Цянь стоял и кивал головой, как оживший Будда, и его глаза-бусинки тускло мерцали.
Наконец, Пейдж откинулся в кресле, и во взгляде его мелькнуло что-то похожее на одобрение. Тон его едва уловимо изменился, и он заговорил так, будто забыл обо всем, что было сказано.
— Крайне сожалею, что дела не позволяют мне уделить вам больше внимания, — сказал он. — Доктор Цянь заменит меня в роли хозяина и будет, безусловно, счастлив, если вы согласитесь разделить его трапезу.
Цянь кивнул и улыбнулся. Хэтфилд помедлил на мгновение, но кивнул в знак согласия. В конце концов, он не мог отклонить приглашения без риска показаться неучтивым.
— Благодарю, сэр, — сказал он.
Пейдж ничего не ответил, и Хэтфилд последовал за китайцем в небольшую комнату, где их уже ждал стол, накрытый на двоих.
Яства, которыми потчевал вкрадчивый китаец, пришлись Хэтфилду по вкусу. Цянь поддерживал непринужденную беседу, стараясь касаться тем, представляющих главный интерес для жителей этого скотоводческого края. Изъяснялся он на правильном, слегка чопорном английском языке. Он был просто идеальным хозяином.
По завершении трапезы доктор проводил Хэтфилда в затемненную прихожую, минуя комнату, где в полумраке своего кабинета сидел Нельсон Пейдж за огромным письменным столом.
Лошадь Хэтфилда ждала у ступеней веранды. Он вскочил в седло, попрощался с китайцем и поскакал ж выезду. Цянь стоял и смотрел рейнджеру вслед, пока тот не скрылся из виду, а потом, в задумчивости, медленно вернулся в дом.
Проехав милю-другую, Хэтфилд натянул поводья и остановился. Прямо перед ним тянулись ряды ржавой колючей проволоки, ограждавшие ранчо «Ригал». Здесь дорога делала крутой поворот к югу, чтобы затем, в нескольких милях отсюда, вновь круто повернуть на запад.
Рейнджер взглянул на небо. Они с доктором довольно долго просидели за столом, и теперь день уже клонился к вечеру. Если он поедет этой окольной дорогой, то будет в Вегасе уже затемно, не раньше. А ведь Боров-Холидей говорил, что сегодня возможна крупная игра. Но если двинуть напрямик, через земли дона Себастиана, можно сократить путь вдвое…
Дитя бескрайних неогороженных пастбищ, Хэтфилд не питал особой любви к проволочным изгородям, а эту, к тому же, установили специально для того, чтобы насолить соседу. Поэтому он, пожав плечами, съехал с дороги, заворачивающей на юг, и продолжал двигаться прямо на запад. Вскоре он уперся в изгородь, остановился и соскочил с коня. Поискал и нашел слегка подгнивший столб. Взялся за скобу, крепящую к нему ржавую проволоку, нажал сильными пальцами раз-другой — и скоба ослабла, потом другая. Осторожно провел своего гнедого под провисшими гирляндами проволоки и закрепил скобы на прежнем месте. Наконец вскочил в седло и не спеша, легким галопом, поскакал на запад через холмистые пастбища ранчо «Ригал».
А высоко над вершинами, восседая на них, как на тронах, криво усмехались злобные божества гор Тинаха, наблюдая, как Одинокий Волк скачет навстречу неведомому, может быть — навстречу смерти.
Глава 11
Над горами пламенел закат, заливая алым светом их неровные зубчатые вершины. Ниже утесы были, казалось, густо покрыты бордовой краской, которая, стекая вниз, постепенно переходила в лиловую, а подножия гор кутались в фиолетовые тени. Поля вокруг сияли янтарем и изумрудом Их яркая раскраска как будто постепенно выцветала, линяла, и они становились дымчато-синими; с расцвеченного купола неба на землю незаметно спускалась серая пелена сумерек, затушевывая трепетные былинки и вздрагивающие цветы. Новорожденные звездочки молча смотрели на землю, предвкушающую сон, и, когда сгустившийся мрак поглотил тени, ветер утих, и даже паутинки застыли в неподвижности. Усталая природа ждала отдыха, и над полями воцарились мир и покой.
Но не было покоя в сердцах людей.
Дальше к югу сразу за изгородью ранчо «Ригал» ютилась чахлая рощица. Отсюда хорошо просматривалась дорога. Здесь, под деревьями, тесной кучкой жались друг к другу темные силуэты всадников, целая группа. Они кого-то ждали — безмолвно, неподвижно, только время от времени нетерпеливо била копытом лошадь да позвякивала сбруя.
Дорога, уходящая от этого места в обе стороны — на восток и на запад — была безлюдна, пустынна. При гаснущем свете дня она превращалась в размытую серую полосу.
