Но настоящий его дом был, конечно, в Переделкине.
Док сидел у себя в комнате в полной темноте и тупо смотрел на телефонный аппарат. Рядом на столе в пепельнице догорала очередная сигарета. Судя по количеству окурков. Док пребывал в таком состоянии не меньше двух часов.
Рядом, так же молча, сидел, отмахиваясь от табачного дыма. Трубач — напросился проводить Дока после совещания, чему тот был даже рад, — пока суд да дело, он посмотрит Николая, простукает его — за мужика явно надо браться всерьез. И вообще… дело лучше безделья. Может, отвлечется от тяжелых мыслей о предательстве, о том, что он теперь, после всех трудов, всех смертей, самолично выпустил Леху Сомина, Коперника, туда, где его, похоже, уже не настигнет справедливое возмездие.
Все это время Иван пытался понять, что же это за штука такая жизнь, если два школьных приятеля через полтора десятка лет становятся смертельными врагами.
Причем один из них готов заразить многомиллионный город смертельной болезнью, а второй хочет его за это убить… Его размышления прервала телефонная трель.
— Да. — Док взял трубку, жестами показав Трубачу, что это тот, кого они ждали.
— Ну, здравствуй, Ваня, — услышал он голос Коперника.
— Тебе того же не желаю, — мрачно ответил Док.
— Брось, Док. У меня нет другого выхода.
— Выход всегда есть… — Это похоже на банальный американский фильм. Перейдем к делу, а то ваши архаровцы перегреют свои компьютеры, пытаясь определить, откуда я звоню.
— Я слушаю.
— Деньги при тебе?
— Да.
— Отлично! Тогда через двадцать минут я жду тебя на Манежной площади.
Вернее, так — ты с Манежной, не торопясь, поднимаешься по Тверской. По левой стороне. Я сам к тебе подойду.
— Хорошо, — ответил Док.
— До встречи… В трубке зазвучали короткие гудки.
Док посмотрел на часы. Он знал, что его телефон прослушивается, что теперь десятки людей в спешном порядке занимают свои места вдоль указанного маршрута.
Было странно, что Коперник выбрал такой простой способ передачи денег. Хочет взять его, Дока, в заложники? Может быть… — Ну что? — нетерпеливо спросил его Трубач. — Чего он?
— Коля, ты в любом случае не в игре, ты понял? Ложись пока отдыхать, дожидайся меня.
— А ты куда? — Обида Николая была так велика, что он даже не скрывал ее.
— Я встречусь с ним на Тверской, а потом сразу назад. Не надо, Коля, хватит тебе за ним гоняться. Вот подлечим тебя… — Да-да, конечно, — как-то слишком быстро согласился Трубач, думая о чем-то своем, и при этом глаза его загорелись бесшабашной решимостью.
Но Док, занятый мыслями о предстоящей встрече, не обратил на это никакого внимания. Он решительно встал и вышел в прихожую. Одевшись, сунул в карман куртки пистолет, взял небольшой кейс с деньгами. Чувствуя себя героем идиотского боевика, Док открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
Трубач провожал его, стоя в дверях.
— Смотри, Ваня, в оба. Это такая сволочь… По-моему, брехня это все насчет Тверской, где-нибудь по дороге тебя перехватит… — Ничего, бог не выдаст… Все, Коля, давай закрывайся.
Док притворил дверь и не спеша начал спускаться вниз. Опять какие-то придурки выкрутили все лампочки и на лестнице стояла тьма египетская. А ведь, помнится, еще утром горели. Вот вроде и лампочки уже давно не дефицит. И стоят они копейки. Но кто-то с прежним упорством продолжает их красть. Привычка — великая вещь!..
Он спустился еще на один марш, как вдруг не то чтобы услышал, а скорее ощутил за спиной чье-то присутствие. Не замедляя шага, он осторожно протянул руку к карману с пистолетом.
— Не шути, Ваня, — раздался спокойный голос Сомина—Коперника, и в спину Доку ударил луч фонаря. — Стой как стоишь — спиной. Как-нибудь перетерплю твою невежливость.
Док замер на месте.
— Я знал, Шах, что ты выкинешь какую-нибудь шутку. Ты всегда был выдумщик, — сказал он не оборачиваясь.
— А ты уж решил, что я окончательно свихнулся и попрусь на Тверскую? Да там теперь не протолкнуться от оперов.
— Нет, я сразу подумал, что здесь что-то не так.
— Ну что, Ваня, плохи наши дела, — как-то грустно произнес Коперник. — Влип я по самые уши.
— Меня о помощи не проси. Ты знал, на что шел, когда заманивал меня в Двоегорск.
— Это так, — согласился Коперник. — А помнишь наши годы золотые? Как мы в шпионов играли вдоль бульваров? Я там был недавно… Многое уже изменилось… А все еще пахнет нашим детством… — Доигрались мы с тобой. С чего это тебя, Коперник, на лирику потянуло? — жестко осадил его Док.
