В Афган к талибам мне что-то не хотелось. И что? В родные просторы через горы идти или в Индию? Пока я выбирал, меня однажды привели в штаб. Там уже какой-то хмырь в гражданском сидит.
Белобрысый, высокий. На немца похож.
Смотрел он на меня минуты три и говорит вдруг по-русски:
— Ну что, Николай Ухов, здравствуй, что ли. Я, конечно, напрягся и осторожно так в ответ говорю:
— Здравствуй, коли не шутишь. Только, может, я и Ухов, но уверенности у меня такой нет. Память напрочь отшибло. Он глаза расширил и давай хохотать:
— Ухов ты, Ухов. Это я точно выяснил. Или если хочешь — Трубач. Это как тебе привычнее.
И фотографию мою показывает. Армейскую. Я фотографию посмотрел и свое гну:
— Хороший парень. Кто такой?
— Ладно, это ты пакистанцам мозги крути, — отвечает серьезно. — А я не затем в такую дыру лез, тебя разыскивая.
— А зачем? — спрашиваю.
— А затем, что нечего тебе здесь торчать. Или ты уже ислам принял?
— Нет, — говорю, — недосуг как-то было. Да и не предлагал никто.
— Ну вот и славно. Тогда у меня к тебе дело есть.
— С кем имею честь? Меня вы Уховым сразу окрестили, а сами не представились.
— Зови меня Коперником, — серьезно отвечает он.
— Кем?..
— Коперником, — повторил он. — Это для удобства. Я, понимаешь, имена часто меняю. Так чтобы не путаться.
— Ну ладно. Тогда уж и я лучше буду Трубачом.
— Нет, — возражает он. — Ты теперь будешь Аджамал Гхош.
— Это почему?
— А это отдельный разговор.
В общем, он мне долго баки забивал о том, что родина меня не забыла и что он, подполковник ГРУ, ее представитель, за мной специально прибыл.
— Это вы, Коперник, молодым рассказывайте, про родину-то. Я не первый день по земле хожу и прекрасно за это время усвоил, что родина про тебя не вспомнит, пока ей не припрет. Выкладывайте начистоту, в чем дело?
— Ладно, — не стал спорить Коперник. — Начистоту так на чистоту. Есть, — говорит, — одно дело, для которого вы, Аджамал, — на «вы», гад, перешел, — очень даже подходите.
— Что за дело?
— В общих словах, надо поехать в Ирак. Взять там одну вещь и доставить в Россию.
— А не в общих?
— А не в общих расскажу, когда вы согласитесь сотрудничать.
— У меня есть выбор?
— Выбор есть всегда. Пакистанцы не дураки и просто так вас не отдадут.
Родина, как вы верно заметили, тоже просто так ста тысячами долларов швыряться не будет. А именно столько они хотят за вашу голову.
— Неплохо, — заметил я. — Но, бывало, давали и больше.
— Я знаю. Читал ваше досье.
— А как вы меня вообще нашли?
— Если знать, что искать, то найти можно, — отвечает он мне с улыбкой. — На нас пакистанцы вышли, говорят, ваш человек у нас. А дальше сопоставить нетрудно.
В последнее время в этих краях только вы и пропали. Вернее, погибли. А это в моей ситуации весьма важное обстоятельство. Нужен такой человек. Профессионал, но незасвеченный.
Все живые профессионалы на виду, а вас давно уже похоронили. Улавливаете?
— Улавливаю. Так в чем дело-то?
— Сначала о вашем выборе. У вас две возможности. Сгнить здесь, в Пакистане.
Местные дяди как только поймут, что за вас денег не получить, так живо вас спишут в расход. Или согласиться сотрудничать со мной. В этом случае я вас выкупаю, а взамен попрошу прогуляться через Ирак. Ну как?
Я подумал и согласился. Хуже, чем есть, думаю, все равно уже не будет.
— Вот и славно. Контрактов я подписывать с вами не стану. Верю на слово, — обрадовался Коперник.
— Спасибо за доверие, — отвечаю.
— Но на всякий случай не забывайте, что за убийство мертвеца претензий к нам никто иметь не будет. Я не то чтобы вас пугаю. Просто вы профессионал и сами должны понимать правила игры.
— Понимаю.
— Тогда слушайте. Это не просто сделка. Я вас подписываю на дело, которое и впрямь для России очень важно. И, поверьте, это не пустые слова. Слышали, наверное, что в Ираке творится?
— Нет, — честно признаюсь. — Вот уже почти год, как ни телевизор не смотрел, ни газет не читал.
