Вот и довелось нам с тобой снова встретиться, дорогой мой бывший воспитанник.
Он хотел было вытащить из кармана фонарь и посветить им в лицо своему сопернику, но не успел сделать это.
Виктор был ощутимо пьян. Он пошатывался, от него сильно разило спиртным.
- Пошел отсюда, падло! - крикнул он Кузьмичеву, сделал резкий выпад и попытался ударить Кузьмичева в челюсть. Но тот ловко увернулся, и враг полетел на землю. Остальное было совсем просто. Кузьмичев бросился на него, перевернул ловким приемом на спину, вытащил из кармана нож, щелкнул лезвием.
Никогда ему не доводилось своими руками проливать человеческую кровь. Но он не боялся, рука его не дрожала. Этот щенок, этот ублюдок поселился в его доме, трахает его молодую жену, растит нагулянного с ней ребенка. Сейчас он ответит за все. А потом ответит и она. Кузьмичева буквально трясло от ненависти, от предвкушения законного возмездия.
- Ты что? - пробормотал насмерть перепуганный противник.
- Хороша водичка в Днепре? Хорошо поплавал? - спросил, зловеще улыбаясь, Кузьмичев.
- Нормальная водичка, - процедил тот, дыша Кузьмичеву в лицо водочным перегаром... - А что тебе Днепр-то? Ты кто такой, не пойму, - пытался он вглядеться в лицо Кузьмичева. - Лицо вроде бы знакомое.
- Ничего, скоро поймешь, - обнадежил его Кузьмичев. - Еще бы оно тебе не было знакомо. А как чувствует себя твоя любовница?
- Нормально чувствует. Пусти, ты что?
Кузьмичев крепко прижал его к земле, и тот истошно закричал.
- Молчи, собака, молчи, - прошипел Кузьмичев и зажал ему рукой рот.
- Ну что, узнал, наконец? - спросил Кузьмичев, отрывая руку от его рта.
- Павел Дорофеевич? - с удивлением прошептал Виктор. - Вы же...
- Узнал, собака, узнал... Ну вот и славно. Живой я, живой, не мерещится тебе. Поплавал ты в Днепре, поплавай же теперь в своей крови, - сказал Кузьмичев и острым, как бритва, лезвием полоснул по его горлу.
Оставляя за собой трупы людей, мешающих ему, он не мог себе представить, насколько это трудно своими руками лишить человека жизни. И все же он сумел перешагнуть через этот предел. Враг издал приглушенный стон, потом захрипел, несколько раз дернулся и затих. Кузьмичев встал, дрожащей от волнения рукой вытащил из кармана платок, вытер им кровь с ножа и отправился к Галине. Через несколько метров он, однако, остановился, припомнил совершившуюся только что расправу, и его начало бешено рвать. Но он сумел взять себя в руки и продолжить свой путь.
Открыл калитку и вошел во двор. Собака узнала его и стала к нему ласкаться. Он погладил ее и прошел в дом. И в этот момент на душе у него стало очень славно, он начал испытывать настоящий подъем.
- Ну как? - спросила Жанна, когда он с блуждающей улыбкой на тонких губах вошел в ее квартиру.
Кузьмичев не ответил, только многозначительно поднял вверх большой палец.
- Неужели?! - испуганно спросила Жанна.
- А ты как думала? - хвастливо улыбнулся Кузьмичев. - Думала, я умею только прятаться за чужими спинами? На старости лет и на такое оказался способен. Давай поужинаем, есть очень хочется. И выпьем за удачу.
- А... - продолжала стоять перед ним с перепуганным лицом Жанна. - А она?
- А она еще немножко подождет, - процедил Кузьмичев. - И помучается. Не заслужила эта сучонка быстрой смерти. Пусть выпьет свою чашу по капельке до самого донышка.
- Но она же может...
- Я ничего не боюсь. Я видел и ее, и ребенка. Я говорил с ней. Она ничего не сделает, она парализована страхом.
- А ты... ты... Не ожидала я от тебя, честно говоря, - с некой смесью ужаса и восхищения произнесла Жанна.
Кузьмичев уселся в кресло и вытащил из кармана бумажник.
- Вот и денежками в придачу разжился, - улыбнулся он. - Целых пятьсот долларов и еще тысяча рублей... Жаль документов при нем не оказалось.
- А зачем тебе его документы?
- Так, для ясности, приятно держать в руках паспорт своего врага. Впрочем, мне и так приятно. Ты представляешь, перед смертью он узнал меня. Узнал, хоть там было и темно. Ну что, Жанна, - улыбнулся он, - налей-ка нам по рюмочке своего фирменного коньячка. Есть за что выпить. А что ты так побледнела? Тебе страшно?
- Страшно, - честно призналась Жанна.
- А ты не бойся, ничего не бойся. Со мной не пропадешь, - продолжал бахвалиться Кузьмичев. - Если бы ты знала, как это приятно перерезать острым ножичком горло своему врагу. Никогда в жизни не испытывал такого кайфа.
Продолжая глядеть на него с испугом и недоумением, Жанна поставила на стол бутылку коньяка.
- Тебе стакан? - спросила она.