Коперник помолчал и уже ледяным голосом приказал:
— Поставь чемодан на пол, Док. И без шуток. Ты знаешь, я стреляю неплохо.
— Помню. На соревнованиях призы брал… Док осторожно поставил кейс на ступеньку рядом с собой.
— Теперь тихо вынь пушку из правого кармана куртки. Двумя пальцами… Вот так. Брось!
Пистолет с глухим стуком отлетел куда-то вниз. Док услышал, что Коперник спускается к нему, и весь напрягся, приготовившись действовать.
— Повернись, — приказал Коперник. И тут… — Руки! — приказал чей-то спокойный голос, и Док, мгновенно узнав Трубача — не удержался-таки Никола, решил все же самолично проследить, как он спустится, — вздохнул с облегчением и, не откладывая дело в долгий ящик, присел, чтобы нашарить выброшенный пистолет.
— А, господин Аджамал Гхош! — радостно сказал Сомин-Коперник. — Давно ли мы с вами расставались, клялись в вечной дружбе… — Руки, — еще раз приказал непреклонный Трубач, — иначе я применю силу!
— Да-да, конечно, конечно, — засуетился Коперник, хотя голос у него был все такой же странно радостный.
Он поднял руки, и тут Док снизу увидел, как в них что-то блеснуло в слабом свете уличного фонаря, льющемся через стекло лестничного проема.
— Берегись, Коля, — закричал он, но было уже поздно, — Трубач вдруг с каким-то страшным сипением схватился за глаза, в воздухе густо запахло перцем.
Николай, рухнувший на лестницу, страшно хрипел, задыхался. Не думая больше об опасности, исходящей от бывшего школьного однокашника, Док бросился к другу.
— Посвети, — резко приказал он Копернику, и тот снова врубил свой мощный фонарь. — Что же ты наделал, сволочь! — сказал он, задыхаясь от ненависти и пытаясь привести Николая в чувство. На губах того выступила пена, лицо посинело — Николай задыхался. — Видно, у него что-то с легкими, а тут еще ты со своим газом! Видишь — асфиксия.
— Ага, — охотно согласился Коперник. — Асфиксия. Возможен спазм мозгового кровообращения, короче говоря, инсульт. Да что мне тебе объяснять, ты же лучше меня все это знаешь, ты ведь врач-то, а не я!
— Ну ты и сволочь! — задохнулся Док.
— Не спорю, некрасиво, — легко согласился Сомин-Коперник. И снова приказал:
— Повернись ко мне лицом. Если ему вот эти таблетки не помогут, — он кинул Доку в руки небольшую картонную упаковку, — наверно, ничто уже не поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Док сидел у себя в комнате в полной темноте и тупо смотрел на телефонный аппарат. Рядом на столе в пепельнице догорала очередная сигарета. Судя по количеству окурков. Док пребывал в таком состоянии не меньше двух часов.
Рядом, так же молча, сидел, отмахиваясь от табачного дыма. Трубач — напросился проводить Дока после совещания, чему тот был даже рад, — пока суд да дело, он посмотрит Николая, простукает его — за мужика явно надо браться всерьез. И вообще… дело лучше безделья. Может, отвлечется от тяжелых мыслей о предательстве, о том, что он теперь, после всех трудов, всех смертей, самолично выпустил Леху Сомина, Коперника, туда, где его, похоже, уже не настигнет справедливое возмездие.
Все это время Иван пытался понять, что же это за штука такая жизнь, если два школьных приятеля через полтора десятка лет становятся смертельными врагами.
Причем один из них готов заразить многомиллионный город смертельной болезнью, а второй хочет его за это убить… Его размышления прервала телефонная трель.
— Да. — Док взял трубку, жестами показав Трубачу, что это тот, кого они ждали.
— Ну, здравствуй, Ваня, — услышал он голос Коперника.
— Тебе того же не желаю, — мрачно ответил Док.
— Брось, Док. У меня нет другого выхода.
— Выход всегда есть… — Это похоже на банальный американский фильм. Перейдем к делу, а то ваши архаровцы перегреют свои компьютеры, пытаясь определить, откуда я звоню.
— Я слушаю.
— Деньги при тебе?
— Да.
— Отлично! Тогда через двадцать минут я жду тебя на Манежной площади.
Вернее, так — ты с Манежной, не торопясь, поднимаешься по Тверской. По левой стороне. Я сам к тебе подойду.
— Хорошо, — ответил Док.
— До встречи… В трубке зазвучали короткие гудки.
Док посмотрел на часы. Он знал, что его телефон прослушивается, что теперь десятки людей в спешном порядке занимают свои места вдоль указанного маршрута.
Было странно, что Коперник выбрал такой простой способ передачи денег. Хочет взять его, Дока, в заложники? Может быть… — Ну что? — нетерпеливо спросил его Трубач. — Чего он?
— Коля, ты в любом случае не в игре, ты понял? Ложись пока отдыхать, дожидайся меня.
— А ты куда? — Обида Николая была так велика, что он даже не скрывал ее.