— Хм. — Коперник с пониманием так на меня посмотрел. — В общем, американцы в очередной раз на Саддама наехали. На этот раз по поводу бактериологического оружия. У Клинтона свои проблемы дома, так что и ему сейчас Ирак бомбануть — только в радость. Вся закавыка в том, что еще в «совковые» времена мы действительно это самое бактериологическое оружие иракцам продали. Оборудование, технологию… Ну да дело былое… Само по себе оружие не страшно. Я имею в виду его наличие у иракцев и вклад России в это дело. Но именно сейчас, в связи с кредитами и прочей политикой, не хотелось бы, чтобы Россию обвиняли во всяких гадостях, чтобы спекулировали на «совковом» прошлом. На бактериях, конечно, не написано: «Сделано в СССР». Но есть там один контейнер со штаммами очень, очень неприятных болезней, и по контейнеру этому специалисты запросто выяснят, откуда ноги растут. Вернее, не выяснят — это и так все знают, а докажут. Короче, именно этот контейнер и надо из Ирака вытащить.
— Так Саддам его и отдал. За него ведь уплачено. И немало, — возразил я. — Или вы мне предлагаете взять его штурмом?
— Нет. С иракцами уже есть договоренность. Я бы сказал, сделка. Они нам контейнер, а мы улаживаем вопрос с американцами и НАТО. Но проблема в том, что американцы будут землю рыть, чтобы перехватить этот контейнер. Да и в самом Ираке есть ястребы, которые не в восторге от этой сделки. И хуже того. У нас, в России, тоже есть желающие наложить руку на этот самый контейнер. Зачем, почему — вопрос другой. Но вот это-то и есть самое опасное. Именно поэтому я и вышел на вас. Вы мало того что мертвы… Есть еще и некоторая гарантия, что вас пока не завербовала ни одна из заинтересованных сторон. Понятно?
— Понятно, — отвечаю. — Я, значит, темная лошадка.
— Очень темная. Согласны?
— Согласен.
Вот так я в эту историю и влез. Если честно, я ведь этому Копернику поверил. Не только за свою шкуру старался. Да и он, в общем-то, чистую правду говорил. Только забыл, сволочь, добавить, что он сам в числе тех, кто желает «наложить руку»… За то, что он меня из Пакистана вытащил, — я ему благодарен. А вот за то, что он меня использовал, и за то, что чуть не заставил в собственных друзей стрелять, — я ему голову собственноручно откручу…
6
Теперь Пастух понимал все. Вот он, весь пасьянс, разложенный Коперником, — самого Пастуха он советует выбрать для операции в Багдаде, Трубача подготавливает к перевозке груза, а Дока вызывает в Двоегорск, и если бы все удалось, то похищение контейнера выглядело бы спланированной управлением операцией. Представив все это Президенту в нужном свете, с управлением можно было бы покончить, а их пятерых… — нет! теперь опять шестерых — можно было бы пустить в расход, сохранив таким образом свои шкуры и толстые задницы! Хотели ли они еще как-то использовать этот контейнер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Белобрысый, высокий. На немца похож.
Смотрел он на меня минуты три и говорит вдруг по-русски:
— Ну что, Николай Ухов, здравствуй, что ли. Я, конечно, напрягся и осторожно так в ответ говорю:
— Здравствуй, коли не шутишь. Только, может, я и Ухов, но уверенности у меня такой нет. Память напрочь отшибло. Он глаза расширил и давай хохотать:
— Ухов ты, Ухов. Это я точно выяснил. Или если хочешь — Трубач. Это как тебе привычнее.
И фотографию мою показывает. Армейскую. Я фотографию посмотрел и свое гну:
— Хороший парень. Кто такой?
— Ладно, это ты пакистанцам мозги крути, — отвечает серьезно. — А я не затем в такую дыру лез, тебя разыскивая.
— А зачем? — спрашиваю.
— А затем, что нечего тебе здесь торчать. Или ты уже ислам принял?
— Нет, — говорю, — недосуг как-то было. Да и не предлагал никто.
— Ну вот и славно. Тогда у меня к тебе дело есть.
— С кем имею честь? Меня вы Уховым сразу окрестили, а сами не представились.
— Зови меня Коперником, — серьезно отвечает он.
— Кем?..
— Коперником, — повторил он. — Это для удобства. Я, понимаешь, имена часто меняю. Так чтобы не путаться.
— Ну ладно. Тогда уж и я лучше буду Трубачом.
— Нет, — возражает он. — Ты теперь будешь Аджамал Гхош.
— Это почему?
— А это отдельный разговор.
В общем, он мне долго баки забивал о том, что родина меня не забыла и что он, подполковник ГРУ, ее представитель, за мной специально прибыл.
— Это вы, Коперник, молодым рассказывайте, про родину-то. Я не первый день по земле хожу и прекрасно за это время усвоил, что родина про тебя не вспомнит, пока ей не припрет. Выкладывайте начистоту, в чем дело?
— Ладно, — не стал спорить Коперник. — Начистоту так на чистоту. Есть, — говорит, — одно дело, для которого вы, Аджамал, — на «вы», гад, перешел, — очень даже подходите.
— Что за дело?
— В общих словах, надо поехать в Ирак. Взять там одну вещь и доставить в Россию.
— А не в общих?
— А не в общих расскажу, когда вы согласитесь сотрудничать.
— У меня есть выбор?