- Давай стакан!
Он снова залпом выпил стакан коньяка и расхохотался скрипучим, неприятным смехом.
- Ох, кайф! Он так истошно закричал, а потом его парализовал страх. Он узнал меня, узнал! По имени назвал. И все, я сделал это! - взмахнул рукой он. А ведь он намного моложе меня. Ему нет и тридцати. Так-то вот. Я жив, а его нет. Он либо в морге, либо так и валяется там на обледенелой до-I роге. Как я ему - чик, и все, чик, и все...
- Ты бы уж не говорил об этом, - нахмурилась Жанна. От его скрипучего смеха и зловещего волчьего оскала ей стало не по себе. Он вообще в эту ночь производил впечатление человека безумного. Красные пятна на щеках, звериный оскал, горящие глаза, беспрерывный поток хвастливой речи, гнусный отвратительный смех...
- А почему же не говорить? - в упор поглядел на нее Кузьмичев. - Я для чего все это сделал? Чтобы говорить об этом, чтобы гордиться этим. Пусть знают, ублюдки, на кого они подняли свой свинячий хвост. Впрочем, ладно, пойду приму ванну. А потом поужинаем.
Он пошел в ванную, а Жанна осталась сидеть перед откупоренной бутылкой. Ей было страшно и гнусно. В эту ночь Кузьмичев предстал перед ней в несколько иной ипостаси - без маски и ширмы, во всей своей красе. Таким он ей вовсе не нравился, вызывал ужас и брезгливость. Ей захотелось поскорее избавиться от его присутствия, вернуться к своим обычным делам, которые она несколько запустила в связи с его неожиданным появлением на ее горизонте.
Вышел Кузьмичев из ванной красный, распаренный и совершенно спокойный.
- Я тут болтал лишнее, - произнес он и поцеловал ее. - Извини. Сама понимаешь, такое пережить не каждому дано. И не так просто это дается. Я не хочу есть, пойдем спать, - добавил он, нежно поднимая ее.
В эту ночь Павел Дорофеевич был еще более яростен и любвеобилен, и Жанна вновь прониклась к нему самыми нежными чувствами. Следующим днем было воскресенье.
- У меня сегодня тяжелый день, -. произнесла грудным голосом Жанна. - Сам знаешь. Надо ехать... туда...
- Езжай, - улыбнулся Кузьмичев.
- А что будешь делать ты?
- Найду, что делать. Я ведь приехал сюда не для того, чтобы отдыхать. Только мои дела начинаются гораздо позднее. А днем отосплюсь, телевизор посмотрю, почитаю. У тебя, я гляжу, неплохая библиотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Он хотел было вытащить из кармана фонарь и посветить им в лицо своему сопернику, но не успел сделать это.
Виктор был ощутимо пьян. Он пошатывался, от него сильно разило спиртным.
- Пошел отсюда, падло! - крикнул он Кузьмичеву, сделал резкий выпад и попытался ударить Кузьмичева в челюсть. Но тот ловко увернулся, и враг полетел на землю. Остальное было совсем просто. Кузьмичев бросился на него, перевернул ловким приемом на спину, вытащил из кармана нож, щелкнул лезвием.
Никогда ему не доводилось своими руками проливать человеческую кровь. Но он не боялся, рука его не дрожала. Этот щенок, этот ублюдок поселился в его доме, трахает его молодую жену, растит нагулянного с ней ребенка. Сейчас он ответит за все. А потом ответит и она. Кузьмичева буквально трясло от ненависти, от предвкушения законного возмездия.
- Ты что? - пробормотал насмерть перепуганный противник.
- Хороша водичка в Днепре? Хорошо поплавал? - спросил, зловеще улыбаясь, Кузьмичев.
- Нормальная водичка, - процедил тот, дыша Кузьмичеву в лицо водочным перегаром... - А что тебе Днепр-то? Ты кто такой, не пойму, - пытался он вглядеться в лицо Кузьмичева. - Лицо вроде бы знакомое.
- Ничего, скоро поймешь, - обнадежил его Кузьмичев. - Еще бы оно тебе не было знакомо. А как чувствует себя твоя любовница?
- Нормально чувствует. Пусти, ты что?
Кузьмичев крепко прижал его к земле, и тот истошно закричал.
- Молчи, собака, молчи, - прошипел Кузьмичев и зажал ему рукой рот.
- Ну что, узнал, наконец? - спросил Кузьмичев, отрывая руку от его рта.
- Павел Дорофеевич? - с удивлением прошептал Виктор. - Вы же...
- Узнал, собака, узнал... Ну вот и славно. Живой я, живой, не мерещится тебе. Поплавал ты в Днепре, поплавай же теперь в своей крови, - сказал Кузьмичев и острым, как бритва, лезвием полоснул по его горлу.
Оставляя за собой трупы людей, мешающих ему, он не мог себе представить, насколько это трудно своими руками лишить человека жизни. И все же он сумел перешагнуть через этот предел. Враг издал приглушенный стон, потом захрипел, несколько раз дернулся и затих. Кузьмичев встал, дрожащей от волнения рукой вытащил из кармана платок, вытер им кровь с ножа и отправился к Галине. Через несколько метров он, однако, остановился, припомнил совершившуюся только что расправу, и его начало бешено рвать. Но он сумел взять себя в руки и продолжить свой путь.
