Он это знал по рассказам и интуитивно чувствовал это. Так и получилось. На пятом магнитофоне его чуть было не сцапали.
Хорошо, что он на стрелку с барыгой послал одного невменяемого, у которого ночевал. Менты немного поколотили дурачка, который, однако, не раскололся, и с большим удовольствием забрали радиоприбор себе.
Заимев деньги, он решил «разбежаться» с карманницей, потому как у нее снова начались запои.
Волчица решила отомстить ему за «поруганную любовь» и подговорила трех ребят, чтобы те его прессанули. Ему подпасли Сережку, когда он проходил по бану. Окружив его, они попытались отоварить Сережку. Ему, конечно, было бы несдобровать, если бы они не были бухими, словно сонные мухи. Они попадали, словно спиленные деревья, от его ударов; но больше всего досталось Нинке, он вложил в удар всю ненависть за то, что она так подло подставила его. Нинка, как тумба, шмякнулась на землю.
Но вдруг, откуда ни возьмись, появился еще один ханыга, здоровый «бычара» с налитыми бицепсами.
Тогда он вытащил отвертку и, когда ханыга попытался нанести ему удар, словчился и воткнул ему отвертку в лицо, пробив верхнюю губу. Кровь густо потекла по его лицу. Но «бык» продолжал наседать.
Несдобровать бы Сережке, забили бы его шарамыги насмерть ногами, если бы не блюстители порядка, подскочившие к нему сзади и отнявшие его хилое оружие.
Бычара тут же растворился в толпе. У Сережки потребовали документы. Он показал старшине поддельный паспорт. Тот внимательно посмотрел на него и вернул его Сережке.
«Кажись, прокатило», — с облегчением подумал он.
— Почему деремся? — строго спросил милиционер.
— Да у них здесь целая банда, пытались меня избить, — состроив невинное лицо, кротко проговорил Сережка.
— Ну ладно, мотай отсюда, да побыстрей.
И он сдернул со столицы, выбрав на первый случай Баку.
— Ну, ты, брат, совсем сдурел, — прервал Сережкино повествование Лютый.
— А что?! Ведь они сами на меня поперли.
— Все равно, бакланить нельзя. Все надо делать по уму. Ты вот что. Я смотрю, ты на мели. Давай лучше что-нибудь придумаем.
Они отправились в универмаг, чтобы купить костюм для Сережки, так как ему надо было иметь приличный вид. В универмаге была суета.
Продавщицы бегали, никому ничего не желая отпускать, на всех кричали, нервно жестикулируя. Им было не до покупателей, они принимали новый товар.
— Разрешите примерить костюм, — попросил Сережка продавщицу, издерганную азербайджанку, указав на дорогой креповый костюм-тройку.
— На, — почти швырнула она ему костюм. Зайдя в кабину, он, с молчаливого согласия Лютого, стянул с вешалки брюки и быстро сунул их в портфель. Затем снова застегнул пуговицы и, выйдя из кабины, с невинным видом подал пиджак прибежавшей продавщице.
— Не подходит, — с деланным сожалением проговорил он. — Большой.
— Я же говорила, что для вас нет ничего подходящего, — раздраженно проговорила продавщица, с презрением взглянув на Сережку, и, не проверив костюм, повесила его на место.
Брюки оказались действительно очень большого размера.
Лютый с Сережкой взяли такси и поехали на «Кубинку», злачный базарчик, где продавались из-под полы все и вся — от пистолета до танка.
Высунув из окна такси брюки, Сережка бросил клич по-азербайджански:
— Шалвар кимя лазымды? Кому брюки?
К нему подбежало несколько барыг, и он быстро с ними сторговался, продав одному пройдошливому парню со шрамом на лице брюки по дешевке — за 25 рублей.
— Только ты приволоки мне на червонец путевой дурцы, смотри, чтобы не туфта была, — попросил его Сережка.
Через пять — десять минут парень принес им наркотик, головку анаши размером с детский кулачок. Анаша была темно-зеленого цвета и издавала одурманивающий запах. Даже непосвященному Лютому стало ясно, что анаша настоящая, без примеси. Отпустив машину, Сережка туг же «забил косяк».
— На, пошаби, — передал он папиросу Лютому, сделав из нее две-три глубокие затяжки.
— Хороша! — показал он на папиросу, верхняя часть которой покрылась конопляным маслом, верный признак доброкачественного зелья.
Глава двадцать девятая
Оставаться в Баку больше не было смысла, и Лютый решил вместе с Сережкой отправиться в турне по России, куда глаза глядят.
По дороге они познакомились с двумя русскими проститутками, которые возвращались из путешествия по Армении. Решили путешествовать вместе. Остановились они в небольшом городке на Украине, у родственников Сережки. Люба, разбитная черноволосая девчонка, с полными грудями и вертким задом, пришлась Сережке по душе.