— Выбор есть всегда. Пакистанцы не дураки и просто так вас не отдадут.
Родина, как вы верно заметили, тоже просто так ста тысячами долларов швыряться не будет. А именно столько они хотят за вашу голову.
— Неплохо, — заметил я. — Но, бывало, давали и больше.
— Я знаю. Читал ваше досье.
— А как вы меня вообще нашли?
— Если знать, что искать, то найти можно, — отвечает он мне с улыбкой. — На нас пакистанцы вышли, говорят, ваш человек у нас. А дальше сопоставить нетрудно.
В последнее время в этих краях только вы и пропали. Вернее, погибли. А это в моей ситуации весьма важное обстоятельство. Нужен такой человек. Профессионал, но незасвеченный.
Все живые профессионалы на виду, а вас давно уже похоронили. Улавливаете?
— Улавливаю. Так в чем дело-то?
— Сначала о вашем выборе. У вас две возможности. Сгнить здесь, в Пакистане.
Местные дяди как только поймут, что за вас денег не получить, так живо вас спишут в расход. Или согласиться сотрудничать со мной. В этом случае я вас выкупаю, а взамен попрошу прогуляться через Ирак. Ну как?
Я подумал и согласился. Хуже, чем есть, думаю, все равно уже не будет.
— Вот и славно. Контрактов я подписывать с вами не стану. Верю на слово, — обрадовался Коперник.
— Спасибо за доверие, — отвечаю.
— Но на всякий случай не забывайте, что за убийство мертвеца претензий к нам никто иметь не будет. Я не то чтобы вас пугаю. Просто вы профессионал и сами должны понимать правила игры.
— Понимаю.
— Тогда слушайте. Это не просто сделка. Я вас подписываю на дело, которое и впрямь для России очень важно. И, поверьте, это не пустые слова. Слышали, наверное, что в Ираке творится?
— Нет, — честно признаюсь. — Вот уже почти год, как ни телевизор не смотрел, ни газет не читал.
— Хм. — Коперник с пониманием так на меня посмотрел. — В общем, американцы в очередной раз на Саддама наехали. На этот раз по поводу бактериологического оружия. У Клинтона свои проблемы дома, так что и ему сейчас Ирак бомбануть — только в радость. Вся закавыка в том, что еще в «совковые» времена мы действительно это самое бактериологическое оружие иракцам продали. Оборудование, технологию… Ну да дело былое… Само по себе оружие не страшно. Я имею в виду его наличие у иракцев и вклад России в это дело. Но именно сейчас, в связи с кредитами и прочей политикой, не хотелось бы, чтобы Россию обвиняли во всяких гадостях, чтобы спекулировали на «совковом» прошлом. На бактериях, конечно, не написано: «Сделано в СССР». Но есть там один контейнер со штаммами очень, очень неприятных болезней, и по контейнеру этому специалисты запросто выяснят, откуда ноги растут. Вернее, не выяснят — это и так все знают, а докажут. Короче, именно этот контейнер и надо из Ирака вытащить.
— Так Саддам его и отдал. За него ведь уплачено. И немало, — возразил я. — Или вы мне предлагаете взять его штурмом?
— Нет. С иракцами уже есть договоренность. Я бы сказал, сделка. Они нам контейнер, а мы улаживаем вопрос с американцами и НАТО. Но проблема в том, что американцы будут землю рыть, чтобы перехватить этот контейнер. Да и в самом Ираке есть ястребы, которые не в восторге от этой сделки. И хуже того. У нас, в России, тоже есть желающие наложить руку на этот самый контейнер. Зачем, почему — вопрос другой. Но вот это-то и есть самое опасное. Именно поэтому я и вышел на вас. Вы мало того что мертвы… Есть еще и некоторая гарантия, что вас пока не завербовала ни одна из заинтересованных сторон. Понятно?
— Понятно, — отвечаю. — Я, значит, темная лошадка.
— Очень темная. Согласны?
— Согласен.
Вот так я в эту историю и влез. Если честно, я ведь этому Копернику поверил. Не только за свою шкуру старался. Да и он, в общем-то, чистую правду говорил. Только забыл, сволочь, добавить, что он сам в числе тех, кто желает «наложить руку»… За то, что он меня из Пакистана вытащил, — я ему благодарен. А вот за то, что он меня использовал, и за то, что чуть не заставил в собственных друзей стрелять, — я ему голову собственноручно откручу…
6
Теперь Пастух понимал все. Вот он, весь пасьянс, разложенный Коперником, — самого Пастуха он советует выбрать для операции в Багдаде, Трубача подготавливает к перевозке груза, а Дока вызывает в Двоегорск, и если бы все удалось, то похищение контейнера выглядело бы спланированной управлением операцией. Представив все это Президенту в нужном свете, с управлением можно было бы покончить, а их пятерых… — нет! теперь опять шестерых — можно было бы пустить в расход, сохранив таким образом свои шкуры и толстые задницы! Хотели ли они еще как-то использовать этот контейнер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90