Но Петр стал обладателем бесценной, надо полагать, информации: уже одно то, что он знал, как выглядит этот человек, куда пошел тот на ночь глядя, могло стать решающим в их дальнейшем поиске. А теперь такой облом – вновь все концы перерублены!
Впрочем, времени на размышления уже не оставалось. Назад – в городок, в дом отца…
На крыльце отцовского дома с облегчением увидел перекуривавших охранников. Значит, хоть здесь все в порядке. От души отлегло…
– Беда, ребята, – пробормотал он, не зная, как и начать. – Разбились наши.
– Как? – обычный в таких случаях вопрос, еще без особой тревоги – или с желанием отогнать эту тревогу от себя.
– Насмерть. Оба. Просто случайность… Дайте хоть закурить…
После долгой паузы рассказал, как было дело.
– Здесь-то что? Появлялись?
– Крутилась здесь эта красная “Нива”. Водитель и два пассажира.
– Кто?!
– Девка – рыжая, в зеленом пальто, как ты и говорил. А второй – молодой мужик, лет тридцати, с нее ростом, в кожаной куртке коричневой, кепка суконная черная…
– А еще, еще что приметили?
– Не беспокойся, шеф. Ильюха зарисовал по памяти. – Илья, поднаторевший в свое время в сыске на составлении фотороботов, достал из кармана блокнот. На Алексея глянуло лицо, смутно напоминавшее одно, знакомое по службе в военной прокуратуре: узкие глубоко посаженные глаза, запалый рот под щетиной усов. Бывают же такие совпадения!
– Разглядели-то его хорошо? Масти он какой? – обратился Алексей к ребятам.
– Вроде как блондин. Да, скорее светлый, чем темный. Усы точно русые.
– А глаза?
– Ну, шеф, ты даешь. В глаза мы ему не заглядывали. Хорошо, хоть так рассмотрели.
Алексей задумчиво вырвал листок с изображением из блокнота, положил в карман и направился в дом.
Родителей он застал в полумраке гостиной. Они, как и было им ведено, никуда не выходили, не отлучались. В комнате пахло валокордином. Мать сидела за столом, отец нервно вышагивал кругами.
– Закончилась конспирация? – с нарочитой, для матери, иронией спросил он вошедшего Алексея, сразу заметив по его лицу, что сыну было не до шуток. Таким мрачным и отчаявшимся он никогда своего Леху не видел.
– Сегодня свободны. Охрана остается. Чтобы не скучали вы здесь одни, – криво улыбнулся Алексей. – Что завтра, не знаю. Я буду звонить.
– Уже уезжаешь? – откликнулась мать. – Может, хоть пообедаешь?
Алексей подошел к ней, обнял за плечи:
– Прости, мам, сегодня не до этого. Ты как там, можешь какие-нибудь отгулы в школе взять?
– Неужели что-нибудь серьезное? Маленькая, наивная мама…
– Мам, на всякий случай, ладно? Береженого Бог бережет. А валокордином кто тут из вас баловался? – он взял в руки пузырек со стола.
– Да это я на всякий случай Юрию Алексеевичу дала. У него нервишки, сам знаешь какие. Я тут у вас самый крепкий человек.
– Конечно, ма. Ты у нас молодец.
Отец вышел на крыльцо проводить Алексея.
– Расскажешь что или темнить будешь? – приступил он теперь со всей серьезностью.
– Пап, на сегодняшнее утро уже два трупа. Достаточно? Киллер к тебе уже выезжал – на рекогносцировку. Сегодня. Утром. Ты-то сам заметил здесь что-нибудь подозрительное?
– Ничего.
– Точно ничего?
– Только “Нива” какая-то красная к дому подъезжала. Круг сделали и уехали. Номера запомнил. Алексей махнул рукой: не надо, и так знаем.
Отец вроде бы как подобиделся:
– Меня-то будешь посвящать в то, что происходит?
– Знал бы сам, давно б соломки постелил… То, что сегодня все будет тихо, гарантирую. Завтра – не знаю. Вы тут не расслабляйтесь, – попросил Алексей отца, зная, что с этим-то киллером он уже сегодня разберется, тянуть дальше не имело смысла. – Этого киллера не будет. Но ты прекрасно понимаешь, что может появиться другой. Так что думай, отец, считай. Кто заказчик? Кому это может быть выгодно? Без твоей помощи нам в этом деле не разобраться. Думай, пап, думай. И будь осторожен – все наши неприятности еще впереди.
Он также хотел добавить, чтобы тот берег мать, но ясно было, что отец справится и без его советов…
За полтора часа домчавшись до города, Алексей поехал сразу на Васильевекий. На его беспрерывный трезвон открыла сама Марина, она была одна в квартире в этот еще не поздний вечер. Кажется, она ожидала увидеть на пороге кого-то другого. Испуганно отпрянув, впустила Алексея в квартиру.
Увидев эти округленные невинные глаза, Нертов рявкнул:
– Дура, вот дура-то!
