стоило Чико выйти из дома, уехать куда-нибудь с отцом или отправиться пострелять в овраге – к его возвращению на ее станке уже виднелся изрядный кусок будущей шали. И как только у этих девчонок достает упрямства сидеть неотрывно перед станком? И ради чего? Ради того, чтобы, накинув шаль на плечи, с гордым видом показаться перед другими девчонками, у которых такие же домотканые шали на плечах?
– Ты знаешь, где я был? – сказал Чико, оглянувшись, не слышит ли его кто-нибудь из друзей. – Я был в горах.
– В горах? – едва слышным эхом отозвалась Луисита. Она поднесла пальцы к губам, а брови ее поднялись дугой.
Чико, прочитав в глазах Луиситы неподдельный испуг, был польщен тем, что хотя бы эта слушательница смогла по достоинству оценить опасность его ночной прогулки.
– Я нашел лагерь Кальверы. Я их выследил, подкрался незаметно. Все разузнал, теперь они у нас в руках… Кальвера стоял со мной рядом. Вот как ты. Нет, даже ближе, вот так…
Чико шагнул к Луисите боком, чтобы наглядно продемонстрировать, какой угрозе подвергалась его жизнь в лагере бандитов. Но здесь его подстерегала иная опасность. Луисита тоже шагнула ему навстречу, и теперь они стояли под деревом близко друг к другу.
Малыш, подчиняясь какому-то незнакомому, пугающему и приятному чувству, взял девушку за руки и притянул еще ближе к себе.
И тут же, вспомнив ее тяжелую руку и звон в своем ухе, решительно выпустил тонкие запястья и мужественно скрестил руки на груди.
– Ты бы только видела, как посмотрел на меня Крис, когда я рассказал это ребятам, – гордо сказал он и расплылся в самодовольной улыбке. – Сам О'Райли похлопал меня по плечу. И Брик тоже. Он сказал, что я его удивил. Представляешь? Я его удивил! А этих ребят трудно чем-нибудь удивить, да. Уж они видали такое…
Луисита провела кончиками пальцев по его щеке, по губам и подбородку. Он перехватил ее руку и отвел от лица, но не спешил выпускать.
Он чувствовал, как слаба и податлива эта тонкая хрупкая кисть, и ему нравилась эта слабость.
В него словно вливалась новая сила, веселая, искрящаяся, звенящая. Чико хотелось подхватить Луиситу на руки и закружиться с ней под музыку, которая вот-вот зазвучит.
– Ты пошел ночью в горы, чтобы принести для меня еловую кору? – тихо спросила она. – Не говори ничего…
– Да, эти ребята видали такое, что тебе и не снилось, – продолжал говорить Чико, слегка пристыженно уходя от темы еловой коры.
Кору он, конечно, соберет. Но всему свое время. Сейчас у него есть дела и поважнее. Чико сказал важно и почти торжественно:
– И они приняли меня в свой круг, ты понимаешь? Теперь я один из них, понимаешь ты это или нет? Я буду всегда с ними. Я не буду фермером. Как мой отец. Как твой отец.
Она по-прежнему ничего не отвечала, лишь смотрела на него неотрывно. И он сбился, забыв, о чем хотел сказать.
Еще никто и никогда не смотрел на него так. Этот взгляд ничего не спрашивал и ничего не требовал, но Чико чувствовал, что сейчас он должен что-то сделать. Его руки сами тянулись к ней. Он бережно схватил Луиситу за локотки, то ли притягивая к себе, то ли отталкивая.
Он вдруг понял, на что похоже чувство, которое переполняло его сердце. Как-то они с отцом возвращались ночью на ферму из дальней поездки. Чико не помнил уже, куда и зачем они ездили, помнил только, что страшно устал, продрог и вымок под сильным ливнем. Можно было укрыться под деревьями и переждать грозу, но впереди они увидели огонек. Это светились окна их фермы. И они с отцом поехали дальше, с каждым шагом по скользкой глинистой дороге приближаясь к родному теплому огню.
Вот такой же родной и теплый огонь светился сейчас в глазах Луиситы, и Чико тянулся к ней, словно стремился вернуться под любящий кров, в уют и покой.
Но этого делать нельзя, говорил он себе. Нельзя бросить друзей. Нельзя оставить команду. Особенно сейчас, когда все повисло на волоске, когда все силы должны быть напряжены и брошены в бой… А потом? Разве он сможет бросить друзей, когда они одержат наконец победу над этим ненавистным Кальверой? Тогда их дружба станет еще крепче, и он будет принят в команду, как равный среди равных. И никто не будет больше называть его Малышом. Разве тогда он сможет бросить друзей?
Нет, никогда…
– Ты думаешь, что я останусь тут? – спросил он срывающимся голосом. – Буду пахать вашу землю, пасти ваших коров? Ну посмотри на меня, разве похож я на твоих земляков?
Она кивнула и потянулась к его губам.