Вдруг всадники насторожились: в сером мареве появилась какая-то точка. Она быстро увеличивалась, и скоро стало ясно: кто-то скачет. Сидящие в засаде подались вперед в своих седлах, в чьей-то жилистой руке зазмеилась кольцами веревка. И тут кто-то произнес гортанным голосом:
— Это не он!
Послышалось приглушенное ворчание, потом восклицания: всадник подъехал ближе, его узнали. Он перешел на шаг, всматриваясь в рощицу, и остановил лошадь там, где тень от деревьев падала на дорогу. Потом он наклонился в седле и крикнул через изгородь:
— Он поехал другой дорогой!
Он говорил по-испански, странно чеканя слова.
— Он пролез через изгородь, там, где дорога поворачивает на юг, и поехал напрямик. Я спрятался в рощице и все видел.
Раздался целый хор проклятий на двух языках. Но тут властный голос заставил всех замолчать:
— Неважно. Тем лучше для нас. Хорошо, что я оставил человека следить, когда он будет возвращаться в город… Ты все правильно сделал, — добавил он, обращаясь к всаднику на дороге.
Потом прозвучала отрывистая команда. Вся группа сорвалась с места и понеслась под глухой топот копыт Всадники скакали на северо-восток, где последние лучи заката высвечивали сереющие вершины гор Тинаха.
Одинокий Волк скакал через ранчо «Ригал», внимательно глядя по сторонам. Он отдавал себе отчет в том что дону Себастиану и его людям не очень-то понравится его поведение. Однако ему было известно, что хозяйский дом и другие строения остались намного южнее от его маршрута. В это время года и в столь поздний час шансы встретить ковбоев дона Себастиана были невелики. Ну, а если уж так случится, что все-таки обнаружат, можно будет оправдаться тем, что он в этих местах человек новый. Такое оправдание, безусловно, будет принято, хотя и без особого восторга.
Помимо желания сократить путь, Хэтфилдом двигало любопытство: ему хотелось воочию увидеть это таинственное огороженное ранчо. Хотелось узнать, нет ли, кроме явного и подчеркнутого стремления к уединенной жизни, какой-то скрытой причины, заставившей дона Себастиана пойти на такие издержки.
В голове Хэтфилда начинала приобретать очертания версия, объясняющая зловещие события в долине Тинаха, построенная на хрупком фундаменте мелких совпадений, на которые менее проницательный человек не обратил бы никакого внимания. Формально говоря, его логические построения выглядели искусственными, в их основе отсутствовал конкретный побудительный мотив, но многолетний опыт рейнджерской службы подсказывал ему, что, когда имеешь дело с преступным миром, здравый смысл и логика не всегда играют главную роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Наконец, Пейдж откинулся в кресле, и во взгляде его мелькнуло что-то похожее на одобрение. Тон его едва уловимо изменился, и он заговорил так, будто забыл обо всем, что было сказано.
— Крайне сожалею, что дела не позволяют мне уделить вам больше внимания, — сказал он. — Доктор Цянь заменит меня в роли хозяина и будет, безусловно, счастлив, если вы согласитесь разделить его трапезу.
Цянь кивнул и улыбнулся. Хэтфилд помедлил на мгновение, но кивнул в знак согласия. В конце концов, он не мог отклонить приглашения без риска показаться неучтивым.
— Благодарю, сэр, — сказал он.
Пейдж ничего не ответил, и Хэтфилд последовал за китайцем в небольшую комнату, где их уже ждал стол, накрытый на двоих.
Яства, которыми потчевал вкрадчивый китаец, пришлись Хэтфилду по вкусу. Цянь поддерживал непринужденную беседу, стараясь касаться тем, представляющих главный интерес для жителей этого скотоводческого края. Изъяснялся он на правильном, слегка чопорном английском языке. Он был просто идеальным хозяином.
По завершении трапезы доктор проводил Хэтфилда в затемненную прихожую, минуя комнату, где в полумраке своего кабинета сидел Нельсон Пейдж за огромным письменным столом.
Лошадь Хэтфилда ждала у ступеней веранды. Он вскочил в седло, попрощался с китайцем и поскакал ж выезду. Цянь стоял и смотрел рейнджеру вслед, пока тот не скрылся из виду, а потом, в задумчивости, медленно вернулся в дом.
Проехав милю-другую, Хэтфилд натянул поводья и остановился. Прямо перед ним тянулись ряды ржавой колючей проволоки, ограждавшие ранчо «Ригал». Здесь дорога делала крутой поворот к югу, чтобы затем, в нескольких милях отсюда, вновь круто повернуть на запад.