Он еле сдерживал себя, чтобы сразу не ударить Марину. Но, схватив ее за плечо и подталкивая в спину, молча повел к дверям ее комнаты, с силой распахнул их, швырнул Марину внутрь. Она упала на диван. Алексей медленно защелкнул замок, подергав на всякий случай ручку – дверь была заперта крепко.
Марина затравленно сползла на пол и вся сжалась, подтянув колени к подбородку. Алексей присел перед нею, взял ее руки в свои и, раскачивая ладони в такт словам, проговорил:
– Я все знаю. Я тоже был сегодня в этом городе. Я даже знаю, кого ты должна убить. Вот так. Теперь рассказывай ты. По порядку. Что происходит?
Марина мотнула головой, пытаясь сказать “нет”, но вдруг разрыдалась – в голос, почти с детским ревом. Отпустив ее руки и тряханув за плечи, Алексей пробормотал, стоя перед ней на коленях:
– Истеричка! Ты скажешь что-нибудь или нет? Ну, хоть слово?
Злость Алексея остановила рыдания. Марина бросила на него взгляд, полный ненависти:
– Господи, когда вы все от меня отстанете?! Почему я должна тебе верить? Откуда я знаю, кто ты и с кем? С ними, с другими? Кому ты служишь, Лешенька-охранник, любезный слуга…
– Дура!
– Пусть так. Мне все равно.
– Понятно: на себя ты давно наплевала. Что хотят, то с тобою и вытворяют…
При этих словах Марина вновь залилась слезами теперь уже тихо и безнадежно. Она всхлипывала, опустив голову на колени. “И что дальше? Как с ней разговаривать? – отчаянно подумал Алексей. – Пойдут теперь сопли и вопли. Терпеть не могу”. Злость на эту девицу уже не просто закипала в нем, она стучала в висках. Марина подняла зареванное лицо – такое несчастное и простодушное… В висках Алексея застучало нечто другое, что он обычно гнал от себя… Посмотрев на него, она вдруг обхватила его шею руками, уткнулась головой в его плечо и еще сильнее разрыдалась. “Вот влип, – успел подумать он. – С этим надо что-то делать: пора приводить в чувство и девчонку, и себя”.
Марина еще крепче прижалась к нему, заливаясь слезами. Жалость, смешанная с желанием, вдруг пронзила его, и он, утешая, сначала нежно поцеловал ее волосы, потом распухшее лицо с мокрыми дорожками слез… Марина замерла, посмотрела на него долгим и как будто невидящим взглядом, опустила веки и неожиданно потянулась к нему губами. Внезапный поцелуй – мягкий и чувственный – заставил Алексея одеревенеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Впрочем, времени на размышления уже не оставалось. Назад – в городок, в дом отца…
На крыльце отцовского дома с облегчением увидел перекуривавших охранников. Значит, хоть здесь все в порядке. От души отлегло…
– Беда, ребята, – пробормотал он, не зная, как и начать. – Разбились наши.
– Как? – обычный в таких случаях вопрос, еще без особой тревоги – или с желанием отогнать эту тревогу от себя.
– Насмерть. Оба. Просто случайность… Дайте хоть закурить…
После долгой паузы рассказал, как было дело.
– Здесь-то что? Появлялись?
– Крутилась здесь эта красная “Нива”. Водитель и два пассажира.
– Кто?!
– Девка – рыжая, в зеленом пальто, как ты и говорил. А второй – молодой мужик, лет тридцати, с нее ростом, в кожаной куртке коричневой, кепка суконная черная…
– А еще, еще что приметили?
– Не беспокойся, шеф. Ильюха зарисовал по памяти. – Илья, поднаторевший в свое время в сыске на составлении фотороботов, достал из кармана блокнот. На Алексея глянуло лицо, смутно напоминавшее одно, знакомое по службе в военной прокуратуре: узкие глубоко посаженные глаза, запалый рот под щетиной усов. Бывают же такие совпадения!
– Разглядели-то его хорошо? Масти он какой? – обратился Алексей к ребятам.
– Вроде как блондин. Да, скорее светлый, чем темный. Усы точно русые.
– А глаза?
– Ну, шеф, ты даешь. В глаза мы ему не заглядывали. Хорошо, хоть так рассмотрели.
Алексей задумчиво вырвал листок с изображением из блокнота, положил в карман и направился в дом.
Родителей он застал в полумраке гостиной. Они, как и было им ведено, никуда не выходили, не отлучались. В комнате пахло валокордином. Мать сидела за столом, отец нервно вышагивал кругами.
– Закончилась конспирация? – с нарочитой, для матери, иронией спросил он вошедшего Алексея, сразу заметив по его лицу, что сыну было не до шуток. Таким мрачным и отчаявшимся он никогда своего Леху не видел.
– Сегодня свободны. Охрана остается. Чтобы не скучали вы здесь одни, – криво улыбнулся Алексей. – Что завтра, не знаю. Я буду звонить.
– Уже уезжаешь? – откликнулась мать. – Может, хоть пообедаешь?