Открыл калитку и вошел во двор. Собака узнала его и стала к нему ласкаться. Он погладил ее и прошел в дом. И в этот момент на душе у него стало очень славно, он начал испытывать настоящий подъем.
- Ну как? - спросила Жанна, когда он с блуждающей улыбкой на тонких губах вошел в ее квартиру.
Кузьмичев не ответил, только многозначительно поднял вверх большой палец.
- Неужели?! - испуганно спросила Жанна.
- А ты как думала? - хвастливо улыбнулся Кузьмичев. - Думала, я умею только прятаться за чужими спинами? На старости лет и на такое оказался способен. Давай поужинаем, есть очень хочется. И выпьем за удачу.
- А... - продолжала стоять перед ним с перепуганным лицом Жанна. - А она?
- А она еще немножко подождет, - процедил Кузьмичев. - И помучается. Не заслужила эта сучонка быстрой смерти. Пусть выпьет свою чашу по капельке до самого донышка.
- Но она же может...
- Я ничего не боюсь. Я видел и ее, и ребенка. Я говорил с ней. Она ничего не сделает, она парализована страхом.
- А ты... ты... Не ожидала я от тебя, честно говоря, - с некой смесью ужаса и восхищения произнесла Жанна.
Кузьмичев уселся в кресло и вытащил из кармана бумажник.
- Вот и денежками в придачу разжился, - улыбнулся он. - Целых пятьсот долларов и еще тысяча рублей... Жаль документов при нем не оказалось.
- А зачем тебе его документы?
- Так, для ясности, приятно держать в руках паспорт своего врага. Впрочем, мне и так приятно. Ты представляешь, перед смертью он узнал меня. Узнал, хоть там было и темно. Ну что, Жанна, - улыбнулся он, - налей-ка нам по рюмочке своего фирменного коньячка. Есть за что выпить. А что ты так побледнела? Тебе страшно?
- Страшно, - честно призналась Жанна.
- А ты не бойся, ничего не бойся. Со мной не пропадешь, - продолжал бахвалиться Кузьмичев. - Если бы ты знала, как это приятно перерезать острым ножичком горло своему врагу. Никогда в жизни не испытывал такого кайфа.
Продолжая глядеть на него с испугом и недоумением, Жанна поставила на стол бутылку коньяка.
- Тебе стакан? - спросила она.
- Давай стакан!
Он снова залпом выпил стакан коньяка и расхохотался скрипучим, неприятным смехом.
- Ох, кайф! Он так истошно закричал, а потом его парализовал страх. Он узнал меня, узнал! По имени назвал. И все, я сделал это! - взмахнул рукой он. А ведь он намного моложе меня. Ему нет и тридцати. Так-то вот. Я жив, а его нет. Он либо в морге, либо так и валяется там на обледенелой до-I роге. Как я ему - чик, и все, чик, и все...
- Ты бы уж не говорил об этом, - нахмурилась Жанна. От его скрипучего смеха и зловещего волчьего оскала ей стало не по себе. Он вообще в эту ночь производил впечатление человека безумного. Красные пятна на щеках, звериный оскал, горящие глаза, беспрерывный поток хвастливой речи, гнусный отвратительный смех...
- А почему же не говорить? - в упор поглядел на нее Кузьмичев. - Я для чего все это сделал? Чтобы говорить об этом, чтобы гордиться этим. Пусть знают, ублюдки, на кого они подняли свой свинячий хвост. Впрочем, ладно, пойду приму ванну. А потом поужинаем.
Он пошел в ванную, а Жанна осталась сидеть перед откупоренной бутылкой. Ей было страшно и гнусно. В эту ночь Кузьмичев предстал перед ней в несколько иной ипостаси - без маски и ширмы, во всей своей красе. Таким он ей вовсе не нравился, вызывал ужас и брезгливость. Ей захотелось поскорее избавиться от его присутствия, вернуться к своим обычным делам, которые она несколько запустила в связи с его неожиданным появлением на ее горизонте.
Вышел Кузьмичев из ванной красный, распаренный и совершенно спокойный.
- Я тут болтал лишнее, - произнес он и поцеловал ее. - Извини. Сама понимаешь, такое пережить не каждому дано. И не так просто это дается. Я не хочу есть, пойдем спать, - добавил он, нежно поднимая ее.
В эту ночь Павел Дорофеевич был еще более яростен и любвеобилен, и Жанна вновь прониклась к нему самыми нежными чувствами. Следующим днем было воскресенье.
- У меня сегодня тяжелый день, -. произнесла грудным голосом Жанна. - Сам знаешь. Надо ехать... туда...
- Езжай, - улыбнулся Кузьмичев.
- А что будешь делать ты?
- Найду, что делать. Я ведь приехал сюда не для того, чтобы отдыхать. Только мои дела начинаются гораздо позднее. А днем отосплюсь, телевизор посмотрю, почитаю. У тебя, я гляжу, неплохая библиотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80