Рейнджер взглянул на небо. Они с доктором довольно долго просидели за столом, и теперь день уже клонился к вечеру. Если он поедет этой окольной дорогой, то будет в Вегасе уже затемно, не раньше. А ведь Боров-Холидей говорил, что сегодня возможна крупная игра. Но если двинуть напрямик, через земли дона Себастиана, можно сократить путь вдвое…
Дитя бескрайних неогороженных пастбищ, Хэтфилд не питал особой любви к проволочным изгородям, а эту, к тому же, установили специально для того, чтобы насолить соседу. Поэтому он, пожав плечами, съехал с дороги, заворачивающей на юг, и продолжал двигаться прямо на запад. Вскоре он уперся в изгородь, остановился и соскочил с коня. Поискал и нашел слегка подгнивший столб. Взялся за скобу, крепящую к нему ржавую проволоку, нажал сильными пальцами раз-другой — и скоба ослабла, потом другая. Осторожно провел своего гнедого под провисшими гирляндами проволоки и закрепил скобы на прежнем месте. Наконец вскочил в седло и не спеша, легким галопом, поскакал на запад через холмистые пастбища ранчо «Ригал».
А высоко над вершинами, восседая на них, как на тронах, криво усмехались злобные божества гор Тинаха, наблюдая, как Одинокий Волк скачет навстречу неведомому, может быть — навстречу смерти.
Глава 11
Над горами пламенел закат, заливая алым светом их неровные зубчатые вершины. Ниже утесы были, казалось, густо покрыты бордовой краской, которая, стекая вниз, постепенно переходила в лиловую, а подножия гор кутались в фиолетовые тени. Поля вокруг сияли янтарем и изумрудом Их яркая раскраска как будто постепенно выцветала, линяла, и они становились дымчато-синими; с расцвеченного купола неба на землю незаметно спускалась серая пелена сумерек, затушевывая трепетные былинки и вздрагивающие цветы. Новорожденные звездочки молча смотрели на землю, предвкушающую сон, и, когда сгустившийся мрак поглотил тени, ветер утих, и даже паутинки застыли в неподвижности. Усталая природа ждала отдыха, и над полями воцарились мир и покой.
Но не было покоя в сердцах людей.
Дальше к югу сразу за изгородью ранчо «Ригал» ютилась чахлая рощица. Отсюда хорошо просматривалась дорога. Здесь, под деревьями, тесной кучкой жались друг к другу темные силуэты всадников, целая группа. Они кого-то ждали — безмолвно, неподвижно, только время от времени нетерпеливо била копытом лошадь да позвякивала сбруя.
Дорога, уходящая от этого места в обе стороны — на восток и на запад — была безлюдна, пустынна. При гаснущем свете дня она превращалась в размытую серую полосу.
Вдруг всадники насторожились: в сером мареве появилась какая-то точка. Она быстро увеличивалась, и скоро стало ясно: кто-то скачет. Сидящие в засаде подались вперед в своих седлах, в чьей-то жилистой руке зазмеилась кольцами веревка. И тут кто-то произнес гортанным голосом:
— Это не он!
Послышалось приглушенное ворчание, потом восклицания: всадник подъехал ближе, его узнали. Он перешел на шаг, всматриваясь в рощицу, и остановил лошадь там, где тень от деревьев падала на дорогу. Потом он наклонился в седле и крикнул через изгородь:
— Он поехал другой дорогой!
Он говорил по-испански, странно чеканя слова.
— Он пролез через изгородь, там, где дорога поворачивает на юг, и поехал напрямик. Я спрятался в рощице и все видел.
Раздался целый хор проклятий на двух языках. Но тут властный голос заставил всех замолчать:
— Неважно. Тем лучше для нас. Хорошо, что я оставил человека следить, когда он будет возвращаться в город… Ты все правильно сделал, — добавил он, обращаясь к всаднику на дороге.
Потом прозвучала отрывистая команда. Вся группа сорвалась с места и понеслась под глухой топот копыт Всадники скакали на северо-восток, где последние лучи заката высвечивали сереющие вершины гор Тинаха.
Одинокий Волк скакал через ранчо «Ригал», внимательно глядя по сторонам. Он отдавал себе отчет в том что дону Себастиану и его людям не очень-то понравится его поведение. Однако ему было известно, что хозяйский дом и другие строения остались намного южнее от его маршрута. В это время года и в столь поздний час шансы встретить ковбоев дона Себастиана были невелики. Ну, а если уж так случится, что все-таки обнаружат, можно будет оправдаться тем, что он в этих местах человек новый. Такое оправдание, безусловно, будет принято, хотя и без особого восторга.
Помимо желания сократить путь, Хэтфилдом двигало любопытство: ему хотелось воочию увидеть это таинственное огороженное ранчо. Хотелось узнать, нет ли, кроме явного и подчеркнутого стремления к уединенной жизни, какой-то скрытой причины, заставившей дона Себастиана пойти на такие издержки.
В голове Хэтфилда начинала приобретать очертания версия, объясняющая зловещие события в долине Тинаха, построенная на хрупком фундаменте мелких совпадений, на которые менее проницательный человек не обратил бы никакого внимания. Формально говоря, его логические построения выглядели искусственными, в их основе отсутствовал конкретный побудительный мотив, но многолетний опыт рейнджерской службы подсказывал ему, что, когда имеешь дело с преступным миром, здравый смысл и логика не всегда играют главную роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37