Алексей подошел к ней, обнял за плечи:
– Прости, мам, сегодня не до этого. Ты как там, можешь какие-нибудь отгулы в школе взять?
– Неужели что-нибудь серьезное? Маленькая, наивная мама…
– Мам, на всякий случай, ладно? Береженого Бог бережет. А валокордином кто тут из вас баловался? – он взял в руки пузырек со стола.
– Да это я на всякий случай Юрию Алексеевичу дала. У него нервишки, сам знаешь какие. Я тут у вас самый крепкий человек.
– Конечно, ма. Ты у нас молодец.
Отец вышел на крыльцо проводить Алексея.
– Расскажешь что или темнить будешь? – приступил он теперь со всей серьезностью.
– Пап, на сегодняшнее утро уже два трупа. Достаточно? Киллер к тебе уже выезжал – на рекогносцировку. Сегодня. Утром. Ты-то сам заметил здесь что-нибудь подозрительное?
– Ничего.
– Точно ничего?
– Только “Нива” какая-то красная к дому подъезжала. Круг сделали и уехали. Номера запомнил. Алексей махнул рукой: не надо, и так знаем.
Отец вроде бы как подобиделся:
– Меня-то будешь посвящать в то, что происходит?
– Знал бы сам, давно б соломки постелил… То, что сегодня все будет тихо, гарантирую. Завтра – не знаю. Вы тут не расслабляйтесь, – попросил Алексей отца, зная, что с этим-то киллером он уже сегодня разберется, тянуть дальше не имело смысла. – Этого киллера не будет. Но ты прекрасно понимаешь, что может появиться другой. Так что думай, отец, считай. Кто заказчик? Кому это может быть выгодно? Без твоей помощи нам в этом деле не разобраться. Думай, пап, думай. И будь осторожен – все наши неприятности еще впереди.
Он также хотел добавить, чтобы тот берег мать, но ясно было, что отец справится и без его советов…
За полтора часа домчавшись до города, Алексей поехал сразу на Васильевекий. На его беспрерывный трезвон открыла сама Марина, она была одна в квартире в этот еще не поздний вечер. Кажется, она ожидала увидеть на пороге кого-то другого. Испуганно отпрянув, впустила Алексея в квартиру.
Увидев эти округленные невинные глаза, Нертов рявкнул:
– Дура, вот дура-то!
Он еле сдерживал себя, чтобы сразу не ударить Марину. Но, схватив ее за плечо и подталкивая в спину, молча повел к дверям ее комнаты, с силой распахнул их, швырнул Марину внутрь. Она упала на диван. Алексей медленно защелкнул замок, подергав на всякий случай ручку – дверь была заперта крепко.
Марина затравленно сползла на пол и вся сжалась, подтянув колени к подбородку. Алексей присел перед нею, взял ее руки в свои и, раскачивая ладони в такт словам, проговорил:
– Я все знаю. Я тоже был сегодня в этом городе. Я даже знаю, кого ты должна убить. Вот так. Теперь рассказывай ты. По порядку. Что происходит?
Марина мотнула головой, пытаясь сказать “нет”, но вдруг разрыдалась – в голос, почти с детским ревом. Отпустив ее руки и тряханув за плечи, Алексей пробормотал, стоя перед ней на коленях:
– Истеричка! Ты скажешь что-нибудь или нет? Ну, хоть слово?
Злость Алексея остановила рыдания. Марина бросила на него взгляд, полный ненависти:
– Господи, когда вы все от меня отстанете?! Почему я должна тебе верить? Откуда я знаю, кто ты и с кем? С ними, с другими? Кому ты служишь, Лешенька-охранник, любезный слуга…
– Дура!
– Пусть так. Мне все равно.
– Понятно: на себя ты давно наплевала. Что хотят, то с тобою и вытворяют…
При этих словах Марина вновь залилась слезами теперь уже тихо и безнадежно. Она всхлипывала, опустив голову на колени. “И что дальше? Как с ней разговаривать? – отчаянно подумал Алексей. – Пойдут теперь сопли и вопли. Терпеть не могу”. Злость на эту девицу уже не просто закипала в нем, она стучала в висках. Марина подняла зареванное лицо – такое несчастное и простодушное… В висках Алексея застучало нечто другое, что он обычно гнал от себя… Посмотрев на него, она вдруг обхватила его шею руками, уткнулась головой в его плечо и еще сильнее разрыдалась. “Вот влип, – успел подумать он. – С этим надо что-то делать: пора приводить в чувство и девчонку, и себя”.
Марина еще крепче прижалась к нему, заливаясь слезами. Жалость, смешанная с желанием, вдруг пронзила его, и он, утешая, сначала нежно поцеловал ее волосы, потом распухшее лицо с мокрыми дорожками слез… Марина замерла, посмотрела на него долгим и как будто невидящим взглядом, опустила веки и неожиданно потянулась к нему губами. Внезапный поцелуй – мягкий и чувственный – заставил Алексея одеревенеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78