Лютый всю дорогу подтрунивал над ним. Ему досталась белокурая тамбовчанка Таня: скромная и послушная девушка. Правда, первое время она для вида поломалась, но Лютый пригрозил ей. К его удивлению, в постели с ней было приятно и хорошо. После этого Михайлов «зауважал» Танечку и даже подарил ей золотое колечко с изумрудом.
Правда, он потом сожалел об этом и даже хотел забрать его обратно, но девушка была так мила и нежна к нему, что Лютый, проскрипев зубами, пересилил себя.
Но… «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда», и он на следующий же день организовал разбой, ограбив одного мужика. Для этой цели он дал задание Любе познакомиться в кафе или ресторане с каким-нибудь богатым мужиком и завести в темный переулок. Любка без колебаний согласилась. Ей даже понравилось это предложение. Она зашла в центральное кафе и через каких-то полчаса вывела полупьяного мужика.
Лютый в сердцах выругался. Он понял, что с такого «тощего гуся» навара будет мало, и оказался прав.
Как только Любка усадила мужика на скамейку, к нему тотчас же подошли Михайлов и Сережка. Они вытащили ножи и приставили их к бочине мужика, а Сергей грозно заорал:
— Где деньги?
У него появилось опьяняющее чувство власти над жертвой.
Мужик растерянно молчал.
— Где день-ги?! — раздельно и твердо проговорил он и с силой ударил мужика, хотя мог бы этого и не делать.
— Ребята, берите все, что хотите, — неожиданно предложил мужик.
Порывшись в его карманах, они нашли немного денег. Лютый со злостью сорвал позолоченные часы с мужика, подумав, что они золотые. Туфли с жертвы забирать не стали, благородно решив, что еще весна и мужик, не дай Бог, начнет хлюпать носом.
Потом все четверо дружно побежали к троллейбусной остановке.
На следующий день Лютый, трезво поразмыслив, решил отделаться от ненужных свидетелей, тем более что предельный срок по статье 146 УК РСФСР был внушительной цифрой: до 15 лет!
Он заявил погрустневшим девчатам, что им надо расстаться, что девочкам надо немедленно ехать к родным мамам и папам, и у них, мол, есть неотложные дела.
И вообще Лютый решил рвать когти один, куда-нибудь подальше на Север, где обычно на прошлое не обращают внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Хорошо, что он на стрелку с барыгой послал одного невменяемого, у которого ночевал. Менты немного поколотили дурачка, который, однако, не раскололся, и с большим удовольствием забрали радиоприбор себе.
Заимев деньги, он решил «разбежаться» с карманницей, потому как у нее снова начались запои.
Волчица решила отомстить ему за «поруганную любовь» и подговорила трех ребят, чтобы те его прессанули. Ему подпасли Сережку, когда он проходил по бану. Окружив его, они попытались отоварить Сережку. Ему, конечно, было бы несдобровать, если бы они не были бухими, словно сонные мухи. Они попадали, словно спиленные деревья, от его ударов; но больше всего досталось Нинке, он вложил в удар всю ненависть за то, что она так подло подставила его. Нинка, как тумба, шмякнулась на землю.
Но вдруг, откуда ни возьмись, появился еще один ханыга, здоровый «бычара» с налитыми бицепсами.
Тогда он вытащил отвертку и, когда ханыга попытался нанести ему удар, словчился и воткнул ему отвертку в лицо, пробив верхнюю губу. Кровь густо потекла по его лицу. Но «бык» продолжал наседать.
Несдобровать бы Сережке, забили бы его шарамыги насмерть ногами, если бы не блюстители порядка, подскочившие к нему сзади и отнявшие его хилое оружие.
Бычара тут же растворился в толпе. У Сережки потребовали документы. Он показал старшине поддельный паспорт. Тот внимательно посмотрел на него и вернул его Сережке.
«Кажись, прокатило», — с облегчением подумал он.
— Почему деремся? — строго спросил милиционер.
— Да у них здесь целая банда, пытались меня избить, — состроив невинное лицо, кротко проговорил Сережка.
— Ну ладно, мотай отсюда, да побыстрей.
И он сдернул со столицы, выбрав на первый случай Баку.
— Ну, ты, брат, совсем сдурел, — прервал Сережкино повествование Лютый.
— А что?! Ведь они сами на меня поперли.
— Все равно, бакланить нельзя. Все надо делать по уму. Ты вот что. Я смотрю, ты на мели. Давай лучше что-нибудь придумаем.
Они отправились в универмаг, чтобы купить костюм для Сережки, так как ему надо было иметь приличный вид. В универмаге была суета.