– Похож?! Стой, стой, – он попытался отстранить ее, но вместо этого сам же притянул ближе к себе. – Стой, погоди. Запомни, я тут не останусь. Мне тут нечего делать. Я вырос совсем в другом мире. Остаться в твоей деревне? Да это все равно что зарыть меня в вашу землю! Я что, похож на самоубийцу? Нет, даже не думай об этом. И никакие твои хитрости не помогут.
Он коснулся носом ее душистых волос. Это был запах ночного цветка. Он часто сидел дома на крыльце и смотрел в звездное небо, ловил этот аромат в ночном ветре, долетающем из прерии…
Звездное небо здесь такое же, каким было дома, подумал Чико. И, поняв, что скатывается с завоеванных позиций, мысленно добавил: и даже пыль здесь такая же рыжая и въедливая.
Тонкие жаркие руки Луиситы вдруг обвили его шею, а дыхание обожгло ему грудь. Сопротивляясь из последних сил, Чико наклонился к девушке и, касаясь губами ее нежной щеки, прошептал:
– Напрасно ты думаешь, что меня можно чем-то удержать… если я решил, то уже ничто меня не остановит…
Больше он ничего сказать не успел, потому что ее губы запечатали его рот самой горячей и самой сладкой печатью.
Этот поцелуй длился целую вечность. Ну, честно говоря, чуть меньше. Потому что когда Луисита оторвалась от него и убежала, Чико еще долго стоял один, обнимая своего чалого мерина за холку и бессмысленно улыбаясь. Таким его и застал Крис, когда сошел с крыльца.
ВИНСЕНТ КРОКЕТ, ЧЕЛОВЕК ТЕМНАЯ СОВА
Я уже хорошо знал, чего следует ожидать от Криса, когда он безмятежно улыбается. Чем безмятежнее была его улыбка, тем неуютнее становилось мне рядом с ним, потому что мы, дезертиры, очень не любим воевать. Улыбка Криса всегда предшествовала заварушке.
В его бритой голове уже наверняка созрел план ночной вылазки. Дорога в лагерь противника нам известна. Охранение отсутствует. Личный состав зализывает раны и пьянствует. Под утро бандиты заснут. Наша задача – сделать так, чтобы проснулось их как можно меньше.
Для того чтобы воплотить в жизнь этот простой и очевидный план, Крису нужны были исполнители. Конечно, я был первым, на кого он посмотрел после слов «Они не заслужили права спать спокойно». Странно. Что в моем поведении дало ему хоть малейший повод подумать, что Винсент Крокет способен зарезать спящего?
На тот случай, чтобы уточнить свое понимание его вопрошающего взгляда, я провел пальцем по горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Ты знаешь, где я был? – сказал Чико, оглянувшись, не слышит ли его кто-нибудь из друзей. – Я был в горах.
– В горах? – едва слышным эхом отозвалась Луисита. Она поднесла пальцы к губам, а брови ее поднялись дугой.
Чико, прочитав в глазах Луиситы неподдельный испуг, был польщен тем, что хотя бы эта слушательница смогла по достоинству оценить опасность его ночной прогулки.
– Я нашел лагерь Кальверы. Я их выследил, подкрался незаметно. Все разузнал, теперь они у нас в руках… Кальвера стоял со мной рядом. Вот как ты. Нет, даже ближе, вот так…
Чико шагнул к Луисите боком, чтобы наглядно продемонстрировать, какой угрозе подвергалась его жизнь в лагере бандитов. Но здесь его подстерегала иная опасность. Луисита тоже шагнула ему навстречу, и теперь они стояли под деревом близко друг к другу.
Малыш, подчиняясь какому-то незнакомому, пугающему и приятному чувству, взял девушку за руки и притянул еще ближе к себе.
И тут же, вспомнив ее тяжелую руку и звон в своем ухе, решительно выпустил тонкие запястья и мужественно скрестил руки на груди.
– Ты бы только видела, как посмотрел на меня Крис, когда я рассказал это ребятам, – гордо сказал он и расплылся в самодовольной улыбке. – Сам О'Райли похлопал меня по плечу. И Брик тоже. Он сказал, что я его удивил. Представляешь? Я его удивил! А этих ребят трудно чем-нибудь удивить, да. Уж они видали такое…
Луисита провела кончиками пальцев по его щеке, по губам и подбородку. Он перехватил ее руку и отвел от лица, но не спешил выпускать.
Он чувствовал, как слаба и податлива эта тонкая хрупкая кисть, и ему нравилась эта слабость.
В него словно вливалась новая сила, веселая, искрящаяся, звенящая. Чико хотелось подхватить Луиситу на руки и закружиться с ней под музыку, которая вот-вот зазвучит.
– Ты пошел ночью в горы, чтобы принести для меня еловую кору? – тихо спросила она. – Не говори ничего…
– Да, эти ребята видали такое, что тебе и не снилось, – продолжал говорить Чико, слегка пристыженно уходя от темы еловой коры.