— Я встречусь с ним на Тверской, а потом сразу назад. Не надо, Коля, хватит тебе за ним гоняться. Вот подлечим тебя… — Да-да, конечно, — как-то слишком быстро согласился Трубач, думая о чем-то своем, и при этом глаза его загорелись бесшабашной решимостью.
Но Док, занятый мыслями о предстоящей встрече, не обратил на это никакого внимания. Он решительно встал и вышел в прихожую. Одевшись, сунул в карман куртки пистолет, взял небольшой кейс с деньгами. Чувствуя себя героем идиотского боевика, Док открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
Трубач провожал его, стоя в дверях.
— Смотри, Ваня, в оба. Это такая сволочь… По-моему, брехня это все насчет Тверской, где-нибудь по дороге тебя перехватит… — Ничего, бог не выдаст… Все, Коля, давай закрывайся.
Док притворил дверь и не спеша начал спускаться вниз. Опять какие-то придурки выкрутили все лампочки и на лестнице стояла тьма египетская. А ведь, помнится, еще утром горели. Вот вроде и лампочки уже давно не дефицит. И стоят они копейки. Но кто-то с прежним упорством продолжает их красть. Привычка — великая вещь!..
Он спустился еще на один марш, как вдруг не то чтобы услышал, а скорее ощутил за спиной чье-то присутствие. Не замедляя шага, он осторожно протянул руку к карману с пистолетом.
— Не шути, Ваня, — раздался спокойный голос Сомина—Коперника, и в спину Доку ударил луч фонаря. — Стой как стоишь — спиной. Как-нибудь перетерплю твою невежливость.
Док замер на месте.
— Я знал, Шах, что ты выкинешь какую-нибудь шутку. Ты всегда был выдумщик, — сказал он не оборачиваясь.
— А ты уж решил, что я окончательно свихнулся и попрусь на Тверскую? Да там теперь не протолкнуться от оперов.
— Нет, я сразу подумал, что здесь что-то не так.
— Ну что, Ваня, плохи наши дела, — как-то грустно произнес Коперник. — Влип я по самые уши.
— Меня о помощи не проси. Ты знал, на что шел, когда заманивал меня в Двоегорск.
— Это так, — согласился Коперник. — А помнишь наши годы золотые? Как мы в шпионов играли вдоль бульваров? Я там был недавно… Многое уже изменилось… А все еще пахнет нашим детством… — Доигрались мы с тобой. С чего это тебя, Коперник, на лирику потянуло? — жестко осадил его Док.
Коперник помолчал и уже ледяным голосом приказал:
— Поставь чемодан на пол, Док. И без шуток. Ты знаешь, я стреляю неплохо.
— Помню. На соревнованиях призы брал… Док осторожно поставил кейс на ступеньку рядом с собой.
— Теперь тихо вынь пушку из правого кармана куртки. Двумя пальцами… Вот так. Брось!
Пистолет с глухим стуком отлетел куда-то вниз. Док услышал, что Коперник спускается к нему, и весь напрягся, приготовившись действовать.
— Повернись, — приказал Коперник. И тут… — Руки! — приказал чей-то спокойный голос, и Док, мгновенно узнав Трубача — не удержался-таки Никола, решил все же самолично проследить, как он спустится, — вздохнул с облегчением и, не откладывая дело в долгий ящик, присел, чтобы нашарить выброшенный пистолет.
— А, господин Аджамал Гхош! — радостно сказал Сомин-Коперник. — Давно ли мы с вами расставались, клялись в вечной дружбе… — Руки, — еще раз приказал непреклонный Трубач, — иначе я применю силу!
— Да-да, конечно, конечно, — засуетился Коперник, хотя голос у него был все такой же странно радостный.
Он поднял руки, и тут Док снизу увидел, как в них что-то блеснуло в слабом свете уличного фонаря, льющемся через стекло лестничного проема.
— Берегись, Коля, — закричал он, но было уже поздно, — Трубач вдруг с каким-то страшным сипением схватился за глаза, в воздухе густо запахло перцем.
Николай, рухнувший на лестницу, страшно хрипел, задыхался. Не думая больше об опасности, исходящей от бывшего школьного однокашника, Док бросился к другу.
— Посвети, — резко приказал он Копернику, и тот снова врубил свой мощный фонарь. — Что же ты наделал, сволочь! — сказал он, задыхаясь от ненависти и пытаясь привести Николая в чувство. На губах того выступила пена, лицо посинело — Николай задыхался. — Видно, у него что-то с легкими, а тут еще ты со своим газом! Видишь — асфиксия.
— Ага, — охотно согласился Коперник. — Асфиксия. Возможен спазм мозгового кровообращения, короче говоря, инсульт. Да что мне тебе объяснять, ты же лучше меня все это знаешь, ты ведь врач-то, а не я!
— Ну ты и сволочь! — задохнулся Док.
— Не спорю, некрасиво, — легко согласился Сомин-Коперник. И снова приказал:
— Повернись ко мне лицом. Если ему вот эти таблетки не помогут, — он кинул Доку в руки небольшую картонную упаковку, — наверно, ничто уже не поможет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90