Продавщицы бегали, никому ничего не желая отпускать, на всех кричали, нервно жестикулируя. Им было не до покупателей, они принимали новый товар.
— Разрешите примерить костюм, — попросил Сережка продавщицу, издерганную азербайджанку, указав на дорогой креповый костюм-тройку.
— На, — почти швырнула она ему костюм. Зайдя в кабину, он, с молчаливого согласия Лютого, стянул с вешалки брюки и быстро сунул их в портфель. Затем снова застегнул пуговицы и, выйдя из кабины, с невинным видом подал пиджак прибежавшей продавщице.
— Не подходит, — с деланным сожалением проговорил он. — Большой.
— Я же говорила, что для вас нет ничего подходящего, — раздраженно проговорила продавщица, с презрением взглянув на Сережку, и, не проверив костюм, повесила его на место.
Брюки оказались действительно очень большого размера.
Лютый с Сережкой взяли такси и поехали на «Кубинку», злачный базарчик, где продавались из-под полы все и вся — от пистолета до танка.
Высунув из окна такси брюки, Сережка бросил клич по-азербайджански:
— Шалвар кимя лазымды? Кому брюки?
К нему подбежало несколько барыг, и он быстро с ними сторговался, продав одному пройдошливому парню со шрамом на лице брюки по дешевке — за 25 рублей.
— Только ты приволоки мне на червонец путевой дурцы, смотри, чтобы не туфта была, — попросил его Сережка.
Через пять — десять минут парень принес им наркотик, головку анаши размером с детский кулачок. Анаша была темно-зеленого цвета и издавала одурманивающий запах. Даже непосвященному Лютому стало ясно, что анаша настоящая, без примеси. Отпустив машину, Сережка туг же «забил косяк».
— На, пошаби, — передал он папиросу Лютому, сделав из нее две-три глубокие затяжки.
— Хороша! — показал он на папиросу, верхняя часть которой покрылась конопляным маслом, верный признак доброкачественного зелья.
Глава двадцать девятая
Оставаться в Баку больше не было смысла, и Лютый решил вместе с Сережкой отправиться в турне по России, куда глаза глядят.
По дороге они познакомились с двумя русскими проститутками, которые возвращались из путешествия по Армении. Решили путешествовать вместе. Остановились они в небольшом городке на Украине, у родственников Сережки. Люба, разбитная черноволосая девчонка, с полными грудями и вертким задом, пришлась Сережке по душе.
Лютый всю дорогу подтрунивал над ним. Ему досталась белокурая тамбовчанка Таня: скромная и послушная девушка. Правда, первое время она для вида поломалась, но Лютый пригрозил ей. К его удивлению, в постели с ней было приятно и хорошо. После этого Михайлов «зауважал» Танечку и даже подарил ей золотое колечко с изумрудом.
Правда, он потом сожалел об этом и даже хотел забрать его обратно, но девушка была так мила и нежна к нему, что Лютый, проскрипев зубами, пересилил себя.
Но… «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда», и он на следующий же день организовал разбой, ограбив одного мужика. Для этой цели он дал задание Любе познакомиться в кафе или ресторане с каким-нибудь богатым мужиком и завести в темный переулок. Любка без колебаний согласилась. Ей даже понравилось это предложение. Она зашла в центральное кафе и через каких-то полчаса вывела полупьяного мужика.
Лютый в сердцах выругался. Он понял, что с такого «тощего гуся» навара будет мало, и оказался прав.
Как только Любка усадила мужика на скамейку, к нему тотчас же подошли Михайлов и Сережка. Они вытащили ножи и приставили их к бочине мужика, а Сергей грозно заорал:
— Где деньги?
У него появилось опьяняющее чувство власти над жертвой.
Мужик растерянно молчал.
— Где день-ги?! — раздельно и твердо проговорил он и с силой ударил мужика, хотя мог бы этого и не делать.
— Ребята, берите все, что хотите, — неожиданно предложил мужик.
Порывшись в его карманах, они нашли немного денег. Лютый со злостью сорвал позолоченные часы с мужика, подумав, что они золотые. Туфли с жертвы забирать не стали, благородно решив, что еще весна и мужик, не дай Бог, начнет хлюпать носом.
Потом все четверо дружно побежали к троллейбусной остановке.
На следующий день Лютый, трезво поразмыслив, решил отделаться от ненужных свидетелей, тем более что предельный срок по статье 146 УК РСФСР был внушительной цифрой: до 15 лет!
Он заявил погрустневшим девчатам, что им надо расстаться, что девочкам надо немедленно ехать к родным мамам и папам, и у них, мол, есть неотложные дела.
И вообще Лютый решил рвать когти один, куда-нибудь подальше на Север, где обычно на прошлое не обращают внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73