Кору он, конечно, соберет. Но всему свое время. Сейчас у него есть дела и поважнее. Чико сказал важно и почти торжественно:
– И они приняли меня в свой круг, ты понимаешь? Теперь я один из них, понимаешь ты это или нет? Я буду всегда с ними. Я не буду фермером. Как мой отец. Как твой отец.
Она по-прежнему ничего не отвечала, лишь смотрела на него неотрывно. И он сбился, забыв, о чем хотел сказать.
Еще никто и никогда не смотрел на него так. Этот взгляд ничего не спрашивал и ничего не требовал, но Чико чувствовал, что сейчас он должен что-то сделать. Его руки сами тянулись к ней. Он бережно схватил Луиситу за локотки, то ли притягивая к себе, то ли отталкивая.
Он вдруг понял, на что похоже чувство, которое переполняло его сердце. Как-то они с отцом возвращались ночью на ферму из дальней поездки. Чико не помнил уже, куда и зачем они ездили, помнил только, что страшно устал, продрог и вымок под сильным ливнем. Можно было укрыться под деревьями и переждать грозу, но впереди они увидели огонек. Это светились окна их фермы. И они с отцом поехали дальше, с каждым шагом по скользкой глинистой дороге приближаясь к родному теплому огню.
Вот такой же родной и теплый огонь светился сейчас в глазах Луиситы, и Чико тянулся к ней, словно стремился вернуться под любящий кров, в уют и покой.
Но этого делать нельзя, говорил он себе. Нельзя бросить друзей. Нельзя оставить команду. Особенно сейчас, когда все повисло на волоске, когда все силы должны быть напряжены и брошены в бой… А потом? Разве он сможет бросить друзей, когда они одержат наконец победу над этим ненавистным Кальверой? Тогда их дружба станет еще крепче, и он будет принят в команду, как равный среди равных. И никто не будет больше называть его Малышом. Разве тогда он сможет бросить друзей?
Нет, никогда…
– Ты думаешь, что я останусь тут? – спросил он срывающимся голосом. – Буду пахать вашу землю, пасти ваших коров? Ну посмотри на меня, разве похож я на твоих земляков?
Она кивнула и потянулась к его губам.
– Похож?! Стой, стой, – он попытался отстранить ее, но вместо этого сам же притянул ближе к себе. – Стой, погоди. Запомни, я тут не останусь. Мне тут нечего делать. Я вырос совсем в другом мире. Остаться в твоей деревне? Да это все равно что зарыть меня в вашу землю! Я что, похож на самоубийцу? Нет, даже не думай об этом. И никакие твои хитрости не помогут.
Он коснулся носом ее душистых волос. Это был запах ночного цветка. Он часто сидел дома на крыльце и смотрел в звездное небо, ловил этот аромат в ночном ветре, долетающем из прерии…
Звездное небо здесь такое же, каким было дома, подумал Чико. И, поняв, что скатывается с завоеванных позиций, мысленно добавил: и даже пыль здесь такая же рыжая и въедливая.
Тонкие жаркие руки Луиситы вдруг обвили его шею, а дыхание обожгло ему грудь. Сопротивляясь из последних сил, Чико наклонился к девушке и, касаясь губами ее нежной щеки, прошептал:
– Напрасно ты думаешь, что меня можно чем-то удержать… если я решил, то уже ничто меня не остановит…
Больше он ничего сказать не успел, потому что ее губы запечатали его рот самой горячей и самой сладкой печатью.
Этот поцелуй длился целую вечность. Ну, честно говоря, чуть меньше. Потому что когда Луисита оторвалась от него и убежала, Чико еще долго стоял один, обнимая своего чалого мерина за холку и бессмысленно улыбаясь. Таким его и застал Крис, когда сошел с крыльца.
ВИНСЕНТ КРОКЕТ, ЧЕЛОВЕК ТЕМНАЯ СОВА
Я уже хорошо знал, чего следует ожидать от Криса, когда он безмятежно улыбается. Чем безмятежнее была его улыбка, тем неуютнее становилось мне рядом с ним, потому что мы, дезертиры, очень не любим воевать. Улыбка Криса всегда предшествовала заварушке.
В его бритой голове уже наверняка созрел план ночной вылазки. Дорога в лагерь противника нам известна. Охранение отсутствует. Личный состав зализывает раны и пьянствует. Под утро бандиты заснут. Наша задача – сделать так, чтобы проснулось их как можно меньше.
Для того чтобы воплотить в жизнь этот простой и очевидный план, Крису нужны были исполнители. Конечно, я был первым, на кого он посмотрел после слов «Они не заслужили права спать спокойно». Странно. Что в моем поведении дало ему хоть малейший повод подумать, что Винсент Крокет способен зарезать спящего?
На тот случай, чтобы уточнить свое понимание его вопрошающего взгляда, я провел пальцем по горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64